— Что у вас по нему есть? Много чего есть. И… почти ничего. Воюет отчаянно, не щадя ни своих ни чужих. Агрессивен, подмял под себя несколько десятков группировок. Удачлив — раз до сих пор жив. Но кто он такой, откуда пришёл, какому роду принадлежит — не известно. Лица его никто не видел, голоса не слышал, потому как принял он священный обет, поклявшись молчать и не показывать лица своего до полной победы ислама во всем мире. Странный тип. — Насколько он может быть полезен или опасен нам? Прошу высказываться. — Скорее, опасен. Он собрал вокруг себя, вернее подмял, значительные силы. В настоящий момент в его прямом подчинении находится несколько тысяч бойцов. Кроме того, к нему примкнули и под ним ходят ещё несколько десятков более мелких боевых формирований. Плюс союзничество с крупными террористическими организациями. — Что значит союзничество? — Они обязались обмениваться информацией, объединять усилия при планировании крупных операций и оказывать друг другу вооруженную помощь. Суммарно Галиб может мобилизовать до десяти тысяч активных штыков. — Но это же целая армия! — И очень боеспособная. В отличие от многих других полубандитских группировок, он формирует свою команду по армейскому образцу, добиваясь жесточайшей дисциплины и беспрекословного подчинения. — Каким образом? — Жестокостью. Он отрезает уши тем, кто что-то не расслышал, и вырывает глаза у тех, кто-то что-то проглядел. — А если что-то не так понял? — Отрубает голову. — И от него не бегут? — К нему — бегут! Он хорошо платит и слывёт удачливым воином. Недавно он нашёл и собственноручно обезглавил журналиста, приговорённого исламистами к смерти за написанную им книгу, оскорбляющую Аллаха. Другие безуспешно гонялись за ним полгода. А Галиб — нашёл. Теперь он — национальный герой. — Он может влиять на расстановку сил в Регионе? — Самым серьёзным образом. — Вы имеете к нему подходы? — Никаких. Он закрыт и никого к себе не подпускает. — Насколько он может быть опасен? — Галиб — фанатик, умеет добиваться цели и не единожды высказывал угрозы в наш адрес. Если он объявит войну России — нам мало не покажется. В отличие от других командиров, с которыми можно договариваться, он не идёт на компромиссы и считается неподкупным. — Считается или неподкупен? — У него есть деньги. Он в них не нуждается. Учитывая его харизму, вышколенную, отлично вооружённую армию, неограниченные финансовые возможности, агрессивную линию поведения — его лучше иметь в друзьях, чем во врагах. — Другие мнения? — Согласен, что Галиб очень активно набирает очки. В скором будущем он может стать фактическим лидером Региона. И будет ещё более опасен. — Галиб — персонаж, который в наибольшей степени может угрожать нашим интересам на Востоке. Он самый опасный, потому что самый сильный. — Существуют ли для него какие-то политические противовесы? — Немного, но есть. В большинстве своём это старые, заслуженные боевики, которые, опасаясь вступать с Галибом в конфликт, терпят его, тихо ненавидя и считая выскочкой. Но на открытое противостояние они не пойдут. Слишком силен его авторитет. И слишком он крут и скор на расправу. — А кто пойдёт? — Возможно, Джандаль. — Кто это? — Боевик. Из молодых, да ранних. Провёл несколько знаковых акций. Опасен. Тщеславен. Смел. Прямой конкурент Галибу. Они могут сцепиться. — Прошу проработать данные фигуры и дать мне информацию по ним не позже… Спасибо всем… Хотя за что спасибо? За то, что всякий прохожий в том Регионе знает и рассказать может? В любой лавке про это судачат. За что «спасибо», многомиллиардные бюджеты и звания с лампасами? Не понять… Потому что, хоть ведомств и семь, а дитя у них всё равно без глазу. Про… глядели «няньки» то дитё!.. * * * — Я так больше не могу! — сказал Галиб. Своим голосом… И шмыгнул носом. И чуть не заплакал горючими слезами. — Послушайте! Прекратите ныть! Каждый раз одно и то же — слюни, сопли и вопли! Вы же лидер. Воин Аллаха! Террорист номер один! Возьмите себя в руки! — Я не могу. Я устал! Вы обещали, что отпустите меня. — Раз обещал — отпущу. Позже. — Когда? — Скоро. — А скоро это когда? — Когда придёт время. — А когда оно придёт? Поймите, я выдохся… Я уверен, что против меня замышляется заговор. — Кто замышляет? — Все! Все вокруг! До одного! Меня все не любят… — Зато боятся. — Да, боятся! И поэтому убьют. Я не сплю ночами. Я никому не верю. Я вздрагиваю от каждого шороха. Зачем мне всё это? — Затем, что мы заключили контракт, по которому вы получаете деньги. И немаленькие. — Зачем мне деньги, если меня убьют? — У вас надёжная охрана. — Которая первая перережет мне глотку?! — Хорошо, давайте мы охрану заменим. Вы замените. — На кого? На тех, которые могут оказаться ещё хуже? Ещё опаснее? Отпустите меня… — Ну, хорошо. Потерпите ещё месяц, и мы что-нибудь придумаем. — Точно? — Точно… Придумаем. * * * Этот разговор был в узком кругу. С глазу на глаз. В полголоса. С «распущенными галстуками». Между «Хозяином» одной шестой суши. И Охранником, который ближе всего стоял к телу. Тому, которое охранял. — Что у нас нового по нашему общему знакомому? — Ничего. Он не даёт о себе информации. — А если по событиям?