В темноте подвала не различишь — сейчас утро, день или вечер. Часы отсюда пропали, а выключатель не работал. Рина поняла — граф оставил её без света и времени, чтобы снова пытать. Снова сломить, ожидая, что она сама приползёт к нему, сама будет молить о прощении и снова будет делать всё, что он пожелает. Однако мысли эти больше не вызывали в ней ужаса. Она теперь ясно понимала, с кем имеет дело, и внутри было только одно звонкое чувство. Оно словно бы дало легче дышать, словно бы зажгло внутри то, что давало ей силы и желание этой жизни и борьбы за себя. Она теперь отчётливо понимала, что не любила и не любит графа. Ей больше не за что любить мужчину, который лишил её свободы, унизил её человеческое достоинство. Который использовал её, словно свою куклу, наряжая и любуясь красотой. «А говорят, мальчики не играют в куклы», — хмыкнула она про себя. Оказалось, ещё как играют. Рина прошлась между полками в темноте. Мрак не пугал её. За месяцы работы здесь она выучила архив, и спокойно шла между тёмных рядов книг. Она бродила, желая размять болевшее тело, решив, что чем больше будет двигаться — тем скорее придёт в норму, и уже тогда сможет спастись. Вот только каким образом ей сбежать из запертого тёмного подвала — она пока не знала. Несколько часов спустя вдруг зажглись лампы. Рина с непривычки сощурилась от света. Она стояла в самом конце архива, когда услышала, как открывается дверь. Девушка решила, что пришёл Михаил, и пошла к нему навстречу. Но это был не страж. Пришёл сам граф. Рина застыла между стеллажами и молча смотрела на него. — Я принёс тебе завтрак. — Я бы хотела съесть его наверху, как нормальный человек. Тем более что я могу ходить. — Не думаю, что ты можешь это сделать. Граф, не спуская глаз с девушки, опустил поднос с едой на стол. Рина не приближалась к нему. — И почему же я не могу выйти? — Потому что ты попытаешься сбежать. Опять. Рина замолчала. Да, она попытается. — Ты можешь просто отпустить меня. Я никому не скажу, что произошло. Скажу, что просто закончила работу, и всё. — Думаешь, это так просто решить? — граф зарычал на весь архив. Рина невольно вжалась в стеллаж. Он стал делать короткие шаги на встречу к ней. — Я забуду то, что ты сказала мне вчера. Это будет непросто сделать, но я забуду. И мы попробуем начать всё сначала. Но нам нужно время, понимаешь? А я должен быть уверен, что за это время ты не попытаешься сбежать от меня. — Дартер, ты серьёзно собрался держать меня здесь? — Рина также медленно отступала вглубь архива. Виктор замер на миг, а после вновь двинулся вперёд: — Ты никогда меня так не называла. — Я не знала, что ты зверь в человеческом обличии! — Рина! Граф подскочил к ней в миг и обхватил за талию, прижав к себе. Девушка сопротивлялась, но мужчина не выпускал её. — Посмотри на меня… Да перестань же драться. Успокойся. Послушай, Рина, посмотри на меня. Девушка прекратила тщетные попытки вырваться. Она была ещё слаба. Но глаз на графа не поднимала. — Рина, посмотри… — граф насильно приподнял её подбородок. Она посмотрела на него глазами, полными злобы. — Твои глаза светятся, — прошептал граф. — Какое странное тут освещение. Не припомню, чтобы так было раньше. — Пусти меня. — Нет, послушай. Я знаю, что сейчас ты ненавидишь меня. Но лишь потому, что не понимаешь, что я делаю это ради нашей любви. Ты скажешь мне спасибо, когда всё закончится, потому что для меня нет ничего важнее твоей любви. Я знаю, что ты любишь меня в глубине души. Что ты специально врала мне, желая сделать больно. Но лишь потому, что не понимаешь… Я люблю тебя. Слышишь? Никто и никогда тебя так не полюбит, как я. И когда ты поймёшь это, всё станет, как прежде. — Я тебя ненавижу, Дартер. Рина с силой оттолкнула его. Граф отшатнулся, а затем со злостью в глазах развернулся и вылетел из подвала. Дверь захлопнулась, свет погас, и Рина вновь осталась в темноте. Прошло часа четыре, а может и восемь. Рина успела немного поспать, догадалась включить ноутбук, чтобы свет экрана хоть немного освещал её невольное жилище. Она даже пыталась писать что-то в ноутбуке, но мысли путались. Наконец, компьютер разрядился и погас, и она снова сидела во тьме. И тогда она испугалась. Нет, она испугалась не смерти. В Провинции, где она выросла, говорили, — нет смысла бояться той, что всегда рядом. Смерть стоит за твоим плечом, она ходит рядом и ждёт. И в один день она протянет к тебе свою руку. Не надо бояться этого дня. Он настанет для всех. Нет, не смерти боялась Рина. Она испугалась за маму и Бетти. Что будет с ними, если граф так и не выпустит её, или даже убьёт? И вот та мысль, от которой ужас разлился по телу девушки. Чтобы как-то успокоиться, Рина решила спеть песенку, которую мама ей пела в детстве. В итоге от неё стало только тоскливее. Она встала, нашла свободное место и попробовала потанцевать, до тех пор, пока спина не отозвалась болью. Девушка легла, чтобы передохнуть, и стала вспоминать все стихи, которые знала. Затем перебирала все любимые сюжеты книг и фильмов. Потом она стала вспоминать всех друзей и знакомых, думая о том, с кем точно теперь больше не станет общаться, потому что раньше делала это из вежливости. Дальше стала думать, чем будет заниматься, поскольку после всех событий ей вряд ли захочется работать в Архиве Парламента. Технически она уже находилась в архиве Президента, так что главная её карьерная цель сбылась, но не принесла совершенно никакой радости. А потому нужно было срочно придумать что-то взамен. — Когда я выберусь, то… А я обязательно выберусь… Рина примеряла на себя разные виды деятельности, размышляя, где бы смогла полностью проявить свои навыки. Она бы определённо издала книгу о магах, обязательно в трёх частях. В первой написала бы о тёмной, во второй — о светлых. А в третьей… А в третьей бы подробно описала свой опыт борьбы со зверем, внутри которого тьма сожрала всё живое. И посвятила бы эту книжку маме и Бетти, а в прологе указала, что лично читала дневники Циммера. Но всё это шло с огромным уточнением — когда она сможет выбраться. Часы тянулись мучительно медленно, а Рина начинала выть от беспомощности. Граф знал наверняка, что делать. Девушка пыталась вспомнить, у какого народа была пытка темнотой и замкнутым пространством, но, кажется, никто на ум не приходил. Наконец, она просто заплакала. Дверь раскрылась, зажёгся свет. Граф принёс ужин. — Ты не завтракала, — посмотрел граф на нетронутое блюдо, оставленное с утра. — Я не голодна, — отрезала Рина, смотря на него. Глаза её были красные от слёз, лицо заплаканное, но перед ним она не проронила ни слезинки. — Тебе стоит поесть. Так ты быстрее придёшь в себя. Я оставлю свет на один час, успей всё съесть. Рина не ответила, а граф вышел. Этот зверь прав. Ей нужны силы. Рина смела и завтрак и ужин меньше чем за десять минут. И пока у неё было ещё время в запасе, она судорожно начала думать. Предусмотрительно он не принёс ей вилки, и она ела ложкой. Но и ложка могла бы сгодиться для чего-то. Рина спрятала её под матрас. А если разбить тарелку, осколком можно ранить. Хороший вариант, вот только граф принёс пластиковую посуду. И даже вечерний кофе был в пластиковом стаканчике. Рина злобно бросила поднос на пол. — Ненавижу! — заревела она и опустилась на пол. Это конец, ей некуда идти, нечем защищаться. Она слишком слаба, чтобы постоять за себя, да и не получится — граф выше, крупнее и куда сильнее её. В отчаянии девушка бросилась к стеллажу и сбросила с него все книги. Она вдруг почувствовала такое облегчение, что решила продолжить начатое. Стеллаж за стеллажом — она шла и сбрасывала книги на пол. Месяцы ежедневной работы — всё это шло прахом, она разрушала всё, что сделала. Раньше она бы никогда не позволила себе бросать книги, посчитав это поведение кощунственным. А сейчас ей было даже хорошо — осознавать, что она крушит всё то, что так якобы дорого графу. На одном из стеллажей Рина увидела ящичек и остановилась. Тот самый неприметный ящичек, который она увидела в первые дни работы с архивом и не смогла открыть. Рина взяла его в руки — она совсем забыла про него. Сейчас она была уверена — внутри лежит что-то ценное для графа. Какая-то новая информация, которая может быть ей полезна. Она прижала ящик к себе, намереваясь открыть, и тут свет погас. Рина медленно проходила сквозь разбросанные книги, расчищая себе путь. Она подошла к матрасу и опустила рядом с ним ящик. А затем вернулась к стеллажам, осторожно опускалась и ставила книги обратно на полки, заполняя архив. По крайней мере, теперь ей было чем заняться, ведь она успела опустошить добрую половину полок. Когда девушка утомилась ставить книги, она вернулась к матрасу и легла, почти сразу провалившись в сон. И спала она долго и крепко, ведь граф больше не беспокоил её. Проснувшись, она сделала вслепую лёгкую зарядку, и продолжила разбирать завал. Рина почувствовала себя бодрой, хотя пришлось постараться, чтобы найти ведро, которое стояло за углом в качестве туалета. Спустя время пришёл граф с завтраком, а с ним и зажёгся свет. — Что ты натворила?.. Спросил он, видя разбросанные книги и хаотично расставленные на полках корешки. В темноте Рина никак не могла вернуть архив в прежний вид. — Мне было скучно. Ты сам меня запер тут без света. Пришлось импровизировать. — Бросаясь книгами? Что бы сказали профессора из твоей Академии на это? — Что я должна была бросить парочку в тебя и сбежать. — Опять ты об этом. Граф гневно посмотрел на неё и опустил поднос. — Мне нужно в душ. — Исключено. — Пожалуйста! Я не сбегу, ты же знаешь. Душ, и я вернусь обратно. — Посмотрим. — А ты же оставишь свет? Хотя бы на час? Я успею всё вернуть на место? — Ешь свой завтрак. Граф ушёл, захлопнув дверь. На счастье Рины свет не погас. Она бросилась к подносу — снова ложка. Затем кинулась к матрасу и достала ящичек. Она поковыряла пальцем замок, затем поколотила им по полу, ударила по стеллажу. Ничего не помогало, а отверстие замка было тонким и маленьким, в него бы пролезла иголка. Рина решила пока отложить ящик и съесть ароматный омлет с кофе, надеясь, что на сытый желудок что-нибудь придумается. Но ничего не придумалось, а около часа спустя свет вновь погас. Но Рина стиснула зубы и продолжила поднимать книги. Она решила во что бы то ни стало не сдаваться. Как бы тяжело ни было — она выдержит. Рине показалось, что она закончила. Под ногами больше не попадалось книг, и она прошла обратно к своему матрасу. В этот момент зажёгся свет и вошёл граф. Рина встала ему на встречу. — Пойдём. И не делай ничего глупого, ладно? У меня нет настроения воевать с тобой. — Ладно. Рина медленно пошла вперёд, граф шёл за ней. Она осторожно вышла в столовую и невольно потянулась к окну, на свет солнца. Сегодня стоял нестерпимо яркий день, снег за окном серебрился в дневных лучах. За окном виднелась конюшня. Рина тяжело вздохнула. — Иди, у меня мало времени. Рина послушно проследовала по коридору, глядя в панорамные окна. Как же ей сейчас хотелось выбежать на улицу, вдохнуть полной грудью морозный воздух и нырнуть в снег! Но граф, что шёл за её спиной, не оставлял никакой надежды. И Рина смиренно опустила голову. Она быстро приняла душ, надев оставленные для неё чистые футболку и штаны. Когда она вышла из ванной, граф загородил проход. — Ты знаешь, что мне нужно, — прошептал он ей в лицо. Рина не сопротивлялась. Она не могла ничего сделать. Тело отзывалось болью на каждое его движение, но больше всего болело между ног и внизу живота. Рина зажмурилась и плакала, пока он совершал насилие над ней. В этот момент она ненавидела его особенно. — Могла бы притвориться. Ты могла бы постараться.