– Верно, – благодушно кивнул Алиас, продолжая жмуриться от солнечных лучей. Как кот на завалинке. – В той самой школе, где ты вскоре окажешься, он был одним из лучших учеников. Если бы у меня были ноги – точнее, если бы мои ноги были здоровы, я бы вскочил и начал бегать по поляне. А так я просто подпрыгнул на месте и скинул бурку. – Как?! Дедушка учился в той самой Школе наместника? – А в какой же еще? – Это уже раздалось справа. От Остаха. – Ну… – неуверенно протянул я. – Просто в школе. В имперской… – Нет, – усмехнулся Алиас, – это была та самая школа. Наместник был другой, а школа та же. И вот когда твой дед ее окончил, он продолжил жить в доме наместника. Он мог пойти служить в армию или поступить в столичный университет, но не захотел. – А почему он не вернулся домой, когда окончил школу? – удивился я. – Потому что есть такой закон – наследник живет в Империи до тех пор, пока не унаследует власть. Пока из наследника дана сам не станет даном. М-да. А все намного веселее, чем я думал. Алиас Фугг, сложивший руки на коленях, приоткрыл глаза и посмотрел на меня. Видимо, сочтя, что последняя фраза малолетнему собеседнику может быть непонятна, он пояснил: – Твой дедушка должен был оставаться в Империи до тех пор, пока был жив его отец. А когда его отец умер бы – тогда он становился правителем после него. И уехал бы обратно в горы. Таков закон. – Плохой закон, – прокомментировал я. – Плохой закон – тоже закон, – пожал плечами имперец. Помолчали. Алиас достал какую-то тряпицу, положил меч на колени и стал очищать лезвие. – Твой дедушка тоже считал этот закон плохим. И потому он нашел книгу, в которой этот закон записан. И узнал, что закон немного не такой, как все думают. Тогда он уехал в горы на празднование Дня середины лета, а обратно в Империю уже не вернулся. Чуть позже все узнали, что Хродвиг – отец твоего дедушки – отдал власть сыну. Так твой дедушка стал рексом. Рексом Эндиром Законником. – Молодец! – Как же хочется колесом пройтись по поляне! Я засмеялся громко, счастливо, во всю силу, без остатка, как хохочут дети. – Хороший дедушка! – Твой дедушка хороший, – согласно кивнул Алиас, внимательно смотря мне прямо в глаза. И, со стуком вогнав меч в ножны, добавил: – Был. Я почувствовал, как сидевший рядом – плечом к плечу – Остах от этого слова вздрогнул. Алиас, вновь достав меч, стал протирать лезвие маслом. – Когда Эндир принял титул, все подвластные племена принесли ему клятву верности в вашем священном городе-крепости… – Декурионе, – опять влез неугомонный я-мальчишка. – Декурионе, – согласился Алиас. – Но когда Эндир с малой свитой возвращался вниз, в долину, на него напали гворча, забыв свою клятву. Они решили убить нового правителя и править сами. Но твой дедушка сумел вырваться и бежать. А потом он собрал войско и разбил гворча. Выгнал их из их домов и изгнал из долины. – Вот почему гворча – изменники, – удовлетворенно кивнул головой я. И сплюнул на землю. – А ты похож на него, – закончив протирать меч, невпопад заметил имперец. – На кого? – растерялся я. – На Эндира, когда он был мальчишкой в твоем возрасте. – А откуда ты знаешь? – недоверчиво поинтересовался я. – Я был первым, кому он разбил нос, когда приехал в школу, – невозмутимо пожал плечами Алиас Фугг. – Не может быть! – закричал я. – И прозвал меня Мухой, – продолжил воспоминания Голос Империи. – Меня до сих пор так некоторые зовут. В этот момент к ним подошел Буддал. Он услышал последнюю фразу, и его брови против воли взметнулись вверх. Алиас Фугг ему мило улыбнулся. По-видимому, после драки у него было прекрасное настроение. – Слуги приготовили завтрак, – приглашающе махнув рукой на стол, уставленный тарелками, сказал Буддал. И вдруг заорал, глядя куда-то мне за спину: – Зачем мертвяков подпаливать, олухи! Мы завтракать собрались! – Я готов съесть быка, – сказал, поднимаясь, Алиас. Его хорошее настроение было непоколебимо… Я уминал молочную горячую кашу с дымком. Наш столь интересный разговор дал мне такую богатую пищу для ума, что вкуса другой пищи – помимо умственной – я не ощущал. Вот то, что горячая – это да. Поэтому не забывал дуть на очередную порцию каши, зачерпывая ее деревянной ложкой. И думал. «Появляется информация – проясняются и мотивы. И чем мне не понравился Алиас Фугг до этого? Что лицемерил на пиру? Так работа такая. Что он работает на Империю? Так неизвестно, как у меня жизнь сложится. Могу ли я сам себе с уверенностью сказать, что мечтаю вернуться в горы? Тем более выясняется, что мне не просто Школу необходимо окончить, а куковать там до тех пор, пока дан Рокон не помрет. А отец у меня в добром здравии и расцвете сил. Так зачем мне менять высокий уровень цивилизации на низкий? И мои знания скорее воспримет общество с более развитой технологической базой. Главное, не лезть в политику, сильно не высовываться – и тогда можно хорошо устроиться…» Фантазия опять понесла меня неизвестно куда. Домик у моря, рабочий кабинет с окнами в сад… Прекрасные пейзанки… Я притормозил сам себя и продолжил анализировать актуальную информацию. «А тот древний старикан – Хранитель Хродвиг, что устраивал судилище над Остахом, выходит – мой родной прадедушка. По рассказам брата, весьма бодрый старик! Сколько же лет этому аксакалу?» Я отхлебнул горячего травяного отвара и продолжил размышлять. «Алиас – симпатичный мужик. Оказалось, что он просто во мне видит школьного приятеля и вспоминает свое детство и всякие там милые школьные шалости. Вот и причина его разговоров со мной. Ностальгия – сильнейший мотив. И столько информации разом… А дед у меня, по всему видать, был молоток. Всех несогласных вколотил по маковку в окрестные скалы». – …надо! – услышал я громкое окончание фразы Остаха и тяжелый удар ладони по столешнице. Моя тарелка подпрыгнула. – Не вижу причины, – спокойно ответил имперский чиновник. – Гворча напали на наследника, да? – напирал дядька. Он показал рукой на меня. Говорили они на горском. – Да, – ответил ему на дорча Алиас. – Убили бы – остался другой, младший, да? – продолжал бушевать Остах. – Я забыл твое имя, уважаемый, – внезапно спросил его имперец. – Остах, – буркнул дядька. – Необычное имя для горца. – Тебе не нравится мое имя, имперец? – угрожающе спросил Остах, нагнув голову. – Нравится, – невозмутимо кивнул Алиас. – Но я не пойму, зачем тебе голубь. «Какой голубь, что я прослушал? Почтовый голубь?» – Предупредить Рокона, рассказать о нападении! – заорал, вскакивая, Остах. – Ах вот оно что! – всплеснул руками имперец. – Ты о рексе Роконе, правителе земель Дорчариан! Когда ты вот так запросто говоришь – Рокон – я, право слово, не сразу успеваю сообразить, о ком ты. Чем больше сердился Остах, тем менее он становился похож на горца. Нет-нет да и проскальзывал в его речи имперский акцент. И с Роконом он прокололся – горцы звали правителя «дан». Или «дан Рокон». «А ведь, похоже, речь идет о безопасности братишки. Отца действительно надо предупредить». – Конечно же мы тотчас же пошлем голубя, чтобы рассказать рексу о произошедшем, – проникнувшись, закивал головой Алиас, подняв открытые ладони перед грудью. – Ты сам напишешь письмо? Язык дорча не имел письменности. И конечно, Голос Империи знал об этом. – Твой голубь – твое письмо! – отрезал Остах, усаживаясь обратно. Буддал имел бледный вид и переводил взгляд от одного к другому – от Остаха к Алиасу и обратно. После злополучного завтрака, когда письмо под совместную диктовку Алиаса и Остаха было написано и запечатано личной печатью Голоса Империи, а голубь освобожден из ивовой клети и выпущен, караван тронулся в путь. Остах, еще не остыв после перепалки, пристал ко мне по поводу кинжала. Прицепленный на пояс, кинжал и вправду выглядел донельзя несуразно, – болтался между ног и то и дело бил по коленям, когда меня брали на руки. – Великоват для тебя, – в который раз повторил Остах, вертя кинжал в руках. – И слишком острый, – заметил он, проверив большим пальцем заточку лезвия. – Но ты же сам сказал, что подарок… – жалобно протянул я. – В бою… – Я сказал, – не отказываясь от своих слов, кивнул Остах. – Подарок в бою, от всего сердца – великая вещь. Против такого что скажешь… Вот и не позорь ни клинок, ни себя! – вдруг крикнул он, возвращая мне кинжал. – Вычисти его для начала, убери в ножны и храни, пока не подрастешь! А себе повесишь на пояс учебный нож. «Ага, который тупой как палка…» – заточки у учебного клинка не предполагалось вовсе. Посмотрев на мою надувшуюся физиономию, Остах улыбнулся и сказал: – Как будешь держать кинжал, покажи. Я взял рукоять обычным хватом ножа. Против воли рука ухватила слишком большую для моей ладони рукоять кинжала, как утопающий хватает соломинку. Аж пальцы побелели. От напряжения клинок ходил ходуном. – Еще, – сказал дядька. Я показал обратный хват ножа. – Ладно, – кивнул дядька. И повторил указания: – Кинжал вычистить и убрать. На пояс повесишь учебный. Он постоял, помял пальцами нижнюю губу, прикидывая что-то, и крикнул: