То, что довелось пережить за эти три года Катерине, словами было не описать. Ее родной клан, ее вороны, презрев родной девиз «Ворон ворону глаз не выклюет», творил жуткие мерзости, пытаясь любым способом удержаться у власти. Но власть иллюзорна, когда основа ее боль и страдание. Себя Катерина не оправдывала. Она тоже «славно» потрудилась в эти годы. Опытный психолог, она с легкостью выворачивала наизнанку врагов родного дома, делая их послушными орудиями в руках родичей. Теперь все было завершено окончательно. Два часа назад пал последний оплот уцелевших мятежников – родовой замок. Нападавшие просто расстреляли его из тяжелых орудий, а на штурм уцелевших подвалов бросили наемников с приказом в живых никого не брать. Вдалеке возникла фигура десантника, Катерина привычно вскинула снайперскую винтовку и, почти не целясь, выстрелила. Фигурка упала, а в ее сторону потянулись ленточки многочисленных выстрелов. Но девушка привычно перебежала в другую комнату, сменив позицию. Она успела снять еще троих, прежде чем к ней в комнату ворвались трое десантников-наемников. Хлопок парализатора, и она беспомощно захлопала глазами, когда один из тройки радостно завопил: «Это баба. Гнутый, сторожи дверь, я первый». Страха тогда не было. Участь ее и так была предрешена. Смерть в любом случае. Сожалела она только об одном: взорвать заготовленную гранату она так и не успела. Первого, кто насиловал ее, она почти не чувствовала, действовал еще удар парализатора. Второй успел только спустить штаны и неуклюже навалиться на нее, обдав тошнотворным запахом гнилых зубов, курева и перегара, как ухнул выстрел джерджа и комната оказалась вся забрызгана кровью. – Оружие на пол. – Ледяной голос был как отсрочка смертного приговора. – Да кто ты такой, – второй, которого так обломали, вскочил, поддерживая расстегнутые портки. Ему не ответили, просто вновь ухнул джердж и единственный уцелевший насильник поспешно уронил свой лучевик. – Вон отсюда, – последовала очередная лаконичная команда. И Катерина увидела своего спасителя. Ворон. В этом она не сомневалась. Хищный и смертельно опасный в своей полной невозмутимости. Не спеша, он подошел к ней и внимательно осмотрел полуобнаженную женщину. Ни сострадания, ни злости. Минимум эмоций, максимум внимания. – Катерина О’Нил? Она вяло кивнула. Какая разница, как ее теперь казнят. Ворон расстегнул карман на левом рукаве камуфляжа и, щелчком откинув колпачок с иглы, ловко вонзил ей под кожу шприц. Последнее, что услышала Катерина, засыпая, его все такой же равнодушный голос: «Забрать». – Кати, ты в порядке? – Обеспокоенный Андрей легонько потряс ее, возвращая в эту реальность. – Конечно. Просто немного проголодалась, поужинаем? – Да, только где? – Здесь рядом хороший ресторанчик. Только пройдемся пешком… Андрей собрался было ответить, но не стал. Гул толпы, плотно повисший в фойе театра, сильно затруднил дальнейший разговор. Бомонд и не собирался расходиться. Мелькали пронырливые корреспонденты, сновали с подносами официанты, негромко звенел инструментами оркестр, готовясь начать ежегодный бал традиционной увертюрой «Прорыв на Цирус». Давний эпизод еще первой галактической войны лег в основу легенды, положенной на музыку гениальным Шасаом. – Сюда, – Катерина почти выкрикнула фразу, привлекая внимание юноши. – Нам в подвал. Выйдем через черный ход. Там не так многолюдно. Андрей послушно кивал. Перспектива продираться через экзальтированную, визжащую толпу, даже не собирающуюся расходиться, его не вдохновляла. Полицейский, дежуривший у лифта, бросил лишь один взгляд на форму Андрея и, в момент собравшись, отдал воинское приветствие. В подвале их также пропустили без всяких хлопот. Минут пять, и теперь пара тихо брела по улице, негромко обмениваясь впечатлениями. Центр города был отлично освещен. Даже здесь, в переулках, была видна фешенебельная роскошь Цируса. Маленький ресторанчик удивил Андрея. Заведение разительно отличалось от ресторанов, в которых доводилось бывать молодому офицеру. – Нравится? – Катерина успела благосклонно кивнуть встрепенувшемуся распорядителю в зале. – Необычный дизайн. Я не встречал такого нигде. Катерина заулыбалась. – А как ты это ощущаешь? – Уют – это, если попытаться выразить свои ощущения одним словом. – У тебя отменный вкус. Декоратор был специально приглашен из Метрополии. – А как же знаменитая бюрократия Цируса и профессиональная зависть местного совета дизайнеров. – После крушения рынка роскоши в Метрополии серьезными заказчиками остались ближайшие колониальные центры, такие, как Цирус. У столика их уже ждали: официант, сомелье с винной картой и присоединившийся старший метрдотель. Андрей краем глаза увидел, что Катерина чуть замедлила шаг, и понял, что заказ будет делать именно он. – Прошу вас, господа… – Старший метрдотель, демонстрируя свой незаурядный опыт, выдержал паузу и добавил: – Как вам театральный бал? – Ожидание войны немного портит его. – Катерина перевела взгляд на своего спутника, предлагая поддержать разговор. – Доблестный Скопинцев был мрачен как никогда. – Теперь разделу светской хроники хватит пищи для разговоров на целую неделю. – Метрдотель подал Андрею меню и выжидательно замер. – Не надо. На ваш вкус, ужин для двоих. Даме рыбное, мне жаркое, тушенное в горшочке. Катерина медленно сняла одну из своих бархатных перчаток. – Легкие закуски? – Метрдотель приятно улыбнулся. Именно приятно, точно отмерив ту необходимую меру, отличавшую угодливую улыбку от фальшивой. – Приветствуются. И ваше фирменное блюдо. – Вино красное, позапрошлого урожая, цази. – Катерина одолела вторую перчатку, и Андрей обратил внимание на ее ногти. Они были весьма искусно разрисованы мелким орнаментом, напоминающим вязь букв зитов. Заказ был принят и выполнен мгновенно. Вино, закуски, два фирменных блюда появились на столе через считанные минуты. Приглушенная музыка и зажженные свечи дополнили картину, располагавшую к разговору. Первой начала Катерина: – Дорогой мой мальчик, позволь выпить за тебя. С завтрашнего дня ты покидаешь клинику. За твое выздоровление… – Значит, все? – рассеянно спросил Андрей. – Почти все. – Катерина положила на стол крошечный носитель информации. – Это твоя история болезни, разумеется, официальная версия. – Значит, есть и не официальная? – Да. Открою тебе маленькую тайну. Я не только лечащий врач, я дипломированный врач-психолог, целый полный академик по психологии. И директор собственной частной клиники. – Психолог? – удивленно переспросил Андрей. – Сначала психолог, а потом уже все прочее. – И что это значит? – Андрей от неожиданности отложил вилку. Ведь все, что он слышал о психологах, этих врачевателях человеческих душ в кавычках, ему оптимизма сейчас не добавляло. – Ты нуждался не только в обычном лечении. – На что ты намекаешь? – Додумывай сам, малыш. Скажу больше. Сейчас ты защищен гораздо лучше, чем до Тарту. – Кодировка? – Лучшая кодировка. Ее не сломать никому. Мой подарок… – А военные? – Зубы пообломают. – Катерина заулыбалась. – Подожди, ты хочешь сказать, что в основном ты лечила мою психику… – Восстанавливала, если быть точнее. – Значит, наши с тобой отношения – тоже часть лечения… – Не перегибай палку, малыш. Я действительно один из ведущих специалистов-психологов на Цирусе. И я действительно работаю за деньги, спасая нервы и здоровье богатеев этой планеты, за очень большие деньги. Кодировка сознания от несанкционированного вторжения и блокада важных участков памяти. Это мой хлеб. Но спать с клиентами в мои обязанности не входит. Наши с тобой отношения… – Катерина помедлила. – Я никогда бы не сказал тебе, если бы мне было безразлично. Просто я решила, что ты должен знать. У нас с тобой разные судьбы. Но мы, люди, редко следуем голосу разума. Ты понравился мне, я понравилась тебе. Моей работе очень близкие отношения не мешали, скорее, даже помогали. Секс облегчил мне мою задачу как врачу, а как женщине мне было вдвойне приятно общаться с тобой. Ты был отличным любовником, внимательным и чутким. – Теперь все закончилось? – Поверь, не по моей вине. Тобой заинтересовалась военная контрразведка. Пришел запрос. Было решено не рисковать твоей будущей карьерой… – Кем решено? – Людьми, которых ты спас на Тарту. – Я ничего не понял, повтори…