— Что ты знаешь? — Что ты знаешь. Обо мне. Вижу по твоему лицу. — Я пытаюсь соблюсти научный подход, лапка. — Болтай больше! — засмеялась она от души. Отбросив полотенце, Шейла открыла свое прекрасное тело с высокой крупной грудью и манящим черным треугольником, прикрывающим вход в корень всех зол. — Хороша? — спросила она. — Испытываю танталовы муки. — Давай описывай поподробнее. Я отвернулся и натянул трусы на свою глупо торчащую палку и набросил майку. — Иди ты на фиг. — Почему не хочешь? Обернувшись, я увидел, что все ее тело ходило ходуном, спазмы перекатывали ее трепещущие мышцы какими-то комками, а по бокам живота дрожали мелкие волны. Но ее глаза пытались сказать мне что-то совсем другое. Взяв Шейлу за руку, я привел ее в темную, заброшенную спальню с огромной старинной кроватью и сбросил свое скудное одеяние. Обняв ее и прижав к себе так, чтобы кожа могла касаться кожи, чтобы она привыкла к первому скользящему прикосновению тел, я спокойно лежал, пока ее мозг не успокоился и не погрузился в естественную анестезию, что я заметил по ее глазам. Ей ничего не надо было мне говорить. Шейла была права, когда сказала, что я знаю. Часы превращались в минуты, минуты — в мгновения, которые вместили в себя все, чего она была лишена так долго и чего так неясно жаждала, и которые превратились в прекрасную ночь полного изнеможения. Я вслушивался в ее слова, в отчаянный рассказ о бесконечном насилии, и болел ее болью, и ненавидел этот акт вместе с ней, и понимал, как ее тянуло к тому, что она считала отвратительным, но когда в минуту наивысшего наслаждения она неосознанно произнесла имя мужа, я понял, что страшные сны навсегда покинули ее. Лунный свет падал на лицо Шейлы, отражаясь в ее широко раскрытых и сонных глазах. — Спасибо тебе, Дог. — Не тебе благодарить, солнышко, — улыбнулся я. — Давай, я заплачу тебе гонорар? — А не хочешь по заднице? — Нет, не хочу. За то, что ты для меня сделал, мне тоже хочется тебя чем-то отблагодарить. — Чем же? — Сделай меня совсем распутной… вернее трехпутной женщиной, Дог. — Ну, ты разошлась, детка. — Пожалуйста… Мы уж все перепробовали. Еще один… укольчик? — Ничего себе пациентка! — воскликнул я. — Ничего себе доктор! — откликнулась она и приняла классическую порнографическую позу. — Вперед, Дог. Это, должно быть, твой любимый способ, если учесть твое имя. 21 Небеса урчали, бурчали и поплевывали мелким дождиком. Черные тучи перекатывались над головой, специально придерживая свое содержимое, чтобы выплеснуться в подходящий момент. Выжидали. Все чего-то выжидали. В разных местах. Выжидал Арнольд Белл. Братья Гвидо ждали. Чет Линден ждал. Киностудия выжидала. Кросс Макмиллан ждал. Феррис, 655 ждал. Наконец из цветка на моем стебельке образовался плод, и я вспомнил Ферриса. Я встретился с курьером, который организовал почтовый ящик 655, единственный раз. Это было в 1948 году. Он оставался невидимкой для всех, ни на минуту не задерживаясь с поставками и никогда не прибегая к уловкам, чтобы выторговать для себя большую долю, как часто делали другие. Я решил встретиться с ним, потому что я должен был лично знать всех членов организации, да и его неуязвимая анонимность задевала меня. Мне сказали, что это невозможно. И все же я увидел этого человека, державшего в страхе нацистских заправил в то короткое время, что они были в оккупированном Париже. Он тоже увидел меня, но лишь как-то странно улыбнулся и ушел прочь, наклонив голову. Он знал, что мне теперь известно, что он сильный и быстрый мужчина лет пятидесяти, великолепно натренированный, так, что одним ударом руки или ноги мог убить человека, что он легко уходил от гестапо по крышам домов, в то время как они гонялись за восьмидесяти лети им калекой. Сколько же лет прошло с тех пор? Теперь-то он действительно старик. Если он был хитер тогда, с годами, верно, стал еще хитрее. Происходящее, скорее всего, подталкивает его к решению покончить со всем. Если дела обернутся совсем плохо, он сделает всем ручкой, укроется в каком-нибудь незаметном местечке и станет предаваться воспоминаниям, а может, и усмехнется, радуясь тому, что у него хватило сил выполнить свое последнее задание. Думай, парень, где найти Ферриса. Где он скрывается? Я подумал и понял. Найти его невозможно, потому что я знал, где он. Он укрылся под своей естественной оболочкой, и помочь мне могло только невероятное совпадение или он сам, тронув меня за плечо. «Ах ты, негодяй Феррис, — подумал я. — Придется мне выкуривать тебя. Ладно, старый змий. Я это умею. Погоди и убедишься». Тедди Гвидо был мертв. В окно его кабинета бросили гранату, и он лежал теперь, как куча мусора, в запаянном бронзовом гробу в морге Нью-Джерси. Похороны должны были состояться через день. Его семья чудом уцелела, покинув комнату за минуту до взрыва. Второй брат трясся в Южной Америке, ожидая своей очереди. В списке Чета на уничтожение я стоял первым, и дело было только за исполнителем, которого оставалось найти. Я посоветовал бы найти самого лучшего, в противном случае пусть позаботится о собственной шкуре, которую я продырявлю собственноручно. Собрание акционеров состоялось, и я проиграл. Вместе с кузенами меня выбрали в правление, но председателем стал Кросс Макмиллан. То, что Дэнни и Альфред узнали, что я скупил часть акций, было довольно сомнительным утешением, тем более что я просадил впустую кучу денег. Правда, я приобрел Мондо Бич, но у них оставалась Гранд Сайта, а это был гораздо больший кусок. Времени оставалось все меньше. Отделавшись от всех идиотов, мы остались вдвоем с Лейландом Хантером. Сидя напротив, я наблюдал, как он покачивает вино в своем бокале. Наконец он произнес: — С тобой все кончено, мальчик. Я пытался тебя предупредить. — Мало пытаться. — Теперь Макмиллан может вообще остановить съемки, если захочет. — Да. — А ты что слышал? — Не остановит. — Почему? — Ему надо свалить меня. — А ты упираешься? — Черт, я просто не могу этого допустить. — Отказываешься сдаться? — Не стоит умирать раньше времени, старина. — Ты еще упрямей, чем твой старик. — Наследственность, адвокат, — ответил я. — Ты что-то задумал? — Ничего не скажу. — Почему? — спросил Лейланд. — Все равно ты мне не поверить. — Почему? — повторил он. — Мне кажется, я овладел ситуацией. — Так надоумь и меня. — Думаю, не стоит связываться с таким ушлым старым законником. — Твое дело. Как твой адвокат, я могу быть тебе еще чем-нибудь полезен? — Можешь, советник, — ответил я. Я чувствовал, что пьянею, а этого никак нельзя было допустить. Сунув руку в карман, я вытащил конверт. Попросив Хантера подписать заранее подготовленную мной писанину, я передал ему конверт и две толстые чековые книжки. — Теперь порядок?