Я потянула носом и с невинным видом уставилась на секретаря. Она позеленела, но промолчала. И чашку поставила подальше. Прихлебатели Вики захихикали. Ну а что? Ей можно коньяк, а нам нельзя? Я развалилась в своем чудесном розовом комбинезоне поудобнее. Могла бы и не торопиться так. А подгоняли-то, а пугали! До выхода еще минут двадцать осталось. Да и ректор еще на десять опоздает. Это традиция такая у него. Ежедневная. Говорят, даже на планерках в министерстве он ей не изменяет. Интересно, а родители выехали? Не пишут что-то… Я достала из сумочки телефон. Черт! Он был на беззвучном режиме. Открыв сообщение от мамы, я прочитала, что они уже мчат ко мне. Это было минут пятнадцать назад. Как раз успеют. Я с удовлетворением улыбнулась. Какой чудесный день! Через двадцать минут мы уже стояли на сцене вместе с Галиной Сергеевной, Викой и еще десятком первокурсников. Они были нагружены всякими цветами и подарками и прятались за кулисами. Как я и ожидала, ректор опоздал на десять минут. Пока его не было, я судорожно вглядывалась в лица входящих в зал. Ну где же мама и папа? Наверняка за цветами еще заехали, я их знаю. Ректор показался в дверях, окинул зал цепким взглядом. Почему-то остановился на мне. Он был хмурым, хотя за ним такого обычно не водилось. Он поэтому и любил меня, что чувство юмора у нас было схожим. Моя язвительность его забавляла. Но чем ближе он приближался, тем отчетливее я понимала, что что-то не так. Он был не просто хмур. Его лицо было чернее тучи. Отчего-то меня начало трясти. Ректор поднялся на сцену, взял меня за руку и потащил вон из зала. Оба мы молчали. Лично я — от страха. Наконец в первом же попавшемся кабинете он выпустил меня. Смотрел долго, пронизывающе. — Виктор Степанович, да что случилось хоть? Не молчите! Он тяжело вздохнул. — Машенька, твои родители попали в аварию. Папа скончался на месте, а за жизнь мамы и ее малыша сейчас борются. Наверное, тебе лучше поехать к ним в больницу. Глава 2. Маша Я судорожно рылась в игрушках, пытаясь найти карту от моей личной лаборатории. Я уже сто раз пожалела, что вчера дала ее Кириллу. Но он был такой капризный. Просто жутко капризный! Скорее всего, эти дурацкие два последних зуба должны порадовать нас своим появлением. А если нет, то я не знаю, что мне думать. Вроде ветрянку мы благополучно пережили. Оторванный на пальчике ноги ноготь вырос заново. Что он вчера истерил — непонятно! Зато я нашла три синих трактора. Целых три! Когда вчера ребенок требовал хоть один. И, представьте себе, ни одного под рукой не оказалось. Вспоминая вечер и его картавое: «Мама та!», я с гордостью думала, что я все-таки молодец. Хвалить себя надо. И почаще! К сожалению, больше некому… Наконец мои пальцы сомкнулись на бейджике и вытащили его из корзины. Хвала небесам! — Нина Васильевна! Я побежала! Сегодня должна быть вовремя. Из комнаты нашей крохотной однушки показалась голова добродушной женщины. — Да даже если задержишься, то ничего! Ты же знаешь, для меня счастье сидеть с Кирюшей! Он чудесный мальчик. Она улыбнулась, а чудесный мальчик издал громогласный визг на всю квартиру. Опять соседи сверху полицию будут вызывать. Я кивнула милой женщине и выскочила из дома. Нину Васильевну нам сам Бог послал! Около полутора лет назад, когда нам было тяжелее всего, она просто как-то постучалась ночью. Кирюшу мучили жуткие колики. Я не спала к тому времени нормально уже пару месяцев. Искала работу и няню. Соседи панельного дома, где слышно даже, как ложка падает на ковер, уже несколько раз предъявляли свои претензии. Семейная пара сверху, между прочим с двумя маленькими детьми, за пару недель, что мы там жили, трижды вызывала полицию. Хвала небесам, что участковый оказался вполне адекватным и приезжал скорее для разговора с ними, чем со мной. Я открыла тогда дверь, думая, что больше не выдержу, наору на этих идиотов. Но там стояла Нина Васильевна. С грелкой в руках. На вишневых косточках. Она показала мне, как ею пользоваться, и в эту ночь мне впервые удалось поспать хотя бы пару часов подряд. Утром она опять зашла и накормила меня вкуснейшей кашей. Женщина была совершенно одинока. Единственный сын жил на Севере и навещал мать очень редко. Он был моряком. Зато регулярно помогал финансово, поэтому старушка себе ни в чем не отказывала. Она и научила меня всему, а также стала нашей няней, взращивая и меня, и Кирюшу поочередно. Наша фактически личная Мэри Поппинс. Я была благодарна судьбе за такой подарок! Женщина сначала не хотела брать деньги, но в конце концов согласилась на смешную сумму, которую спускала на игрушки и полезные вкусняшки для Кирилла. Я не могла иначе: слишком хорошо я теперь знала цену деньгам. Наша крошечная квартирка в хрущевке на окраине столицы по счастливой случайности оказалась недалеко от места моей работы. До сих пор не понимаю, как в такой заднице мира можно было организовать аренду клиники. Ощущение, что главврачу помещение подогнали многочисленные родственники. Которые, кстати, никак не могли понять разницу между репродуктивной клиникой и районной больницей. Иначе как объяснить, что они регулярно ложились в наш стационар для полных обследований? Я тяжело вздохнула. Уже опаздывала. Я вообще теперь часто опаздывала. Влетела в клинику, кивнув очередной силиконовой барби на ресепшене. Та поджала свои утиные губки и скривила лицо. Всех наших администраторов объединяла доза гиалуроновой кислоты в губах и нелюбовь ко мне. Хотя я-то тут при чем? Всего лишь пару раз пошутила. А они сразу оскорблялись. Неженки! — Маааарияяя Сергееевна, пооостойте. Томно растягивая слова, победительница в конкурсе «Третья ампула гиалуронки в подарок» остановила меня. Я недовольно на нее посмотрела. — Ну что еще? К косметологу твоему не пойду, сразу говорю. Работы его не нравятся. Мне кажется, я видела, как по ее головешке путешествуют мысли. Но мне показалось. — Я не пользуюсь услугами косметолога! У меня все свое! Вас шеф звал. Я пялилась на лицо администраторши, но нос, как у Пиноккио, у нее не вырос. Обидно! Возможно, она и честна. Или губы ей закачал не косметолог, а предыдущая девчонка. Так сказать, обмен профессионально важными качествами. Но сейчас не об этом. Что могло от меня понадобиться шефу, я прекрасно знала. Вот уже почти два года эти его «вызовы» означали, что на пороге очередной клиент. Нет, с одной стороны, где-то в глубине души, оочень глубокой глубине, я радовалась этим клиентам. Ведь каждый из них приближал меня к тому моменту, когда я смогу вздохнуть полной грудью и не оглядываться назад. А вот с другой… Каждый из таких клиентов делал меня на шаг ближе к тюрьме. Или потере Кирилла. Или запрету работать по любимой специальности. Но осталось совсем чуть-чуть. Каких-то двести тысяч. Я почти накопила. И я с резко испортившимся настроением поплелась в сторону кабинета моего руководителя. Поною на свою судьбинушку потом как-нибудь. Лет через много. Араратов Армен Арсенович был мужчиной видным. Видным из-за каждого поворота благодаря внушительному брюшку. Типичный представитель своей национальности, он оставался примерным семьянином, не пропуская при этом ни одной администраторши. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Кроме этого, была в нем еще типичная черта — он очень любил коньяк. А я терпеть не могла его запах. Еще со времен института. Ассоциации не очень. Я постучалась в его кабинет и резко дернула дверь на себя. Как я и предполагала, рука начальника зависла над кофе с бутылкой коньяка в руке. Он побагровел. — Мария! Сколько раз я тебе говорил стучать! Что за дурная привычка врываться ко мне в кабинет! Я спокойно прошла и плюхнулась в кресло. Сегодня работы было не то чтобы очень много, поэтому я могла позволить себе маленькую шалость — вывести этого индюка из себя — Так я стучала. Просто вы слишком громко капали себе коньяк в кружку, вот и не услышали. И кроме того, — не давая ему меня осадить, продолжила: — ваша очередная подстилка сказала, что я нужна максимально срочно. Вот и торопилась. Я запустила руку в тарелочку с ну очень вкусными и дорогими конфетами для ВИП-клиентов. Ммм… Блаженство. Обычно Араратов их перед моим посещением прячет. Судя по его отчаянно-бешеному взгляду, сегодня не успел. Или забыл. Не суть важно. Пока я набивала себе рот бесплатным лакомством, мой начальник распалялся: — Да сколько можно! Ты совсем, в край обнаглела! Я тебе такие деньжищи плачу, а ты тут мне выкрутасы устраиваешь?! Уволю! Что-то быстро он сегодня на крик сорвался. Обычно держится две-три подколки. Видно, дело дрянь. — Что, совсем сложный клиент пожаловал? Араратов сдулся. Внезапно он стал просто жутко уставшим человеком. И я даже знала, кто его так уморил. Я его жену видела всего пару раз, чтобы понять, кто в той семье главный. Не он. — К нам обратился зять Вознесенского. Тебе эта фамилия говорит о чем-нибудь? Вознесенский… Не припомню. Хотя я вообще дремучая. Знаю только пару поп-звезд, которые были популярны еще в те далекие времена, когда я слушала музыку, а не песенки из мультиков. — Совершенно нет. А он что, важный кто-то? Почему бы тогда не отказать этому самому зятю. Вроде вы на количество клиентов не жаловались. Араратов поджал губы и промолчал. А я удивилась. Это ж сколько этот самый зять бабла отвалил, если мой шеф за это дело взялся? Да еще и мне жалуется. Жалеет, что ли? Хотя последнее совершенно ни к чему. Еж — птица вольная, куда меня пнут, туда и полечу. Мы оба прекрасно знали, что мне очень нужны деньги, а Араратову очень нужна такая, как я: умеющая держать язык за зубами и отлично выполняющая работу. Потому что мало молчать, надо еще и уметь показывать результат. Мой начальник, видя мое секундное замешательство, оттаял. Все-таки мужик он был незлой, просто жадный. — Не бери в голову, Маш, просто знай, что если все сделаешь на высшем уровне, то будет премия. Я удивленно посмотрела на него. А вот это что-то новенькое. Наш скупердяй премиями не разбрасывался от слова «совсем». Надо будет почитать в сети про этого Вознесенского на досуге. В итоге мне дали задание работать и отпустили, взяв обещание быть с клиентами поласковее. А разве когда-то было иначе?