Лондон, Великобритания. Тюрьма Уормвуд-Скрабс. Рождество. 25 декабря 1988 года Тюрьма Ее Величества Уормвуд-Скрабс была сэру Колину знакома не понаслышке — он там сидел. Дело было в том, что во время войны — из этой тюрьмы эвакуировали заключенных, и там, прямо в тюремных камерах — работала британская разведка. Считалось, что находиться в основном здании Сенчури-Хаус слишком опасно из-за бомбежек и возможного нападения диверсантов — а тюрьма давала хоть сколь-либо надежное убежище. Если можно защищаться от возможного нападения снаружи — то точно так же можно защищаться и от нападения извне. С тех времен — изменилось уже очень многое, и изменился даже Сенчури-хаус, который теперь не является штаб-квартирой британской разведки. Изменились и люди — если раньше все было просто и понятно, и нацизм был общим врагом, то теперь они блуждали в бесконечных лабиринтах полулжи и полуправды, натыкаясь друг на друга и каждый раз удивляясь — а что он тут делает? По старой доброй традиции, начальника Тюрьмы Ее Величества именовали губернатором, как будто это была суверенная территория. Эта тюрьма была особенной, в ней содержались наиболее жестокие и агрессивные члены бандформирований из Северной Ирландии как с той так и с другой стороны — здесь дожидались Высокого суда в Лондоне. Губернатор — встретил сэра Колина у ворот и провел в свой кабинет. Предложил чаю. Сэр Колин с интересом оглядывался — о том, что это тюрьма напоминали только широченные подоконники и низкие потолки — чтобы пройти в кабинет, приходилось склонять голову. — У этого кабинета есть неочевидные преимущества — сказал губернатор — зимой здесь не холодно, а летом не жарко. Стены толстенные… — Я бы не сказал, что сидеть рядом с несколькими сотнями боевиков ИРА так уж приятно. — Ну, это тоже работа, сэр. У нас два крыла. В одном сидят только времяки, в другом лоялисты и все остальные. Мы перестроили работу так что у нас под одной крышей две разных тюрьмы. В каждом крыле свой распорядок, заключенные не пересекаются нигде — ни в медпункте, ни в туалете, ни на прогулке — нигде. Если какие-то тюремные блага одни на всех, мы устанавливаем график пользования. Персонал работает каждый в своем крыле, и если меняется — то только со своими же. Было видно, что губернатор гордится проделанной работой. — После того, как ушел в отставку мой предшественник, эту тюрьму прозвали домом пыток. Все дело в том, что заключенные не были разделены и постоянно случались инциденты разного рода. А администрация просто смотрела сквозь пальцы на то как заключенные издеваются друг над другом. После того, как я пришел сюда — все полностью изменилось, теперь заключенные контактируют только в пределах своих религиозных групп, контакт с представителями другой религиозной группы исключен полностью. И теперь у нас процент потерь и повреждений ниже чем в среднем по стране, и это надо учитывать степень опасности наших заключенных. — Звучит убедительно — сказал сэр Колин — если бы так просто можно было бы решить проблему и там… — Я слышал, там строят высокие стены в несколько человеческих ростов. Это неплохое решение[36]… Сэр Колин достал папку и предписание тюремного ведомства. — Мне нужно поговорить с этим заключенным… … — Виктор Колдфилд… Сэр Колин без интереса просмотрел дело. — Исследовательский отдел[37]… за что ты сюда попал? — Ни за что, — ответил заключенный, — за то, что выполнял свою работу. — Здесь сказано, что ты расстрелял машину на улице. — Не на улице, а на парковке супермаркета. Это было такси. И я подумал, что там находятся психопаты. [38] — Да, но там была миссис Роуч и ее ребенок, которые собирались пойти в супермаркет за продуктами. А когда ты понял, что ошибся, то подошел к машине и хладнокровно добил раненых и таксиста. По крайней мере, так говорят свидетели. Сэр Колин закрыл папку, в упор посмотрел на заключенного. — Знаешь, что я обо всем, об этом думаю, Виктор? … — Да и черт с ними, с этими папистами проклятыми. Заключенный посмотрел на сидящего перед ним человека. — Кто вы, и что вам нужно? — Для начала — чтобы при обращении ко мне ты употреблял слово «сэр» всякий раз, как только ко мне обращаешься… Заключенный долго думал. Он был неглупым и понимал, что человек, который сидит напротив него — пришел к нему не просто так. Понимал он и то, почему он тут сидит — все всё прекрасно понимают, но… должна соблюдаться видимость законности и правопорядка, даже если идет долбанная гражданская война. И потому ему влупят пожизненное просто для того чтобы он стал примером для других. А он черт возьми не собирался становиться примером. — Один вопрос, сэр — сказал он — я смогу отомстить? — Смотря кому ты собираешься мстить, парень. За море тебе путь закрыт, ты и сам это понимаешь. Но кое-кому ты сможешь насолить здорово. — Тогда я согласен, сэр. Что надо делать? — Не так быстро. Я слышал, ты в авторитете у себя там, в блоке. — Что-то такое есть, сэр. — В таком случае, присмотрись к тем, кто там есть, и напиши мне характеристики на каждого кого ты там видишь. Как в армии. — Боюсь, не совсем вас понял, сэр. — Мне нужна группа, небольшая, для работы в Европе. Из людей, которые уже запачкали руки для Королевы и страны и не побоятся сделать это снова. Понимаешь, о чем я, Виктор? — Да, сэр. А что… к примеру ждет этих парней? — Новый паспорт, деньги, не слишком много, правда. И главное — свобода. Латинская Америка. Панама, Колумбия… там, где они не будут отсвечивать. — Я понял, сэр. — Придется испачкать руки — сказал сэр Колин — по-настоящему. Но это будут враги. Настоящие, в отношении которых никто не задаст ни единого вопроса. — Сэр, я все понял. — Времени у тебя немного — предупредил сэр Колин, поднимаясь — и да. С Рождеством. Лондон, Великобритания. Тюрьма Уормвуд-Скрабс. 07 января 1989 года Прошла неделя, а потом еще одна неделя. И вот — в один из дней, в один из самых теплых дней в году для Лондона — из ворот Тюрьмы Ее Величества Уормвуд-Скрабс выкатилась карета скорой помощи без мигалок и покатила по направлению на выезд из города. За ней — последовал Ровер-3500, правительственный, с мигалками под радиатором. В укромном месте — обе машины остановились. Из «скорой» выбрался человек в тюремной одежде и пересел в Ровер. — Добро пожаловать на свободу, Виктор — сказал сэр Колин. … Перекусить они остановились уже за двадцать пятым шоссе, на дороге ведущей на север. Сэр Колин заказал завтрак пахаря — конечно, не лучшая еда для мужчины в его возрасте. Но он ценил аутентичность. Завтрак пахаря, заказанный в придорожной забегаловке для водителей — будет намного уместнее, чем то что подается под видом этого в ресторанах. … — Почему я, сэр? — спросил Колдфилд, поглощая свою пищу. — Ну, в каком-то смысле это была случайность, но в каком-то… меня привлекло то что попав в тюрьму, совершенно непривычное для военного место, ты не только не сдался, но и добился лидерства среди своих. — Что есть то есть, сэр. Трудно пришлось. — Но ты справился. В какой-то степени работа за границей — это то же самое. Ты появляешься из ниоткуда, у тебя никого нет, тебе не на кого опереться. Но ты должен начать с нуля, ты должен выполнить задание, ты должен выжить. Понимаешь, да? — Похоже, что да, сэр. — Что касается остального, мне нужны люди, которые понимают, что такое враг. И которые понимают, что если враг приближается, то надо действовать, и делать то что нужно. Сэр Колин с удовольствием доел жирную яичницу. — Как ты считаешь, СССР — это враг? — Безусловно, сэр. — В таком случае, я сделал правильный выбор относительно тебя. … Ровер стремительно мчался на север. Пейзаж менялся — на смену зеленым газонам и рощам пришли пустынные вересковые поля, а на смену им — продуваемые всеми ветрами пустоши, кое-где со снегом. Стало ощутимо холодно. Фермеров тут не было и глядя на это захолустье, оставалось только удивляться, как с этого неприютного острова началась величайшая в мире Империя…