Мы встретились на заводской съемочной площадке. Шэрон шутливо ткнула меня кулаком в брюшной пресс и отшибла руку. Поцеловав покрасневшие косточки пальцев, я сказал, что ей не повезло — она попала в пряжку ремня, на котором висел револьвер. Она потирала кожу пальцев, растерянно улыбаясь. — Подлый негодяй. — Чистая правда, поэтому меня все так величают. — Будь у меня револьвер, я б тебя шлепнула. Я дал ей свой. Но Шэрон не знала, как с ним обращаться, и вернула его. — Лучше бы поцеловала меня, чем ругаться. Она набросилась на меня, как тигрица. Ее поцелуй был таким жарким и требовательным, что я крепко обхватил ее и мы чуть не съели друг друга заживо. Когда нам стало невмоготу, мы отстранились друг от друга с восторженным изумлением в глазах. — Так не надо, малыш, так не надо. — Так надо, — засияла она. Дождь поливал нас, но мы даже не замечали этого. Наконец Шэрон слизнула с губ капли дождя и заметила, сморщив нос: — Как все странно в жизни происходит, правда, Дог? — Иногда. — Почему ты так долго ждал, прежде чем рассказать о себе? — У меня были неотложные дела. Неожиданно сверкнула молния, превратив пасмурный день в тускло-голубой. Мы прислушались, дожидаясь раската грома, и он прогрохотал, откатываясь вдаль. — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросила Шэрон. — У тебя есть доступ к кадровой картотеке вашей студии? — Конечно. — Хорошо. Отбери всех нанятых недавно. Отбрось тех, кому нет… скажем, семидесяти. Проверь документы оставшихся, выбери тех, у кого совершенно новые документы или выглядят так, словно их старались сделать потертыми, о результатах сообщи мне. Если возникнут вопросы, скажи, что дело связано со страховкой. — Хорошо, я постараюсь, Дог. Эллиот Эмблер вручил мне конверт с фотографиями, получил деньги, поблагодарил за прибавку сверху и спросил, что делать с негативами. Пусть подержит у себя дней десять; если я их к этому времени не заберу, пусть сожжет— таковы были мои указания. Через пятнадцать минут я уже встретился с Лейландом Хантером и вручил ему снимки. Когда он внимательно их просмотрел, я сказал: — Теперь твой ход, советник. Все условия завещания соблюдены. — Тебе не кажется, что все это — пустая трата сил. Что ты выигрываешь? — Для начала, мои десять кусков. — Ты же знаешь, что в сертификатах — это мелочь. — Сколько раз тебе напоминать! Я — оптимист. — Те, кто пытался взлететь до братьев Райт, тоже были оптимисты. — Приготовь все документы. — Когда ты собираешься с ними встретиться? В этом, собственно, нет необходимости. — Очень даже есть. Я все люблю доводить до конца. — Понятно. — В субботу вечером, советник. — Хорошо. Я выехал из города по старой дороге. Дважды я выключал фары перед поворотами, чтобы исключить преследование. Мне столько раз приходилось заниматься слежкой самому, что я спокойно мог двигаться без фар, ориентируясь по хвостовым огням переднего автомобиля. Дважды я останавливался, проверяя, не проедет ли мимо машина. Все было чисто, и я выехал на дорогу, ведущую к убежищу Люси Лонгстрит. Подъехав к дому, я выключил мотор, поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Никто не откликнулся. Подождав немного, я опять постучал и услышал зычный голос Люси, приглашающей меня войти. Она сидела одна за своим любимым кроссвордом, уже наполовину решенным. Рядом стояла пустая кофейная чашка. Выглядела Люси злющей как черт. — Лишилась своей помощницы? — Временно. Садись, парень. — Она ногой поддала стул в мою сторону и искоса повела на меня глазами. — Погоди, вот впишу одно слово. Что-то в ее поведении было не так. Слово, которое она писала, не входило в клетки, но я легко прочитал крупные буквы — засада. За свою долгую жизнь Люси Лонгстрит побывала не в одной передряге и предвидела, как будут развиваться события. Я, развернувшись, отшвырнул стул, а она сноровисто юркнула на пол как раз в тот момент, когда в дверь за моей спиной с грохотом ворвались люди. Выхватив револьвер, я выстрелил в лампу под потолком, и в это мгновение чья-то нога выбила револьвер из моей руки. Однако дела были не так уж плохи. В потемках для меня любой был враг, а они могли задеть друг друга. Первый наткнувшийся на меня получил такой удар в зубы, Что отлетел к стене, а я перекатился влево и, вытянув руку, ухватил за ноги другого, свалив его на пол. Падая, он успел выстрелить в мою сторону, и я почувствовал, как мне обожгло щеку. Я сумел выхватить у него револьвер и, вывернув ему локоть, одним поворотом сломал кисть руки. Он и пикнуть не успел, как я двинул его рукояткой по голове. И все же я не успел управиться со всеми. Темная тень нависла надо мной, я видел, как поднялась рука, и невольно дернул головой в сторону. Металл опустился по касательной на висок. От боли у меня посыпались искры из глаз. Я хотел пошевелиться, но не смог. Когда в свете щелкнувшей зажигалки я увидел направленный на меня револьвер, я понял, что мне конец. Я успел только чертыхнуться, как раздался грохот выстрела, и я подумал, какой странный звук, да и умирать не так уж страшно, даже не чувствуешь боли от пули. Никакой боли. Только страшная тяжесть все давит, и давит, и давит. Когда зажегся свет, я сморгнул слезы из глаз и сквозь шум в ушах услышал голос Люси: — Ты в порядке, паренек? — Так можно и в портки наложить. — Успеется. А сейчас выбирайся из-под этого шута горохового. Он всего тебя кровью перемазал. С трудом приподнявшись на колени, я сбросил тело, потом вскарабкался на ноги и огляделся. Все трое оказались живы и дышали, правда, были изрядно покалечены, особенно последний, которому Люси чуть не вышибла мозги своей знаменитой допотопной лампой, украшавшей в свое время бордель. Передохнув немного, я повнимательнее рассмотрел нашу добычу. Двоих я не знал, но третий был когда-то моим приятелем. Это ему я сломал запястье и помял башку. Блэки Сондерса, исполнителя смертных приговоров из Трентона, ожидали впереди крупные неприятности: ему предстояло объяснение с Четом Линденом. Чету Линдену светили еще большие неприятности: ему предстояло объяснение со мной. Раскурив свою сигару, Люси криво усмехнулась: — Прямо как в былые времена, малыш. Ты их знаешь? — Я знаю, от кого они. Как все это произошло? — Пришли часа два тому назад. Запугали до смерти Бет и ребят. — Каких ребят? — Стэнли Крамера и Стоуни. У них было кое-что йа твоего братца. Они нашли одну из пострадавших девушек, и она дала им письменные показания. — Их не тронули? — Нет. Они связанные в кухне. Слушай, сынок, что нам делать с этими гавриками? Может, прикончить их? У меня найдется кому… — Не стоит руки марать. Минут через пять все голубчики лежали связанными крепко-накрепко с кляпами во рту. Отыскав свою пушку, я заткнул ее обратно за пояс и усадил Люси в кресло. — Рассказывай все по порядку. Попыхивая сигарой, она кивнула в сторону Блэки. — Вот этот все трепался. За что он только на тебя так взъелся, Догги. Похоже, они без толку перебрали всех твоих вероятных знакомых в городе, пока не подслушали, как старина Джюк рассказывал Тоду, как он встретился с тобой, и какой ты славный парень, и что они хотят передать тебе кое-что, но сначала зайдут ко мне, а потом повидаются с тобой. Отослав Джюка куда-то с поручением, Стэнли и Стоуни вошли сюда, а эти олухи за ними и вломились. — Ко мне никто не приходил. — Эта шпана его, наверное, дальше ворот не пустила. — Да и я на одном месте долго не задерживался. — Они, видимо, тоже это сообразили и решили поджидать тебя здесь. Подонки затолкали Бет и стариков на кухню. Хорошо, что я хоть одному навернула лампой. Знаешь, сколько она стоила? — Десять баксов.