Память – странная штука. За те считанные мгновения – между нажатием «цветка скорби» и всесокрушающем взрыве, бросившем кучу металлолома вниз на Тарту, – Андрей умудрился вспомнить всю свою недолгую жизнь. Последнее воспоминание почему-то было связано с вечером выпуска. Судьба посмеялась над ним. Самый талантливый станет самым первым погибшим из их курса. А воспоминания продолжали нестись галопом. Мелькнули водоворотом танцы. Две сестрицы-лейтенанты из навигационного факультета. Глупые шутки, море алкоголя, скоротечный минет на двоих ненасытных сестриц в темном закутке под парадной лестницей академии, а затем настоящая оргия у них дома. И оргазм как термоядерный взрыв во плоти. Нестерпимый жар и невыносимые перегрузки. Сюда же почему-то примешался надсадный вой аварийных сирен, головная боль и, наконец, забвение, полное и окончательное… * * * – Это действительно он? – Да госпожа. Из шестидесяти шести членов экипажа в относительном порядке только семнадцать. Для остальных выживших прогнозы малоутешительны. – Как он? – Жить будет, – лаконично отозвался ее верный спутник-телохранитель. – Элиот… – В голосе девушки зазвучал металл, и мужчина, глядя на изуродованное тело, где не было даже намека на что-нибудь целое, добавил: – Если его не переведут на особое лечение, то он обречен быть калекой. – Физически? – Психика, ну так по крайне мере утверждают врачи. – И что нужно, чтобы его перевели на особое лечение? – Приказ, моя госпожа… – Элиот выдержал крошечную паузу и про себя добавил: «А также деньги». – Кто его может отдать? Элиот, почему, я должна тащить из тебя все клещами? – Сначала будет проведено служебное расследование, и только потом, если действия экипажа признают верными, будут отданы соответствующие распоряжения. – Но тогда будет просто поздно? – Да, госпожа. Флот не заинтересован спасти выживших с корвета любой ценой. – Почему? – Элиот сумел по-настоящему удивить девушку. – Ведь обучение пилотов такого класса стоит уйму денег и времени… – К сожалению, для империи и, к счастью, для нас официальной доктриной космофлота является наличие огромного числа кораблей среднего класса, где присутствие высококвалифицированного экипажа не обязательно. Так как все равно у середнячков-звездолетов ресурс только на один бой. – А как же линкоры и тяжелые крейсеры прорыва? – Это элита. Закрытая каста, куда не просто попасть даже своему. Нужно быть не просто выходцем узкого круга избранных, нужно быть талантливым. Империя вот уже тридцать лет как не ведет крупномасштабных войн. А справиться с дикими поселениями хватает пограничных эскадр возмездия. – По-твоему, империя беззащитна? – Нет. У нее просто нет пока достойных противников. Зиты охвачены гражданской войной. Коги слишком малочисленны. Империя просто перемолотит их флот, не считаясь с потерями. – А Исламский Халифат? – У них свои проблемы. Смерть эмира неизбежна, там готовятся делить власть. Приплюсуй сюда религиозные волнения. Остальные государства слишком далеко от нас, чтобы вести серьезные захватнические войны. – По-твоему империя всех сильней? – Я не считаю политику империи выигрышной. Но она руководствуется интересами крупных корпораций, а их политику предсказать очень легко. – Когда мы улетаем? – Девушка резко мотнула головой, предварительно расстегнув свою заколку. Золотые локоны волнами рассыпались по ее плечам. – Завтра. Ваш отец лично вылетел за вами. Возможны осложнения с военной контрразведкой, так что он немного спешит. – Хорошо. Жаль только отдых сорвался. – Я бы сказал иначе, госпожа. – Как? – Удача, что мы остались в живых. – А где Убо? – Убо прорабатывает вопрос с администрацией курорта. Гарантии на трехмесячное бесплатное проживание в номерах люкс на всех. – Годится. Хотя сюда мы теперь вряд ли вернемся. Элиот, теперь еще одна просьба. Нужно выяснить, кто в этом госпитале… – девушка не договорила, а верный спутник капризной и взбалмошной девчонки, только дрогнув уголками своих искусанных в кровь губ, лаконично перебил: – Да… Прищурившись, девушка недоверчиво посмотрела на своего телохранителя. – Эти семнадцать выживших спасли не только нас. Они спасли почти тридцать тысяч человек, многие из которых обладают значительным влиянием в этом мире. Жизни военных космолетчиков вне опасности. Тем не менее, я хочу, чтобы этот юноша был заштопан по высшему разряду. – Госпожа, – с мягкой укоризной только и вымолвил Элиот: – Им займутся… – Зачем же ты тогда пудришь мне мозги? – От дальнейшей вспышки гнева Элиота спас молодой доктор с погонами лейтенанта. * * * Андрей медленно открыл глаза, большего он сделать не мог, так как чувствовал, что очень жестко зафиксирован на больничной койке. Попробовав чуть повернуть голову, он убедился, что не может сделать и этого. А мысли упрямо возвращались в сновидения. Сон был слишком реалистичен. И теперь мучительно разглядывая белоснежный потолок своей больничной палаты, он гадал, привиделся ли ему спор загадочной юной красавицы и не менее загадочного спутника, то ли телохранителя, то ли няньки. И потом, в конце концов, где он и что с ним. Ответ на второй вопрос пришел неожиданно быстро. – Как вы себя чувствуете, Андрей? – Обладательница приятного женского голоса, очевидно медсестра, положила свою прохладную ладошку ему на лоб, хотя в этом не было никакой особой необходимости. Это Андрей знал точно, в век полной автоматизации военных госпиталей и клиник. – Я сейчас позову доктора. – Медсестра убрала руку и скороговоркой что-то выговорила. Андрей успел только уловить «очнулся», «удовлетворительно». Врач явился подозрительно быстро. Для военного госпиталя даже слишком быстро. Чуть скосив взгляд, Андрей увидел врача и понял – это может быть чем угодно, только не военным госпиталем. Врач – симпатичная блондинка лет тридцати, в смелой гражданской одежде, откровенно провоцирующей на разные развратные мысли. И разумеется, традиционный белый халат. Андрей вдруг осознал, что он сейчас дико хочет эту женщину. Вид глубокого декольте, явственно проступившие соски грудей сквозь тонкую ткань блузы так возбудили юношу, что на одеяле в том самом месте подозрительно образовалась складка. Врач, бросив лишь мельком взгляд на злополучную складку, мягко и очень приятно улыбнулась: – Здравствуйте, Андрей. Меня зовут Катерина, я ваш личный лечащий врач. – Где я? – Андрей заворочался, пытаясь понять, что же его держит. – Не шевелитесь. Вам еще рано так напрягаться. Вы находитесь в частной клинике по реабилитации тяжелых травм на Цирусе. После печальных событий на Тарту группа влиятельных бизнесменов, политиков и прочих спасенных организовала независимый фонд помощи участникам тех событий. На эти деньги и организовано ваше лечение. – Кто еще выжил? – Всего семнадцать человек. К сожалению, сейчас вам пока предписано ограничиться этой информацией. – А что со мной? – Если кратко, то динамика весьма положительна. Думаю, к концу этого месяца вы будете отключены от роботизированного комплекса общефизической реабилитации, а к лету сможете продолжить службу на флоте. Дальнейшие расспросы лишь дополнили картину. Андрей пролежал в госпитале полтора месяца, подключенный к мощнейшему медицинскому роботу. Только один день работы этой чудо-техники стоил годовое жалованье боевого офицера-космолетчика. За это время ему было сделаны восемнадцать операций высшей категории сложности, доверить которые обычным штатным автоматам-хирургам было нельзя. Катерина смолкла и принялась что-то настраивать за головой Андрея. А он просто прикрыл глаза, осмысливая сказанное. – Андрей, – приятный голос Катерины вернул Андрея из легкой дремоты, – предлагаю перейти на «ты». Согласен? – Конечно. – Юноше невероятно польстило, что врач, довольно симпатичная врач, предлагает такой способ общения. – Тогда два предложения. Первое. Ты сейчас немного вздремнешь… – А второе? – Когда проснешься, поешь. И мы с тобой поболтаем. Идет?