— Это лучшее, что я слышал от тебя за последнее время. Я принесу всё что захочешь. — Сейчас? — Нет, не сейчас. Надо время. Я всё сделаю, вот увидишь, всё сделаю как надо. Рина не поняла, что он имеет в виду. Он был возбуждён, но уже другим мыслям. Эта идея так вдохновила его, что он позабыл об их поцелуе. — Я скоро вернусь. Граф бросился из подвала, а Рина взяла чашку и стала медленно потягивать кофе. Ей хотелось чего-то покрепче. Хотелось, чтобы всё скорее закончилось. Всё вышло словно само собой, легче, чем она думала, но внутри она была готова. Граф вернулся спустя час. Он принёс с собой свечи, упаковку спичек, три зажигалки, лошадиный хлыст, прочную верёвку, нож и бутылку виски. Рина удивлённо наблюдала, как он медленно, предмет за предметом, выкладывал их на стол из корзины. Всё время, пока он аккуратно складывал предметы друг с другом, он не спускал глаз с девушки. — Думаю, начнём с этого, — сказал граф, открывая бутылку. Рина вырвала бутылку из его рук и сделала большой глоток. Она зажмурилась, спиртное обожгло горло и грудь. Граф подошёл к ней вплотную и вжался пахом, упираясь её в живот. Рина выпила ещё и вновь прикрыла глаза. Прикосновения графа больше не доставляли ей радости, каждый его вздох рядом с ней напоминал о том, что она в его лапах, пленница, лишённая свободы, личности, себя. Злость уничтожала все остальные чувства. Граф нахмурился. — Что ты, Рина… — Ничего. Это виски. Рина поцеловала графа, он тут же ответил ей. А после начался новый кошмар. Виски затуманил голову, и всё стало, как в её снах. Она лежала, не в силах пошевелиться, а горящие глаза графа нависли над ней. Пламя свечи, как острое лезвие, жалило кожу, когда граф подносил её близко. Он мучил её долго, с упоением глядя на девушку, которая выдавливала из себя притворные стоны. А когда всё кончилось, и он, наконец, встал с неё, Рина обессиленно лежала, подрагивая от боли и ярости. Граф медленно оделся, повернулся к ней: — Я оставлю это здесь, выбери, что будет следующим. Возьму у лекаря мазь от ожогов, к вечеру вернусь, и мы продолжим. Отдыхай. Девушка медленно встала. На лице её играла злая улыбка. — Тебе нравится пытать меня огнём. Почему? — Я думал, тебе это нравится, — граф повёл плечом. — Сейчас я говорю о тебе. Почему? Дартер помолчал. А затем сказал: — Ладно, нет смысла скрывать. Так я чувствую силу особенно. Огонь — одна из основных стихий, а люди силы чувствуют их. И близость с тобой…. В общем, это невероятное чувство. Когда я ощущаю тебя, твоё тело, твои чувства — все — плохие, хорошие, страх, боль. Это всё питает меня. Рина оперлась на стол. Она пыталась переварить его слова. — Значит, всё это время я была для тебя всего лишь источником? Эмоций, удовольствия, силы? И только? — И это прекрасно, Рина. Ни одна девушка ещё не давала мне столько… — Но я человек! — Рина взяла себя в руки и повторила уже спокойно. — Я человек. Граф помолчал. Он не понимал, что именно так злит девушку. А затем лицо Рины исказила такая злоба, что граф невольно отшатнулся. — Так ты… Нет, ты не мог… Скажи, что не мог! — О чём ты, Рина? — О твоих родителях. Рина посмотрела графу прямо в глаза. Мужчина не отводил их. Она боялась, что он скажет. Боялась, что её догадка подтвердится. Граф лишь молча смотрел на неё. А затем коротко кивнул. Рина не сдержалась и заплакала. — Тебя пугает это? — Но зачем, Дартер? Зачем? — Циммер. Я прочитал его тогда. Моя сила была слаба, не проявлялась. И я искал способ. Я знал, что мне уготована великая судьба, я не смирюсь с простой и серой жизнью. И тогда я узнал этот способ. Всё, что я испытал тогда… — граф прикрыл глаза, словно погрузился в тот день. — Пламя, пожиравшее стены родного дома. Крики родителей. Мои боль, слёзы. Кровь, сажа, запах плоти… Всё это наполнило меня такой мощной силой, что мне не составило бы труда подчинить себе даже самого Президента. Граф открыл глаза. Они горели янтарным золотом с багряным отливом. Рина опустила голову обессиленно. — Ты убьёшь меня? — Тихо спросила девушка после молчания. Дартер не отвечал. Затем вздохнул и произнёс: — Пока ты нужна мне живой. А сейчас надо залечить твои раны. Как только он вышел, девушка бросилась на колени и разрыдалась. Она намеренно попросила его повторить то, что он делал с ней, используя огонь. Так она хотела услышать от него, что означает для него всё это. Но она и представить не могла, что услышит, что граф сам спалил собственных родителей заживо. Если бы она только знала, в чьи лапы угодила. Если бы только сразу поняла всё! А ведь она испытывала тревогу в этом доме, да вот только не могла понять её. Если бы прислушалась к себе, если бы не верила в свои же фантазии… Рина медленно встала. Она взяла в руки бутылку виски и сделала большой глоток. «Пока ты нужна мне живой». Слова графа прозвучали страшно. Когда это закончится? Её жизнь больше ей не принадлежала. Ловушка захлопнулась. Красавица в руках чудовища, вот только чудовище не станет прекрасным принцем. Оно всё время им притворялось, играло, пока ему была нужна красавица. А теперь… Рина вдруг засмеялась истерическим хохотом и стала пританцовывать с бутылкой в руках. Ей в голову вдруг пришла безумная идея. Настолько безумная, что казалась единственным спасением. Она пнула ногой стеллаж, и из него выпали пара книг. Рина сделала ещё глоток, а затем отставила бутылку и обеими руками стала сбрасывать книги в кучу. Она пинала их, швыряла, вырывала страницы, сваливая по центру, до тех пор, пока на полу не образовалась приличная гора. Затем Рина облила её сверху виски, а остатки выпила. Взяла со стола спички, затем достала ящичек с газетной заметкой. На миг взгляд задержался на фотографии семейной четы Дартеров. Как можно убить собственных родителей? Да Рина готова жизнь отдать за маму и сестру. Точнее, она готова была жить. Но, сама того не ведая, отдала свою жизнь зверю. Рина подожгла газетный лист и бросила на книжную кучу. Пропитанные листы вмиг схватились пламенем. Девушка отскочила к двери и села на пол, прикрыв нос рукой. Запах жжёной бумаги и дым заполнили подвал. Даже если она сейчас умрёт, это будет её последний акт сопротивления. Пускай он знает — она умрёт, но никогда не станет его игрушкой. Никогда больше не будет подчиняться ему. Дым медленно затягивал подвал. Рина уже ничего не видела, только слышала языки пламени. Иногда ей казалось, что сквозь дым ей видятся глаза — золотые, зелёные, синие. Дым потихоньку проникал в лёгкие, Рина кашляла и чувствовала, как теряет сознание, пока сильные руки не подхватили её. Рина разжала глаза и увидела Михаила. Тот схватил девушку и вынес наверх. Там он посадил её на стул и вылил на голову кувшин холодной воды. Рина вмиг очнулась. — Беги. Но Рина не успела. На пороге столовой стоял граф. Лицо его исказил гнев, он побледнел, а глаза сияли как никогда раньше. — Ах ты тварь! Решила спалить мой дом! Я тебя убью! Михаил преградил ему путь, ограждая Рину. — Сначала будешь иметь дело со мной. — Сначала надо потушить пожар. А потом я разберусь с вами. Граф развернулся было, но Михаил сказал: — Никто не придёт, Виктор. — Что? — Стражей нет. Все ушли. Я отпустил всех. — Что ты сейчас сказал?… Дартер медленно повернулся и встал напротив, тяжело дыша. Михаил посмотрел на него с нескрываемым гневом. — Твоё безумие многих напрягало. Ты и не замечал, но после смерти Николая всё переменилось. Стражи всерьёз задумались о том, кому служат, и кто из них погибнет следующим по твоей прихоти. — О чём ты вообще говоришь… Предатель. Не забывай, что ты говоришь с Президентом Лангрии! Михаил горько улыбнулся: — Президент, который заперся в своём доме. Давно ты был в Резиденции? В Парламенте? Очень давно, иначе бы ты знал, о чём говорят люди. А люди чувствуют, что ты слаб, что ты теряешь рассудок. Твоё время прошло. — Как ты смеешь. Ведь я привёл тебя в свой дом! Я… — Да, Дартер. Я всё боялся, что ты вспомнишь меня. Но ты был так занят собой, что забыл. Ты не привёл меня в дом. Я вернулся в твой дом. На миг граф застыл, вглядываясь в глаза стража. Он нахмурился, а затем лицо его вытянулось. Он вспомнил. — Двадцать пять лет назад, Дартер. Я служил стражем твоего отца. Я был верен ему. Но больше всего… Оливия. Я любил твою маму. И после её смерти никого и никогда так не любил. — Да ты… — зашипел граф, но Михаил продолжил: — Я и пальцем её не тронул. Лишь преданно выполнял свою работу. Но после пожара… Я всё не мог взять в толк, что случилось. Мы разгребали завалы, пока ты делал вид, что убит горем. Я обнаружил сейф твоего отца, а в нём — дневник Циммера. Я прочёл его в ужасе, но не понял тогда, что именно нашёл. А потом, когда вдруг из самого слабого мага курса ты стал выдающимся учеником, пользующимся почётом у самого Президента, я вдруг всё понял… Я всё понял, Дартер, и ждал. — И чего же ты ждал, Михаил? — насмешливо спросил Дартер. Но глаза его пылали яростью. — Мести. Ты сам виноват, Дартер. Ты сам кормил свою тьму. Мужчины схлестнулись в драке. Граф напал первым. Он был моложе Михаила, но за стражем стояло преимущество опытного бойца. Ему удалось сбить с ног Дартера, затем схватить его за шею и потащить к подвалу, откуда дым уже валил в столовую. Рина в ужасе наблюдала за происходящим. Дартер смотрел на неё с диким отчаяньем, шептал что-то и тянул к ней руки, вместо того, чтобы отбиваться от Михаила. А страж крикнул: — Беги! Беги, Рина! И Рина побежала. Ей удалось забежать в комнату, схватить Ори и куртку, и переобуть ботинки. На всё это ушло не более пяти секунду, но дым уже заполнял коридор и медленно подбирался к дверям спален. Девушка выскочила во двор и полной грудью вдохнула морозный воздух. Она направилась в сторону гаража, но прошла мимо и забежала в конюшню. Кони ржали и нервно били копытами. Они чувствовали пожар, страх и смерть. Рина тщетно пыталась их успокоить. Она подошла к Танатосу, что бесновался в деннике, и осторожно протянула руку. Конь остановился, глядя на неё, как это обычно делал. Тогда она открыла дверь. Танатос вновь заржал, мышцы его дрожали, а ноздри раздувались. Девушка опёрлась на стену и влезла на спину коня. Тот привстал на дыбы и вырвался из стойла, резво направляясь к выходу. По пути Рина быстро нажала кнопку, открывая остальные денники. Снаружи Танатос сорвался с места в галоп, и Рина еле усидела на нём. Он понёсся прямо на дом, и девушка с силой ударила его в бок, чтобы повернуть коня. Танатос завернул в сторону леса и помчал. Краем глаза Рина заметила, как дверь дома открылась, но так и не увидела, кто вышел из неё. Танатос в три аллюра пересёк площадку у дома и на подходе к лесу сорвался на бег карьером. Рина крепко вцепилась в гриву коня, обхватив мощные бока ногами. Танатос бежал быстро, но ровно, и девушке оставалось лишь держаться изо всех сил, чтобы не упасть. Рядом показывались морды Минотвара и Кракена, сзади бежали Левиафан и Беовульф. Все они следовали не за ней — за Танатосом, признанным лидером табуна. Но Танатос признал Рину, а потому быстро, но бережно, уносил её прочь от дома графа. В памяти всплыли слова Криса: «Через лес на север, минут тридцать… тропинка за елями… Оттуда вывернешь к полям». Рина чуть потянула на себя гриву коня и сжала бока, притормаживая Танатоса. Тот распылился, но сменил карьер на галоп, а затем перешёл в рысь. В этой части леса она ещё не была. Тропа становилась всё уже, наконец, Танатос зашагал, тяжело пробиваясь сквозь сугробы. Рина испугалась, решив, что потерялась. А вдруг тропинка круговая, и она вернётся к дому графа? Девушка тревожно оглядываясь по сторонам. Впереди стояло огромное дерево, преградившее дорогу. Кони затормозили. Кажется, это тупик. Тёплое чувство разлилось внутри. Сквозь снег, покрывавший кору и ветви, Рина увидела чёрные борозды, испещрявшие ствол. Они окутывали дерево, уходя высоко вверх. Рина улыбнулась — это был чёрный дуб.