Пролог Англия, замок Оксфорд, декабрь 1142 г. Огромные снежные хлопья появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. Из тьмы в тьму. С черного неба к черному подножью башни. За крепостными стенами, за невидимой замерзшей Темзой притаились войска Стефана Блуаского. Три месяца осады… Она неосторожно позволила загнать себя в ловушку. Стефан жаждал мести и был зол, как волк. Нельзя было отпускать его, говорили ее люди. Но как она могла оставить в плену графа Глостера – любимого брата? Королева Матильда плотнее закуталась в шерстяной плащ, подбитый мехом. - Боже мой, - шептала она, стиснув ладони на груди. – Не оставь меня на пути моем! Избавь меня от врагов и внезапной смерти без покаяния. - Ваша милость… Вздрогнув, Матильда обернулась. Граф де Треню стоял в углу, скрытый сумраком. - Это безумие, Ваша милость. Это верная гибель. - Верная гибель, граф, - это надеяться на снисхождение Стефана. Не сегодня завтра замок падет. Наши люди голодают и замерзают. Мы не продержимся и недели. - Возможно, граф… - Ни Глостер, ни Фиц-Каунт нам не помогут. Силы слишком неравные. Давайте признаем, мы упустили свою счастливую возможность. Но пока запад Англии в наших руках и король Дэвид на нашей стороне, мы не сдадимся. Если не я, то мой сын будет править этой страной. Запомните это! - Но… - Но?! – Матильда подошла к графу вплотную, глядя ему прямо в глаза. – Если мои рыцари трусливы, как зайцы, я обойдусь без них. Де Треню выдержал ее взгляд, но желваки так и заходили над его челюстями. - Все ли готово? – спросила Матильда. - Да, императрица. - Не называйте меня императрицей. Я – Госпожа англичан. Domina anglorum. Если помните, Уинчестер провозгласил меня королевой, хотя я еще не коронована. Белые одежды? - В замке нет беленого полотна. Нам сшили одежду из простынь. - Какая разница? Она нужна не для тепла и не для красоты. Пришлите мне мужской костюм. - Ваша милость… - опешил граф. - Вы поставили себе цель злить меня, де Треню? – Матильда сощурилась, как дикая кошка. – По-вашему, я должна спускаться по стене башни в женском платье? И идти в нем по снегу? Я не женщина, граф. Я военачальник! Веревочные лестницы? - Готовы. Смею заметить, что кратчайший путь до Уоллингфорда – четырнадцать миль. А нам большую часть предстоит пройти по льду Темзы, сделав большую петлю. Ночью, в метель. Мы не сможем остановиться, чтобы развести огонь и согреться. - Миля… - Матильда жестко усмехнулась. – Тысяча двойных шагов римского воина в полном снаряжении. Этой ночью – или никогда. При свете дня нас снимут стрелами, как только мы начнем спуск. Метель нам на руку. Белые одежды сделают нас невидимыми на снегу. Вы же понимаете, граф, Стефан не простит мне цепей в подвалах бристольского замка. Уж для него-то я точно не женщина. Ступайте. У нас еще есть время до полуночного дозора. Граф с поклоном вышел, и Матильда села у очага, в котором едва теплился огонь. В покоях царил лютый холод, не помогала ни шерстяная одежда, ни меховой плащ. - Королева Мод, - сказала она с горькой усмешкой. – Императрица Матильда. Кто бы сказал, зачем все это надо? Разве власть даст мне счастье? Аделин, Аделин… Если б ты только не сел тогда на Белый корабль. Она ненавидела свое имя. Повсеместно его давали девочкам из знатных семей, как будто не было других. Ее мать, Эдит Шотландская, пожелала стать Матильдой и сменила имя перед замужеством. Так звали жену брата Аделина, которую тот бросился спасать, но утонул вместе с ней. Так звали жену Стефана. В конце концов, так звали жену Брайена. Это было похоже на подлую насмешку: она вынуждена томиться в замке, который построил ее отец, Роберт Д’Ойли. Да что там говорить, все сорок лет ее жизни – как насмешка. В семь – помолвка с императором Римской империи Карлом V. Через два года ее отправили в Ахен, на воспитание в дом будущего мужа. А в двенадцать лет, как только пришло женское, - свадьба. Матильда не могла без содроганий вспомнить грубые ласки некрасивого, дурно пахнущего мужчины, который был на два десятка лет старше нее. Неожиданное вдовство в двадцать три года - как подарок судьбы, но и в нем крылся подвох. Как же она завидовала бедным вдовам, которые могли распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению. Богатая знатная вдова – игрушка в руках облеченных властью. Матильда вернулась домой, в Англию. Ей хотелось только покоя и любви. Но нет! У отца были на ее счет другие намерения. Его единственный законный сын Вильгельм Аделин погиб во время кораблекрушения, а поскольку Генрих Боклерк был уже стар, он назначил своей единственной наследницей и преемницей дочь. Гнев баронов был вполне ожидаем – никогда еще Англией не правила женщина! Кроме того, ее считали гордой, заносчивой, надменной. А она всего лишь прятала за этой маской смущение и робость. Однако король заставил баронов присягнуть ей на верность. И тут же нашел Матильде нового мужа, нисколько не интересуясь ее мнением. Жоффруа, прозванный Красивым, сын графа Фулька, - это был политический союз с Анжу, чья поддержка была необходима Генриху для укрепления позиций в Нормандии. Как же она рыдала, узнав об этом решении! После мужчины, годившегося ей в отцы, получить в мужья мальчишку – вздорного, избалованного, познавшего в свои четырнадцать лет всю глубину порока. «Ты свыкнешься, - утешал Генрих. – Он горяч, хорош собою. Что еще нужно женщине? Слишком молод? Это проходит быстро». Прожив полтора десятка лет в Германии, Матильда плохо знала двор отца. И среди тех, кто должен был сопровождать ее в Анжу, хватало незнакомых лиц. - Кто это? – спросила она свою служанку леди Морин, встретившись взглядом с высоким мужчиной лет сорока. Незнакомец был наделен той особой мужской красотой, которая берет в плен мгновенно. Его ярко-синие глаза смотрели на нее дерзко и восхищенно. У Матильды перехватило дыхание. - Брайен Фиц-Каунт, бастард графа Алана Бретонского, - улыбнулась леди Морин. – Он в особой милости у вашего отца. Богат, красив, умен, но, увы, не знатен. Всего лишь рыцарь. В него влюблены многие, но он верен жене, леди Матильде Д’Ойли. «Брайен», - шептала Матильда, глядя на его гордую посадку в седле. «Брайен», - вторило лихорадочно сердце, вновь и вновь чувствуя его взгляд. Словно огнем обожгло, когда он подал ей руку, помогая взойти по сходням на корабль. Сразу после свадьбы Брайен вернулся в Англию, и Матильде показалось, что солнце погасло навсегда. Первая брачная ночь с молодым супругом закончилась ссорой и дракой. Самой настоящей, с ссадинами и ушибами. - Я не желаю вас больше видеть, мадам, - заявил вскоре Жоффруа. – Мне нет дела, вернетесь ли вы в Англию или останетесь в Анжу. Можете отправиться в Руан и жить там. Но знайте: вы мне отвратительны. - Так же, как и вы мне, - отрезала Матильда. – Вы вообще жалкий щенок, а не мужчина. Кровоподтек на ее щеке заживал долго. Намного дольше, чем отняла дорога в Руан. Четыре долгих года провела она в унылом одиночестве, развлекаясь охотой, верховыми прогулками и игрой на ротте. А еще – сладкими грезами о Брайене Фиц-Каунте, который в мечтах любил ее нежно и страстно. Жоффруа тем временем не скрывал свою любовную связь с Аделаидой Анжерской, которая родила ему сына. И каково же было удивление Матильды, когда муж внезапно отправил за ней придворных. - Мое отношение к вам нисколько не изменилось, мадам, - заявил он. – Однако ваш отец настаивает на нашей с вами совместной жизни. Это условие английских баронов, которые, в противном случае, откажутся от данной вам присяги. Кроме того, мне нужен законный наследник. Будущий король Англии. Вот когда Матильда поняла, что никогда не бывает так ужасно, чтобы не могло быть еще хуже. Ложе с Карлом показалось утерянным раем по сравнению с тем, что она вынуждена была терпеть отныне. Три беременности, одна за другой, трое родов, одни из которых едва не стоили ей жизни. Трое сыновей. Старший, Генрих, должен был стать королем после ее смерти. Ожидая появления на свет младшего сына, Матильда узнала, что ее двоюродный брат, Стефан из Блуа, провозгласил претендентом на английский престол себя. Едва дождавшись, когда закроются глаза короля Генриха Боклерка. Как легко бароны забыли свои клятвы, присягнув на верность Стефану! И даже Роберт Глостер, брат, друг и союзник, перешел на его сторону. Грея руки своим дыханием, Матильда вспоминала многое. О том, как вынуждена была примириться с Жоффруа ради общей цели. Пока Стефан укреплял свое положение в Англии, они подчинили себе Нормандию, сильно пошатнув позиции самозваного короля на континенте. Как убеждала папу римского признать коронацию Стефана незаконной и потерпела сокрушительное поражение. И как оно с лихвой было восполнено переходом Глостера – великолепного полководца - на ее сторону. Когда в Англии началась война, Матильда оставила Жоффруа в Нормандии и отправилась возглавить тех, кто встал под ее знамена. Насколько страшным ударом оказалось для нее то, что Брайен Фиц-Каунт поддержал Стефана. И какой радостью обернулось, когда он присоединился к ней, став самым верным и преданным сторонником. Брайен стал ее возлюбленным, и действительность во сто крат превзошла мечты. Ему уже исполнилось пятьдесят, но он был из тех мужчин, чья притягательность с годами только возрастает. Впрочем, и она сама давно уже не была юной девушкой. И все же их любовь оказалась не менее пылкой и страстной, чем это бывает в молодости. Брайен признался, что тоже мечтал о ней, с самой первой встречи, все эти годы. Он был с Матильдой всегда и везде. Отказывался от титулов, земель, денег – ему нужна была лишь она сама. Победы, поражения, снова победы… Пленение Стефана в битве при Линкольне. Захват Уинчестера. Объявление ее Госпожой англичан: этот титул она должна была носить до коронации. Вступление в Лондон – и бунт его жителей, возмущенных земельным налогом. Кровавая схватка с войском, собранным женой Стефана, Матильдой Булонской. Именно тогда Глостер попал в плен, и его пришлось обменять на Стефана. Предательство баронов, отступление в Оксфорд, падение города, осада замка… Возможно, Матильда, уставшая от войны, и сдалась бы. С позором вернулась бы на континент. Но это означало лишить своего сына того, что принадлежало ему по праву. А еще более страшной была неизбежная разлука с Брайеном. Только ради него одного она готова была сражаться бесконечно. Чтобы быть рядом с ним. И на дерзкий побег решилась тоже ради Брайена, изнывая без него душой и телом. - Пора, Ваша милость! – де Треню вошел в ее покои, держа в руках мужское платье и белые одежды, которые предстояло надеть поверх обычных, темных: длинную тунику-котт и обшитый льняной тканью плащ с капюшоном. Матильде уже приходилось надевать мужскую одежду во время длинных конных переходов, но это неизменно вызывало осуждающие взгляды. Служанка помогла ей справиться с бесчисленными деталями: брэ, шоссы, нижняя рубашка-камиза, теплый меховой пелиссон, котт, шнурованные высокие сапоги с меховой прокладкой. Заткнув за пояс меховые рукавицы, Матильда поднялась на вершину главной башни, где ее ждали де Треню, рыцарь Седрик Уорден и его оруженосец Уильям Тейм. Метель за последние несколько часов только усилилась. - Вы первый, граф, - приказала Матильда, проверив, насколько прочно закреплены веревочные лестницы. – Я за вами, затем остальные. Спуск в белую бездну по скользким деревянным перекладинам показался ей бесконечным, как будто под стенами замка открылся вход в преисподнюю. Наконец ноги коснулись земли – точнее, провалились в глубокий сугроб. И все же начало было положено. В полной темноте они спустились на лед реки, увязая в снегу, ежеминутно рискуя провалиться в промоину. Северный ветер резал лицо, снег набивался под капюшон, в сапоги. - Вы уверены, что мы идем вниз по течению, граф? – с трудом перекрикивая вой ветра, спросила Матильда, когда они отошли настолько, что воины Стефана уже не могли их услышать. - Да, Ваша милость. Днем, по хорошей дороге мы дошли бы до Уоллингфорда за четыре часа. Но одному богу известно, сколько времени понадобится сейчас. И сможем ли мы вообще добраться туда. - Мы должны, граф! – стиснула зубы Матильда. Шаг за шагом, держась ближе к левому берегу, поросшему лесом, - там чернота была гуще. Лишь однажды они остановились развести небольшой костер под укрытием высокого берега. Немного отогреться, чтобы не замерзнуть насмерть. И снова вперед, вперед… Начало светать, метель стихла, и стало ясно, что выбраться на дорогу не удастся – настолько лес был завален снегом. Да и слишком опасно было идти по дороге там, где в любую минуту навстречу мог попасться отряд врагов. Река сильно петляла, изгибаясь то в одну сторону, то в другую, но даже эти петли они не могли обойти напрямую. Матильда не чувствовала ни рук, ни ног, ее лицо онемело. Все сильнее хотелось прилечь – прямо в снег, такой мягкий, такой… теплый. Как пуховая перина. Всего на одно мгновение… немного передохнуть… вздремнуть... Брайен подождет – ведь он так долго ждал ее, лишний час ничего решит… Сквозь сон – сон близкой смерти – она чувствовала, как ее поднимают и несут, медленно, тяжело. Издалека донесся приглушенный снегом цокот копыт, голоса. Ее усадили в седло, и кто-то сзади придерживал ее. А потом Матильда провалилась в бездонную темноту, из которой так не хотелось возвращаться. Ее укутали в теплые одеяла, поили чем-то обжигающе горячим. Нестерпимой болью затопило все тело – словно тысячи острых игл вонзились в ее плоть. Слезы ручьем хлынули из глаз – защипало щеки. Ее бросало то в жар, то в холод. Пытка длилась, длилась… - Потерпите, Ваша милость, - уговаривал чей-то мягкий голос. – Все позади, вы в безопасности. Сейчас вы согреетесь, и вам станет легче. Наконец все закончилось. На смену боли пришла дремота. Не та вязкая, затягивающая в замогильный сумрак, а светлая, легкая, как солнечный луч. Она уже готова была погрузиться в нее, но тут дверь открылась. Взволнованный голос сказал тихо: - Мод, любимая моя… Сильные руки сжали ее в объятьях, и губы, такие желанные, коснулись ее губ…