– В одном банке произошло ограбление. Выражение лица Стонча непроницаемо. Просто холодный камень. Пару минут я рассказываю про ограбление банка и содержимое ячейки Рая Стросса. Никаких имен не называю, но разве такому, как Лео Стонч, трудно выяснить, кем является мой источник? – Итак, ваш источник утверждает, что продал мне сведения о Рае Строссе, – говорит Лео Стонч, когда я заканчиваю. – Или передал. – Или передал. – Стонч кивает, словно вдруг понял, о чем речь. – И чего вы хотите от меня? Вопрос сбивает меня с толку. – Я хочу знать, убивали ли вы Рая Стросса. – Зачем? – Что зачем? – Какая вам разница? – продолжает Стонч, но я чувствую перемену. – Предположим, ваш источник говорит правду. Допустим, он передал нам эту информацию. Допустим – чисто гипотетически, – что я решил воспользоваться ею и отомстить за сестру. И что? Вы намерены меня арестовать? Я счел его вопрос риторическим и просто жду. Он тоже. Через несколько секунд я отвечаю: – Нет. – Вы собираетесь донести копам на меня? – Нет, – повторяю я. – В таком случае нам с вами нужно сосредоточиться на важном. – И на чем же? – На поиске Арло Шугармена. Голос Лео Стонча стал каким-то странным, отрешенным. Что-то в атмосфере кабинета безусловно изменилось, но я не уверен, на пользу ли мне эта перемена. Стонч вдруг поворачивается на стуле, оказываясь спиной ко мне, и тихо добавляет: – Если Рая Стросса убил я, что это меняет? Я ощущаю замешательство и не знаю, как действовать дальше. Решаю вспомнить его начальное предупреждение и быть осмотрительным. – Это еще не все. – То есть смертью Рая Стросса история не кончается? – Нет. – Вы намекаете на кражу картин? – Отчасти. – Что еще? Хочу ли я рассказывать ему про Патришу и Хижину ужасов? Нет, не хочу. – Мне бы это помогло, – говорю я, с предельной тщательностью подбирая слова, – узнать всю правду. Вы хотели отомстить за вашу сестру. Я это понимаю. Слышу смешок. – Ничего-то вы не понимаете. В его голосе ощущается тяжесть и неожиданная печаль. По-прежнему не поворачиваясь ко мне, Лео Стонч встает и подходит к окну высотой во всю стену. – Вы думаете, я прошу вас найти Арло Шугармена, чтобы затем его убить. Поскольку это не вопрос, я предпочитаю молчать. – Дело совсем не в этом. Он продолжает стоять ко мне спиной. Я молча жду. – Я кое-что расскажу вам, но эти слова не должны выйти за пределы моего кабинета, – говорит он и наконец поворачивается ко мне. – Вы даете слово? Сегодня я дал слишком много обещаний. Считается, что «лояльность» и «умение выполнять обещания» – качества, достойные восхищения. На самом деле это два величайших заблуждения. Тут нечем восхищаться. Зачастую они являются удобным предлогом для недостойного поступка или защиты недостойного человека, поскольку вы «хозяин своего слова» или как-то связаны с тем, кто не заслуживает снисхождения. Лояльность нередко подменяет собой мораль и этику. Понимаю, какими странными могут вам показаться мои назидательные слова. Так, вырвалось. – Разумеется, – отвечаю я и с легкостью лгу (но не аморально), затем, поскольку слова почти ничего не стоят, добавляю: – Даю вам слово. Лео Стонч снова стоит лицом к окну. – С чего начать? Я не говорю: «С начала». Во-первых, это штамп, а во-вторых, мне хочется, чтобы он побыстрее закончил свой рассказ. – Когда погибла София, мне было шестнадцать. Ей – двадцать четыре. Других детей у нашей матери не было: только я и Соф. Когда мать рожала Софию, ей сказали, что детей у нее больше не будет. Но через восемь лет, к удивлению родителей, появился я. – По отражению в окне вижу, что он улыбается. – Не представляете, как они все баловали меня. – Лео Стонч качает головой. – Не знаю, зачем я вам это рассказываю. Не вижу смысла его прерывать и потому молчу. – Вы ведь знаете, кто мы такие? Любопытный вопрос. – В смысле, ваша семья? – Вот именно. Семья Стонч. Коротко расскажу, что к чему. Мой отец и дядя Ниро были родными братьями. Про таких говорят не разлей вода. Но в нашей, так сказать, сфере деятельности, требуется только один лидер. Дядя Ниро был старше и пронырливее. Мой отец, которого все называли кроткой душой, был только рад оставаться за кулисами. Но это его не спасло. Когда в шестьдесят седьмом моего отца замочили… может, вы знаете, чем все кончилось. Немного знаю. То была война гангстерских кланов. Стончи победили. – И тогда дядя Ниро заменил мне отца. Он и сейчас мне как отец. Вы знаете, что он сюда приезжает несколько раз в неделю? В его возрасте это подвиг. После инфаркта ему тяжело передвигаться. Вынужден пользоваться инвалидной коляской. Я смотрю на поручни и вспоминаю пандус у двери. – Я не стану на этом задерживаться. Не возражаете? – Пожалуйста. – Когда из-за выходки этих студентов погибла моя сестра, никаких слов не требовалось. Все понимали: семья должна отомстить за смерть Софии. По мнению дяди Ниро, это было хуже, чем случившееся с моим отцом. По крайней мере, там дело касалось бизнеса. Для нас «Шестерка с Джейн-стрит» была кучкой избалованных, шибко умных пацифистов. Леваки-либералы, косящие от призыва. В наших глазах это делало гибель Софии еще более бессмысленной. Мне понятно настроение, царившее в его семье. Эти богатые, избалованные ребята смотрели на таких, как Ниро Стонч, сверху вниз, заставляя его ощущать собственную ущербность и злиться еще сильнее. – И тогда дядя Ниро заявил, что начинает поиски «Шестерки». Он ясно дал понять: каждый, кто сообщит сведения по любому из «Шестерки с Джейн-стрит» или сумеет доказать, что ухлопал кого-то из них, будет щедро вознагражден. – Держу пари, вы тут же начали получать наводки, – говорю я. – Да. Но хотите узнать кое-что удивительное? – Конечно. – Все наводки оказывались фуфлом. Мы два года потратили впустую. – А потом? – А потом копы схватили Лейк Дэвис. Или она сама сдалась. Точно не знаю. Лейк понимала, что к чему. Она знала: едва она окажется к тюрьме, мы до нее доберемся. А если не сможем, если ее, например, поместят в особо охраняемую тюрьму, мы дождемся, когда она выйдет. И потому ее адвокат приехал к нам для заключения сделки. – Дэвис передала вам информацию, – говорю я. – Да. Я вполне понимаю мотивы Дэвис. Для спасения собственной шкуры она заключила сделку со Стончами. После выхода из тюрьмы она сменила документы и вскоре вновь исчезла из виду. На всякий случай. Вдруг Стончи передумают? Я припоминаю слова Лейк Дэвис, когда мы встречались в ее собачьем пансионате «Риц – Веселый лай». Я спросил, почему она спряталась в Западной Виргинии. «Вы боялись, что Рай попытается вас найти?» – «Не только Рай», – ответила она. – И кого же Дэвис вам выдала? – спрашиваю я. Лицо Лео Стонча мрачнеет. – Лайонела Андервуда. В кабинете становится тихо. – Где он скрывался? – спрашиваю я.