– Никогда не было никаких обвинений в жестоком обращении со стороны Скотта Саммерса от Келли Саммерс или любого другого человека. – Келли была слишком напугана, чтобы признаться. Она просто хотела убежать. Теперь я знаю, почему. Теперь я понимаю… – Что ты понимаешь? – Скотт – полицейский. Она знала, что у нее нет ни малейшего шанса сбежать от него или что он заплатит за свои преступления. – Мне никогда не нравился Скотт, – признаётся шериф. – Что? – Я хочу убедиться, что правильно его расслышал. Почему он мне это говорит? Почему он здесь? Это что, игра? Или он на самом деле пытается мне помочь? Я не знаю, что происходит и почему это происходит со мной. – Ты слышал меня. Я не должен был тебе этого говорить, я знаю. Но для меня в Скотте всегда было что-то не так. У него слишком много от образа хорошего американского мальчика, и я знаю, что у каждого есть скелеты в шкафу. Люди, которые кажутся хорошими, обычно являются худшими из всех. Он откидывается на спинку стула. Я не знаю, что сказать. Я ничего не говорю, пока не вспоминаю о Саре. Она была ранена, или, по крайней мере, я так думаю. Я думаю, что кровь, которую я видел на ее лице, была ее собственной, но она могла быть и моей… – Как Сара? С ней всё в порядке? Она ранена? – С Сарой всё в порядке. У нее небольшое рассечение на лбу, но она – боец. Даже шестифутовый мужчина не смог бы одолеть эту женщину, – говорит шериф с улыбкой. Я киваю – это правда. – Где она? Я хочу ее увидеть. – Я сказал ей идти домой и позаботиться о себе. Она вернется утром. Я надеюсь, что всё будет в порядке. – Конечно. – Теперь я собираюсь заняться Скоттом. Потому что это правильно. Я не уверен, что это сделал ты, но я также не уверен, что ты невиновен. – Хорошо. – Больше мне нечего сказать. Он знает, что я думаю, и я не собираюсь сидеть здесь и пытаться убедить его, что я этого не делал. Важны доказательства. Это то, чему я научился у Сары. Я доверяю ей найти эти доказательства и почти доверяю шерифу Стивенсу, чтобы помочь ему найти их. – Возле твоей палаты дежурит офицер. Я приглашу Сару завтра. – Он немного колеблется. – Я доберусь до сути дела. Даю слово. И уходит прежде, чем я успеваю ответить. 16 Сара Морган Мэтью отвез меня домой. Он пытался отговорить меня браться за это дело. Сказал, что я совершаю ошибку. Я ответила, что его это не касается. Я слишком устала, чтобы идти в офис, и слишком расстроена, чтобы пытаться объяснить Энн или кому-либо еще, что происходит в моей жизни. Не думаю, что смогу даже видеть кого-нибудь. Я чувствую слишком многое – злость, страх, грусть и множество других вещей, которые даже не могу описать. Эта история скоро выйдет наружу. С моим статусом в Вашингтоне и тем фактом, что Адам – известный писатель, лишь вопрос времени, когда это произойдет. Что я скажу Энн? Моим коллегам? Моим клиентам? Я не могу не беспокоиться об этом. Мое внимание должно быть сосредоточено на Адаме и этом деле. Весь день я то засыпала, то просыпалась. Когда же окончательно проснулась, начала обдумывать имеющиеся факты. Есть Адам, который, несомненно, является самым очевидным подозреваемым. У него есть средства, мотив и возможность – всё, что нужно окружному прокурору, чтобы возбудить против него дело и осудить. Но есть и Скотт. Общение, которое у меня было с ним, подтверждает то, что сказал Адам. У него вспыльчивый характер, и он, по-видимому, не может контролировать себя. Плюс сообщения, о которых упоминал Адам. У Скотта также есть средства и мотив, но вопрос в том, была ли у него такая возможность? Я беру блокнот с прикроватной тумбочки и делаю пару пометок. Пишу «возможность» и обвожу слово кружком. Может ли быть кто-нибудь еще? Келли стала жертвой, но у нее была интрижка. Что еще она делала? Чем еще увлекалась? Есть ли кто-нибудь еще, кто хотел бы ее смерти? Записываю: «Кофе Сета». Я должна поговорить с ее коллегами, клиентами и всеми, кто мог с ней контактировать. Звонит телефон. Я не узнаю номер и не решаюсь ответить. Сейчас 9 вечера, но это может быть Адам, звонящий из больницы. Мне следовало вернуться и проверить, как он, но шериф Стивенс заверил, что всё в порядке и что мне нужно пойти домой и отдохнуть. Я беру трубку. – Привет. – Привет, Сара. Это шериф Стивенс. Я просто звоню, чтобы сообщить, что у Адама всё в порядке. Он очнулся. Я только что вышел из больницы. – Что сказал врач? – У него сломана скула, небольшое сотрясение мозга и несколько синяков. Но он поправится. Я отправил документы в нашу страховую компанию, так что вам не нужно беспокоиться о стоимости лечения. – Меня не волнует стоимость. Меня волнует его состояние. Чтобы с ним всё было в порядке. – Ну, так и есть. Извините, что беспокою, – говорит он и собирается повесить трубку. – Подождите! – В моем голосе паника. Я не хочу, чтобы он вешал трубку. Мне почему-то хочется поговорить с ним. Может быть, это потому, что он понимает, через что я прохожу. Что он проявил ко мне доброту и понимание, когда никто другой этого не сделал. Может быть, это потому, что я, кажется, не могу его понять или просто хочу его помощи. На самом деле мне нужна его помощь. – Да? – спрашивает Стивенс, терпеливо ожидая моего ответа. Кажется, он ловит каждое мое слово. Я думаю, он тоже хочет поговорить со мной. – Спасибо, шериф… – Райан. Зовите меня Райан. – Райан. Мне жаль, что я была резка и вспыльчива. Я знаю, что это не ваша вина и что вы хотите помочь. Я просто пытаюсь держать себя в руках. Не хочу срываться на вас. Я слышу, как он вздыхает. Это вздох облегчения или вздох разочарования? Я не знаю. – Сара, я не так хорошо вас знаю, но… Если это сделал Адам, я здесь только для того, чтобы выяснить правду. Если Адам этого не делал, то же самое остается верным. Я для вас профессионал и друг. Наверное, я пытаюсь сказать, что я здесь ради вас, независимо от того, что мы узнаем. Я просто ищу правду. Мне кажется, я начинаю понимать, к чему он клонит. И хотя это в высшей степени неуместно, я польщена. Он мне нужен. Мне нужна его помощь, и я не могу отмахнуться от этого, но буду вести себя строго профессионально. – Я ценю это, шериф Стивенс. К этому времени он уже не исправляет имя, которым я его называю. Он прекрасно понимает, о чем я говорю. Понимает, что это, чем бы оно ни было, не может произойти между нами. – Спокойной ночи, миссис Морган. Увидимся завтра утром, как и планировалось. – Спокойной ночи, – заканчиваю я разговор. Когда уже собираюсь положить телефон на тумбочку, он жужжит, сигнализируя о получении сообщения. Это от Мэтью. Я сожалею о том, что сказал. Ты права. Это не мое дело, но я здесь ради тебя, если я тебе понадоблюсь. Следующие пару дней у меня много дел, но я приеду к тебе, как только смогу. Я прижимаю палец к тексту и выбираю эмодзи «сердечко». Кладу трубку и закрываю глаза, надеясь, что засну сегодня ночью. Но точно знаю, что не засну. 17 Адам Морган После того как шериф Стивенс ушел, я подумал о том, чтобы позвонить Саре. Но я не могу – по крайней мере, пока. Я знаю, что физически с ней всё в порядке, но не могу представить, как она переживает это эмоционально. Сара – самый сильный человек, которого я знаю, но человек не может вынести так много. Мне хочется сказать, чтобы она наняла кого-нибудь другого, потому что она не должна прибираться после меня. Конечно, я знаю, что не убивал Келли, но у меня был с ней роман. Без этого романа ничего никогда не произошло бы. Может быть, Скотт всё равно убил бы Келли, но не в нашем доме, и я не был бы в этом замешан. Скотт, должно быть, и есть тот самый убийца. Меня не волнует, какое шоу он устроил сегодня, но это был он. Я знаю, что так оно и было. Надеюсь, что Сара и шериф Стивенс смогут доказать, что это был он. Я закрываю глаза и пытаюсь заснуть, но разум продолжает прокручивать события не только сегодняшнего дня, но и последних шестнадцати месяцев. Я думаю обо всех тех часах, которые были у нас с Келли. Я люблю свою жену, но любил и Келли тоже. Я позволяю слезам скатиться по щекам на подушку. Что я наделал? Какого хрена я это сделал? 18 Адам Морган Двумя неделями ранее Я только что закончил писать. Прошел целый день, и под этим я подразумеваю «целый день сидения перед пустым экраном компьютера и распивания скотча». Мои глаза были напряжены от созерцания белой страницы в «ворде», но благодаря скотчу мне было на это наплевать.