Когда схватки в жюсте закончились, настал черед меле – общего сражения, больше похожего на свалку. По знаку командиров две группы сошлись и смешались в кучу. Каждый пытался спихнуть противника с коня на землю, руками или с помощью оружия. Шум стоял такой, что у зрителей закладывало уши, но они с радостью добавляли в него своих криков. Упавшие на землю пытались снова вскочить в седло и вернуться в битву, рискуя попасть под копыта или получить серьезную рану. Хотя копья и мечи использовали тупые, это не слишком помогало. Пострадавших после меле всегда было больше, чем после жюста, но это мало кого останавливало. Судьи сновали между рыцарями, рискуя не меньше, а может, и больше. Почетный судья с дамским головным украшением на копье служил посредником между дамами и участниками схватки. Когда дамы со своих мест видели, что кто-то из рыцарей ослаб и может пострадать, они подзывали судью и указывали на несчастного. Судья направлял на него конец своего копья, и никто не смел прикоснуться к бедолаге, пока тот не покидал ристалище. Хьюго в сражениях не участвовал. Он стоял поодаль, рядом со своим конем, полностью готовый к поединку. Анри держал его шлем и копье – опасное, с острым наконечником. В таких схватках обычно все решал один удар, второго уже не требовалось. Жюст считался самым сложным из всех видов рыцарских поединков. Копье в правой руке и щит на сгибе левой сильно уменьшали возможность управлять конем. Обучаясь рыцарским премудростям, юные оруженосцы чаще сражались без щитов, лишь обозначая тупым копьем удары в корпус или по шлему, но даже это было очень опасно. Удар боевым копьем чаще всего нес с собой смерть или тяжелую рану. Сев с помощью Анри в седло, Хьюго опустил забрало шлема, надел щит взял копье. - Боже, не оставь нас своей милостью, - прошептал он, направляясь к барьеру. К противоположному концу подъехал на черном жеребце Беннет. Несмотря на годы, он был вполне в силе, ростом и крепостью превосходя Хьюго, еще не перешагнувшего за порог юности. - Рыцарь Хьюго де Деньян вызывает на поединок Чарльза, графа Скайворта, - опустив после сигнала трубу, провозгласил герольд. – Да свершится Божий суд и воцарится справедливость. Упал платок, и еще не смолк звук трубы, как оба всадника сорвались с места, устремившись навстречу друг другу. Только топот копыт раздавался над ристалищем. В следующее мгновенье тишина сменилась ревом толпы. Анри закрыл лицо руками. Упал платок хозяйки турнира, короткий возглас трубы – и всадники помчались вдоль барьера, нацелив копья. Зрители взревели, пожалуй, даже громче, чем во время меле. Все понимали, что сейчас решается судьба противников, третьей возможности уже не будет. Первый промах мог быть случайностью. Но никто еще не слышал о судебном поединке, который потребовал бы трех схваток. - Хьюго, левее! – крикнул Анри. Сначала ему показалось, что тот не услышал. Или не понял. Но в тот же момент он увидел, как рыжий конь, почувствовав давление ноги, едва заметно сместился левее. Беннет оказался проворнее, но его копье снова лишь коснулось щита Хьюго. Покачнувшись в седле, тот нанес удар, всего на одно короткое мгновение позже. Как будто ахнул один человек – но звук этот издали одновременно сотни глоток. Зацепившись за седло, Беннет свесился с него вниз головой. Он еще пытался удержаться, но лошадь, всхрапнув, встала на дыбы и сбросила его спиной на барьер. Беннет сдавленно вскрикнул и упал на взрыхленную копытами мокрую землю. Судьи с белыми шестами поспешили к нему. Анри издали поймал взгляд Хьюго, полный отчаянья. Если Беннет поднимется и будет способен продолжать поединок… Нет, не может быть! Не может бог быть так жесток. Судьи, склонившиеся над Беннетом, поднялись во весь рост. Один из них повернулся к Уолтеру и опустил свой шест. Другой сделал знак слугам, которые бросились к лежащему без движения телу. Юстициарий встал со своего места и кивнул герольду. После короткого сигнала трубы он поднял руку и провозгласил: - Божий суд определил, что правда на стороне рыцаря Анри де Дюньера. Чарльз Беннет, граф Скайворт, признается виновным в убийстве шерифа Готерта и в клевете. Толпа гудела и ревела, как чудище из ночных кошмаров. Анри запрокинул голову, задыхаясь от подступивших слез. Бросивший коня на ристалище Хьюго подбежал к нему, снимая на ходу шлем, и крепко обнял. Рене, кое-как протиснувшись между вскочившими на ноги зрителями, спрыгнул с помоста и поспешил к ним. Поравнявшись со слугами, которые несли Беннета, он приостановился взглянуть на него, но только рукой махнул. - Он жив? – спросил Анри, когда отец выпустил его из крепких объятий. - Да. Еще да. Впрочем, это уже неважно. Похоже, он сломал спину или шею и вряд ли долго протянет. Жаль мальчишку, лучше бы ему всего этого не видеть. Анри повернулся и посмотрел туда, где в последний раз видел Джеффри, но не смог разглядеть его за скоплением народа. - Интересно, как скоро эта новость доберется до короля? – усмехнулся Рене. – Его любимец… - Видимо, так скоро, как до короля доберусь я, - устало вздохнул Хьюго. – Я задержался только из-за турнира. Теперь вы оправданы, Анри. Что будете делать? Вернетесь на королевскую службу? - Не торопись, - остановил его Рене. – Сбор я за тебя заплачу, разумеется. Но отец Мэрион еще жив… к сожалению. И даже если умрет, ты все равно не сможешь на ней жениться без позволения короля и герцогини Алиеноры. Она еще не вошла в возраст совершеннолетия, а знатные сироты могут вступать в брак лишь по королевскому разрешению. Как и вдовы. - Герцогиня возражать не будет, я уверен. Но вот король… - Пока не встретишься с ним, не узнаешь. Значит, тебе придется отправиться не в аббатство, а к Ричарду. Только сначала получить письменное свидетельство о том, что Божий суд тебя оправдал. Турнир был окончен, и еще предстояли выборы красивейшей дамы, но, кажется, это уже никого не интересовало. Люди собирались группами и возбужденно обсуждали судебный поединок. Граф Скайворт, бывший приближенным короля больше двух десятков лет, оказался убийцей и клеветником! Когда толпа поредела, Анри наконец увидел сына Беннета, которому что-то говорил один из советников Уолтера. Джеффри покачал головой и покорно пошел за ним к выходу с ристалища. Рене пристально смотрел ему вслед, о чем-то задумавшись. - Отец? – Анри тронул его за плечо, и тот вздрогнул. - Надо узнать, где он. Беннет. И что с ним. - Зачем? – удивился Хьюго. – Что вы задумали, сэр? Надеюсь, не собираетесь его пытать? - Нет. Но кое-что задумал. И, возможно, мне понадобится ваша помощь. Анри смотрел на отца и не узнавал – таким жестким, почти незнакомым, стало его лицо. Резкие черты, сощуренные глаза с ледяным блеском… - Он состоит при наместнике, - сказал Хьюго. – Значит, живет во дворце. Туда и понесли. Я знаю, как пройти с хозяйственной стороны. Вот только как там его найти? Разве что подкупить слуг? Он кивнул Джошу, который вернулся из Хайбриджа вместе с Рене, и тот поспешил заняться конем и доспехами. Во дворце хватило пары мелких монет, чтобы узнать все, что было необходимо. Беннета отнесли в его комнату и приставили к нему стражу – на тот случай, если выживет. Тогда ему предстояло отправиться в тюрьму и ожидать решения юстициария. Судебные поединки чаще всего оканчивались смертью одного из участников, но если побежденный все же оставался в живых, его поражение считалось бесспорным доказательством вины. И тогда дело было лишь за приговором. - И что, отправили за священником? – поинтересовался Рене. - Да. В ближайший монастырь, - слуга, обрадованный неожиданным прибытком, готов был рассказать все, что знал и что не знал. - А разве здесь не нашлось ни одного священника? Во дворце архиепископа? - Но он же преступник, - удивился слуга. – И умирает после Божьего суда. А таких исповедуют только монастырские. - Прекрасно, - бросил Рене, торопясь к выходу. – Стоит поспешить. - Отец, вы можете объяснить, что собираетесь делать? – Анри и Хьюго едва поспевали за ним. - Надеюсь, пришло время узнать все тайны Чарльза Беннета, - глаза Рене опасно блеснули. – А дорога к монастырю, насколько мне известно, идет через лес. Рене и Хьюго переглянулись, но ничего не сказали. Правило турниров, по которому все вооружение и конь проигравшего достаются победителю, не работало во время судебных поединков. Тем более, доспехи для Беннета одолжили у других рыцарей. Но про его черного коня все забыли, и Хьюго решил, что вполне может забрать его себе. Таким образом Анри наконец-то мог ехать верхом так, как подобало его положению, а не на осле, вроде слуги, монаха или женщины низкого происхождения. Небольшой лес подступал почти к самым стенам города. Проехав меньше мили, Рене, Анри и Хьюго спешились и отвели лошадей за деревья – так, чтобы их было не видно с дороги. - Теперь остается только ждать, - Рене сел на ствол поваленного дерева. – Будем надеяться, что монах поторопится и мерзавец Беннет не умрет без покаяния. - Вы так заботитесь о его душе? – усмехнулся Анри, который понемногу начал понимать, что задумал отец. Наконец издали донеслись голоса и чавканье копыт по раскисшей земле. Для того чтобы схватить и увести в чащу пожилого монаха и тщедушного дворцового слугу, не понадобилось много усилий. - Прошу прощения, святой отец, - Рене стащил с монаха хабит и плащ с капюшоном. – Не пройдет и пары часов, как мы вернемся, и я покаюсь в этом грехе. Надеюсь получить от вас отпущение. А до тех пор, чтобы не замерзнуть, возьмите мой плащ. Пока Рене надевал поверх своей одежды широкую темно-серую рясу и возился с поясом, Анри и Хьюго привязали монаха и слугу к толстому дереву – благо в седельной сумке Беннета нашлась веревка. Чтобы не кричали и не звали на помощь, рты им заткнули разорванным надвое полотенцем, которым был обернут ларец со Святыми дарами. - Причащать его мы, пожалуй, не будем, - усмехнулся жестко Рене. – Только исповедуем. Ну, не скучайте! Оставив Хьюго сторожить пленников, Рене и Анри взгромоздились на ослов и отправились обратно к дворцу архиепископа. - Все просто, - сказал Рене. – Я священник, отец… ну, допустим, отец Томас. А ты служка из монастыря. - А если спросят, где слуга, которого за нами послали? - Остался помолиться. - Отец, капюшон! – спохватился Анри, когда они уже подъезжали к воротам. Быстрым жестом Рене надв надвинул капюшон, скрывая отсутствие тонзуры. - Из монастыря, - сказал он стражнику. – Исповедовать графа-убийцу. - Это служка, - пояснил Рене. – Поможет мне подготовить умирающего, а потом выйдет, когда я начну исповедь. Беннет неподвижно лежал на постели с закрытыми глазами, и только по частому дыханию можно было понять, что он еще жив. Джеффри стоял у окна, скрестив руки на груди. Обернувшись на звук открываемой двери, он сказал срывающимся, хриплым голосом: - Он ослеп. И еле говорит. Вам надо поторопиться. Как только Джеффри вышел, Рене наклонился над Беннетом и коснулся его плеча: - Сын мой, вы слышите меня? Тот приоткрыл глаза с расширенными неподвижными зрачками и пробормотал с трудом: - Святой отец?