Сашенька фыркнула: – А ты правда с другой планеты? – Да. То есть нет! С этой же, но… из другого измерения. – Слушай, ты, графоман-недоучка! Это ты папе можешь голову дурить насчет параллельных миров, он фантастику любит и даже сам пишет. А если со мной будешь свои игры продолжать, то быстро доиграешься. Я тебя сама пошлю в такой мир, куда ты очень долго будешь шлепать! И ко мне больше на километр не подойдешь. Понял? – Понял, – опустил Мирон голову. – Но как же тогда быть? – А не врать, вот и все. Я сочинителей, кроме писателей и прочих драматургов, на дух не переношу. Вот сразу возникает антипатия – и все. Вплоть до отвращения. Так что учти, если тебе мое общество не надоело еще. – Не надоело, – еще ниже склонил парень голову. А потом резко поднял и посмотрел прямо в глаза девушке: – Но я и сам врунов не перевариваю. И не вру никогда. Ну… почти никогда. Если уж совсем обстоятельства прижмут или нечаянно. Сашенька хмыкнула. – Сейчас на нечаянно не похоже было. Какие же обстоятельства тебя на этот раз побудили наврать нам с папой три короба? – Я не врал, – мужественно выдавил Мирон, не отводя взгляда от Сашиных глаз. – Ну как хочешь, – с явным сожалением вздохнула девушка. – Пока. И не вздумай за мной идти. – Она повернулась и стремительно зашагала в обратную сторону. – Постой! – крикнул ей в спину Мирон. – Мой дом недалеко уже. Давай дойдем, и ты сама увидишь! Сашенька сделала по инерции пару шагов и остановилась. Повернула лишь голову: – Что увижу? Портал в иное измерение? – Ну-у… Не знаю, – стушевался парень. – Я как-то не подумал, что именно. Но что-то ведь увидишь… Сашу разобрал смех. И она поняла вдруг, что не хочет никуда уходить от этого смешного, нескладного очкарика. Пусть он и врун, каких свет не видывал, но какое-то у него вранье получалось нелепое, бессмысленное, не корысти ради. Скорее и правда нечто сродни писательским фантазиям. Или шизофреническому бреду… Но на психа Мирон все же не походил. А может… Девушка ахнула вдруг и зажала рот ладонью, озаренная страшной догадкой. Уж не наркоман ли этот симпатичный правдолюбец?.. Вот ведь какое объяснение-то может всему его поведению оказаться! А она-то, дура, поперлась с ним… Но нет, не может быть такого! Какой же он наркоман? Вон глаза-то какие детские под очками – наивные, чистые. И обиженные. Заплачет ведь сейчас. Сашенька вернулась к Мирону. Ей захотелось вдруг близко увидеть эти растерянные, хлопающие пушистыми, как у девушки, ресницами, красивые серые глаза. Не совсем, оказывается, серые – в темных крапинах. Красивые, да. И все же она спросила, постаравшись, чтобы вопрос прозвучал шутливо: – Мироша, ты наркоша? – Это как? – дернул бровями парень. – Ну, наркотиками не балуешься, часом? Параллельные миры, иные измерения… Они ведь и впрямь существуют. И попасть туда – проще некуда: всего один укольчик. Или таблеточку проглотить. Покурить опять же можно… – Я не понимаю, о чем ты, – нахмурился Мирон. – Если это шутка, то очень плохая. Не говори такого больше никогда. Или я сам тогда… уйду сейчас. И все. – Что все? – удивилась Саша. – Я тебе так сильно не нравлюсь? Мирон ощутимо вздрогнул. Снял очки и принялся их усиленно тереть пальцами в вязаных перчатках. И опять наклонил голову, но теперь – чтобы скрыть краску смущения. Но все-таки произнес, хоть и очень тихо: – Ты мне очень нравишься. Только есть такие вещи… о которых нельзя вот так… Тем более тому… тому… – Ну что ты заладил: «Тому, тому»!.. – вспыхнула Сашенька. – Пошутить нельзя? – Такими вещами не шутят. – Ой, да ладно. Не буду, раз уж ты такой щепетильный. Ты мне лучше скажи, что я там у тебя дома увижу? Только предупреждаю еще раз: начнешь насчет иных измерений – уйду уже окончательно. – Да не знаю я что! – замахал руками Мирон. – И вообще… – Парень замер вдруг с раскрытым ртом. – Что еще? – нахмурилась Саша. – Очередная муза посетила? Опять начнешь сочинять? Я предупре… – Погоди! – вытянул растопыренную ладонь Мирон. Недавний румянец на его лице сменился бледностью. Парень уронил руку и пробормотал: – Ничего ты у меня дома не увидишь. Ты самого дома не увидишь, скорее всего. – Опять?! – вскинулась Сашенька. И сделала движение, будто собралась поворачиваться. – Погоди, – повторил Мирон, но уже так тихо, что девушка едва услышала. – Не бросай меня тут… Парень поднял вдруг голову и огляделся. Судя по тому, как менялось выражение лица, он вообще впервые увидел, где находится. Впрочем, солнце уже село, на город опустился густой сумрак, и в свете зажегшихся фонарей ничего особенного, кроме фасадов зданий, редких прохожих да проносящихся автомобилей рассмотреть было нельзя. Но, похоже, Мирону и этого оказалось достаточно. – Другое… Все другое… – прошептал он. – Как же я днем не заметил?.. Ведь другое же все… – Вспомнив о Сашином «последнем китайском предупреждении», Мирон зажал рот ладошкой. – Ладно уж, – буркнула та, видя, что парень нешуточно переменился в лице. – Что «другое»? – Автомобили, дома… Есть похожие, но в основном… Правда, вот это здание я узнаю, – показал он на трехэтажный дом по другую сторону улицы, девятнадцатого еще, пожалуй, века. – И вот это. Вроде бы… Цвет только не такой. И вывеска. У нас в нем магазин. А тут… по-английски почему-то… – Так это магазин и есть, – сказала Саша. – А по-английски… Ну, для понта это. Так красивей многим кажется. Привлекательней. – Привлекательней русского? Да что у вас тут творится?! – Ты опять? – нахмурилась Сашенька. – Молчу, молчу! – испугался Мирон. – Ты ведь сама спросила. – Спросила на свою голову… Мало ли что «другое»! Может, ты из другого города просто, вот и другое. Сколько случаев, когда люди память теряют. Очнутся – и ничего не помнят. Я и подумала: вдруг и ты так. Может, правда? – В глазах девушки вспыхнула надежда. – Мало ли похожих зданий в городах… – Да отсюда я, – поморщился Мирон. Он и опасался говорить с Сашей на «запретную» тему, и удержаться никак не мог. Поэтому закончил чуть ли не шепотом: – Я точно из этого города. – А потом он все же сказал чуть громче: – И ладно бы только здания, они и впрямь могут быть похожими в разных городах, но автомобили!.. – А чем тебе не нравятся автомобили? Вон какие красивые тачки! – Они все прилизанные какие-то. Словно нерусские. – Так больше половины и есть нерусские. – А какие же?.. – Всякие. Японские, немецкие, американские… – Но почему?! – Мирон замер на месте, задыхаясь от недоуменного возмущения. – Да потому, что они лучше! – затрясла кулачками Сашенька. – И не придуряйся, умоляю тебя! Никогда не поверю, чтобы даже в параллельном мире «жигули» были круче «мерседеса»! – «Жигули» я не знаю, что такое. А вот «князь Владимир», например, во много раз лучше «мерседеса». Да и «рубеж» тоже. Правда, «рубеж» другого класса. – Погоди, какой «князь Владимир»? – скривилась в ухмылке девушка. – «Москвич», что ли, недоделанный? – Да ты что? – Матвей замахал руками, словно мельница крыльями. Судя по всему, автомобильная тема была ему очень близка. – О «москвиче» я вообще не говорю. Это же авто представительского класса! На нем сам великий князь ездит! Такой машине твой «мерседес» в подметки не годится! А уж американские автомобили – это же смех один! У нас все слизано. И про японские – не надо меня смешить! Какие еще автомобили в Японии? Они и велосипеды-то в Китае покупают. – Ну, все! – притопнула Сашенька и уперла в бока руки. – Если раньше ты просто врал, то теперь – заврался окончательно! Такие фантазии папа даже в рассказы свои постеснялся бы вставить. Все, прощай. И теперь уже навсегда! Девушка опять стала разворачиваться, но краем глаза успела заметить, что Мирон на нее не смотрит. И даже не отреагировал на ее замечание. Саша решила погодить с окончательным уходом. Хотя бы до выяснения странного поведения юноши. Юноша же глядел не отрываясь на небольшой двухэтажный – и двухподъездный – домик. Совсем неказистый и старый, скорее всего, еще дореволюционной постройки, притулившийся в конце узкого переулка, до которого они как раз успели дойти. – Чего еще? – пробурчала Сашенька. – Императорский дворец узрел? – Нет, – сухо ответил Мирон. – Это мой дом. Он здесь есть. – Прекрасно! Наконец-то хоть что-то у тебя сошлось. Может, на поправку пошел? Или врать устал? – Я не врал, – рассеянно прокомментировал слова девушки Мирон. – И не болел. А это на самом деле мой дом. Но… – Что еще? – Давай подойдем ближе. – Пошли. Но только без фокусов, а? Я на самом деле устала. Может, тебе и кажется, что, оригинальничая, ты больше нравишься девушкам, но поверь, что это не так. Перебор – он во всем вреден. Саша продолжала читать Мирону мораль о вреде излишнего выпендрежа, на что в ответ не услышала ни реплики, пока они не подошли к самому дому. Вблизи тот оказался еще более убогим, чем издали. Да и то его спасало отсутствие в непосредственной близости фонарного столба. Точнее, сам-то столб имелся, но лампочка в нем не горела. – Да уж, – сморщила носик Саша. – И ты тут живешь? – Да, – скупо обронил Мирон. – Снимаю комнату. – А почему не с родителями? Свободы захотел? Девушек водить сподручней? – Последний вопрос вылетел словно бы сам по себе, да еще и задала его Сашенька неожиданно дрогнувшим голосом, что ее ужасно разозлило. Но Мирон не обратил на это внимания. И ответил вовсе не то, что она ожидала услышать: – У меня нет родителей. Они погибли, когда я был маленьким. – Как погибли?.. – ахнула Саша, ругая себя за бестактность. – Ты прости, я не знала…