– Я знаю, – кивнул ему. – Все нормально. – Если необходимо уйти… Похоже, здесь все-таки имеется запасной выход. Для особых клиентов. – Не сейчас, – отказался я. – Иди, – разрешил мальчишке Иртим, – и опять вопросительно поднял бровь, – ты снова в бегах? – В некотором роде. Пока нанят Годрасом на службу. Собственно, одна из причин для того, чтобы зайти, – извлекая из кармана листок, сознался я. – Почти все лекарства потерял, необходимо восполнить. – Впечатляющий перечень, бегло просмотрев, признал Иртим, – но это я отдам Муртазу. Сын у него заведовал аптекой. Никто из всерьез занимающихся целительством не способен одновременно лечить и собирать необходимые лекарственные травы и ингредиенты. Гораздо проще покупать у специализирующихся на этом людей. В любом приличном городе всегда найдется аптека с хорошей репутацией, а то и не одна. А если при этом аптекари не только продают лекарства, но и консультируют больных, советуют, какие лекарства следует принимать, так это издержки малого количества профессиональных лекарей и дороговизны их услуг. Нормальный аптекарь «Список Мандеваня» в девяти томах и «Справочник знахаря» в четырех томах наизусть помнит. А правильный еще и «Канон целителя» изучил. Муртаз не просто знал все пять книг «Канона», он еще хорошо усвоил наставление: «Постоянный сбор фактов, их обновление и систематизация, критический анализ. Те теории и гипотезы, которые подтверждаются опытами, формулируются в виде законов. Наблюдать, экспериментировать, изучать – и только тогда выносить решение». А сотрудничество с младшим братом принесло изумительные плоды. Тот в свою очередь не стал повторять путь отца и брата. Бугучак углубился в химию и достиг немалых успехов. Целебные свойства ивовой коры как жаропонижающего и болеутоляющего средства не секрет уже пару тысяч лет. Но только ему пришло в голову, прочитав о выделении элементарных составляющих из сложного биологического материала, заняться поиском активной субстанции ивы. Технологию выделения атропина из красавки, стрихнина из рвотного ореха и кофеина я подробно описал. Очень полезные вещи, надо только правильно рассчитывать дозу. А то и отравить пациента недолго. Или, что гораздо приятнее, усыпить при помощи атропина. Тут надо уметь правильно готовить настой из листьев. Почему-то люди при этом имеют очень яркие сексуальные фантазии, а потом глохнут и временно теряют память. Так и не придумал, как использовать столь интересное свойство. Короче, семь лет трудов с ивой, и в результате он получил субстанцию, вызывающую сильную боль в животе и тошноту. Чистое разочарование. Вместо излечения рвоты. Кому такое понравится? Еще четыре года, когда уже и родственники смотрели на него, как на натурального психа, бессмысленно спускающего деньги, и Бугучак все-таки получил ивовую кислоту в абсолютно химически чистой и стабильной форме. Сейчас у него такие доходы за счет производства лекарства, что половину Другвата наверняка может скупить. Правда, если уж совсем честно, не только из-за великого открытия. Еще и из дополнительного источника. Я уж не знаю, что нужно в данной ситуации, проклинать себя или благословлять, но идею Выраю подкинул я, рассказав про химика. Деньги на опыты требовались в большом количестве, а предложение подработать было не самым плохим. Териак известен с древности. Приготовленные из него лепешки для утоления боли – тоже. Незрелые головки мака содержат млечный сок, который на воздухе затвердевает, превращаясь в белую массу. Прежде всего териаксырец – сложная смесь всевозможных органических и минеральных веществ. Бугучак до сих пор не разобрался во всем до конца, и вряд ли это возможно в принципе. Выделяя из растения одно, два или три химических соединения, мы нередко выбрасываем то, что считаем балластом. Существует предположение, что не используемые вещества могут быть полезны для организма, а вполне возможно, что они уменьшают вредное действие токсических соединений. Во всяком случае, не вызывает сомнения, что при курении, жевании и глотании териакасырца таких последствий, как при употреблении чистых вытяжек из него, не бывает. Дело в том, что выделенный Бугучаком белый кристаллический порошок был испытан сначала на собаках, а затем и на людях. Он погружает в сон, подавляя болевую чувствительность. Теперь появилась возможность без особых сложностей проводить операции и не опасаться боевого шока. Все дело в дозе. Собственно, как и при применении любого лекарства. Мало – помогает, много – убивает. При бесконтрольном пользовании морфием больной скоро доходит до употребления колоссальных доз ежедневно. Тогда несчастный становится полным рабом своей страсти. Прежде всего это сказывается на психическом состоянии и вызывает безразличное отношение к окружающему. Развиваются болезни желудочнокишечного тракта (колики, запор, понос и пр.), появляются невралгии, нервозность, дрожание рук, наблюдаются трофические расстройства, ногти рук и ног становятся сухими, теряют блеск и делаются хрупкими, волосы седеют и выпадают, зубы размягчаются и вываливаются. Больной становится слабохарактерным, недобросовестным, лживым, не способным ни к умственной, ни к физической работе. Он старается всеми способами раздобыть морфий, прибегая даже к воровству, если не к чему-то похуже, и никакие убеждения на него не действуют. Очень немногие способны отказаться от приводящей в могилу привычки. В случае прекращения приема морфия появляются беспокойство, тошнота, рвота, дрожание конечностей, слабость или, наоборот, сильное маниакальное возбуждение. В очередной раз наука имеет две стороны воздействия одного и того же вещества. И темная при отсутствии контроля за продажами изрядно перевешивает. Вырая такие вещи вполне устраивают. Имея возможность получать морфий из надежного источника, он сделал немалые деньги на поставках. В решение данного вопроса вмешиваться не стал. Определенный контингент употребляющих териак всегда имелся. Ничего принципиального нового не произошло, а слишком больших объемов морфия в империи еще долго не появится. Мало того, что производство пока еще сложное и далеко не всем под силу, так дело до сих пор не вполне легальное, поскольку Храмы не первый год тянут с разрешением на производство. Наверняка все под себя подгребут, и возможно, это к лучшему. Будет лекарство поступать в продажу в небольших количествах – для снятия болей – и в эпидемию его использование не превратится. Бугучак сам испугался полученного результата и применять свои познания на конопле отказался. А то бы и там умудрился обнаружить что-нибудь излишне сильное. Переключился он на опыты по улучшению препарата «1301» от сифилиса. Пока без результата. Врач на это убил четверть века. Мало кто в курсе, но число означает не количество опытов, а число умерших при испытании подопытных людей. Уж очень сложно оказалось подобрать правильную дозу. Мышьяк жутко токсичен, а надо суметь сделать препарат, не наносящий вреда людям. Они приговоренны к смерти, однако приятного в отравлении все равно мало. Правда, было это давненько, технологии и инструменты сейчас намного улучшились. Пока прошел только год очередных настойчивых поисков упорного исследователя, все впереди. В денежном отношении это не менее прибыльно и намного менее опасно. А то ведь прихлопнет в один прекрасный день Храм производство морфия, и так, что мало не покажется. Конкурентов в борьбе за души людские они не выносят. А в целом сын Иртима по любым меркам великий человек, достойный того, чтобы остаться в памяти людской благодаря своим открытиям. – Естественно, – согласился с другом. – Именно этого я и хотел, – подтвердил, выкладывая на стол из сумки тяжелый мешочек с золотыми империалами. – Но ты ведь мог и прямо к ним пойти. Показывай, что для публикации принес, – глядя на меня поверх очков, сказал Иртим без вопросительной интонации. «Интересно, – подумал, выкладывая работу на стол, – неужели я такой прозрачный? Ай-ай, нехорошо. Совсем потерял квалификацию вруна». – Все-таки, – небрежно глянув на листки и отложив их в сторону, сказал он, – почему ты никогда ничего не издаешь под собственным именем? Всегда либо псевдонимы, либо анонимно. Ладно еще деньги, заработать их на таких специфических трудах сложновато… Тут он безусловно прав. Любой покупатель при желании мог переписать или отдать для размножения экземпляр писцам, а потом торговать книгой. В результате жить на свои литературные труды никто не мог. Твои произведения продавались во всей империи, но твой личный кошелек об этом не подозревал. Надо было либо быть достаточно богатым, чтобы не обращать внимания на невозможность вернуть затраты и получить вообще хоть что-то, либо слегка сдвинутым на голову и уверенным в собственной гениальности. Такие могли пойти и на печатание в Храме, не обращая внимания на затраты. Больше тираж – шире известность. Да и где гарантия, что писцы не переврут оригинал? Иногда даже без умысла. Записывали на слух, под диктовку. – … но почему ты даже славы не ищешь? – Какая такая известность, – отмахнулся я, – мой «Хирургический опыт» будет интересен меньше чем тысяче человек в империи с сотней миллионов населения. И половина из жителей, скорее всего, о нем никогда не услышит. – Я даже не говорю про уже… – Итртим поднял глаза к потолку и пошевелил губами, мысленно считая, – семь книг «Древности провинции Серкан». Кстати, изумительные рисунки, мне очень нравится. Еще, – и он перечислил пятнадцать работ, о которых я был уверен, что никто не сможет их со мной связать. Только четыре прошли через его лавку. Остальные отправлял в другие места. Видимо, поэтому список оказался неполным. «Принципы построения государства» не назвал. Зато все остальное – четко в цель. – Допустим, почему в твоем перечне присутствует «Гнойная хирургия» или «Отравления вредными минералами и профессиональные болезни», я понимаю, – пожимая плечами в деланом недоумении, проговорил в ответ. – Но какое я могу иметь отношение к книге «Элементарная химия»? – С Бугучаком ты переписывался со знанием дела и подсказывал кое-что не по-дилетантски. Извини, но он от меня этого не скрыл. «Уже легче, – подумал я. – С этим ясно». – Так я тоже почитываю научные книги и не скрываю этого. Почему не обсудить со знатоком нечто оригинальное? Он посмотрел на меня с ощутимой иронией. Ну да. Я не советовался, а советовал. Это немного разные вещи. – Вот мне интересно, насколько многого ты достиг в таких разных отраслях знаний? Почти уверен, что есть еще упущенные трактаты… Дело в том, – сказал он после паузы, не дождавшись ничего, кроме удивления, на моем ужасно честном лице, – что я очень мало понимаю в разных науках, однако давно навострился обращать внимание на лексику, фразеологию, употребление слов из другого языка. Я всерьез насторожился и стал внимательно слушать. – Иногда про писателя таким образом можно многое сказать. А если он еще выпустил не одно произведение, а несколько, частенько в них повторяются определенные идеи, мысли и самое главное, обороты речи. Уж если он незнаком с правилами грамматики, так обязательно запятые не там поставит и в одном и том же слове сделает одинаковые ошибки. То есть, при определенных навыках можно определить происхождение, место рождения, даже навыки. Автор может писать об облаках и поцелуях, а я вижу, каково основное место его работы. Это не всегда так, но очень любопытно разгадывать головоломку и потом выяснять, прав ты или нет. – И? – В некоторых отношениях заметно подражание Богу-Врачу, желание кратко, ясно и без ненужных отступлений описать вещи и явления. Кстати, его произведения, как и твои, можно использовать в виде пособия по народной речи. «Я этого и добивался, чтобы любой человек понял», – подумал, с интересом слушая нежданные разоблачения. – Правда, язык с тех пор заметно изменился, и вряд ли кто-то еще это заметит, – заверил увлекшийся Иртим. – Однако характерные для него устаревшие слова будто специально вкраплены в текст. И термины тоже. Во всяком случае, химией и природоведением он точно занимался. Я знаю труды «О кислотах», «О ртути и извлечении из руды золота и серебра», «Амальгамирование металлов», а также «Законы природы». Я пожал плечами. Тоже мне доказательство! – Сейчас модно делиться знаниями в диалогах – вопросы и ответы. Эдакая назидательность. А ты все в одном стиле излагаешь. Учебник для специалистов, хотя некоторые тезисы любопытны и обычным людям. Точно как в прошлом писали. Но древние еще обожали намеки и иносказания, а у тебя манера будто бы скопирована с очень определенного … э… Бога. Вырай бы сейчас Иртима, не колеблясь ни секунды, зарезал, и, возможно, правильно сделал бы… С доброжелательной миной на лице прикинул, как и что. Бесполезно. Свидетели за дверью, внучок, который правнук. А кроме того, если за столько лет он ни с кем не поделился, вряд ли это куда-то уйдет. Удачно я заехал. Выговорится и успокоится. А то поведал бы на смертном одре кому-либо свои мысли, нехорошо бы вышло. С другой стороны, а не получил ли я намек, откуда взялся Высматривающий? Сам он не в курсе, зачем я потребовался – это понятно, а вот не вычислил ли кто-то меня по манере писать? Надо будет в будущем редактировать рукописи внимательно. К сожалению, это же натура, так просто не изменить почерк или словарный запас. – А в целом ошибиться нельзя, – заверил Иртим твердо. – Понятно, что твоя работа идет от выведенных Врачом законов и правил. Эквиваленты, сокращения массы, сохранения энергии, постоянство состава, кратности и соотношения свойств и веса. Тут уж не удивляет, когда в таблицу материалов добавляется три дополнительных элемента и вычисляются место и свойства еще двух. Ты пошел по его пути и доказал правильность идеи почти тысячелетней давности. Одно это стоит больше всего, сделанного Храмом за последнее время. А ведь есть и другие трактаты. По оптике, к примеру. А вот это точно немалое достижение. Мало сформулировать, попробуй доказать. Я сумел, без малейших намеков. Доказать, что цвет – это луч света, способный преломляться совершенно особым способом, до меня не могли. И что белый цвет как раз смешанный, а спектр состоит из красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего и фиолетового – тоже доказал, а это достижение, достойное великого ученого. – Вот именно, – ласково сказал в ответ, – не хочу переходить дорогу такой мощной организации, как наш Храм. Мне и так неплохо. А то ведь запишут не только в последователи Врача, а и в последователи Хозяина Стад. И в результате все мои идеи пропадут. А анонимно есть шанс практически их воплотить. Не я, так другие. Главное, что это не исчезнет. – Обидно ведь, – пробормотал Иртим. – Мог бы оставить свое имя в вечности, наравне с Богами. – Иногда хочется. Но я поступил так сознательно. Очень тебя прошу, не делись своими догадками ни с кем. – Конечно, – он встрепенулся, – что ты там сказал про Деревенщину? – Сахар из свеклы, – объяснил я. – А ты думал, откуда пошло производство? Хозяин Стад не только выделил сахар и добился повышения его содержания в корнеплоде, но обосновал технологически, как сахар изготовить. Иначе бы до сих пор тростниковым перебивались, привозили бы от узкоглазых с востока за дикие деньги. Выведение одноростковой свеклы по сложности и важности сродни построению государства. – Что значит – одноростковой? – в непритворном изумлении спросил Иртим. Я невольно вздохнул. Когда он в последний раз видел поле? А количество в империи той самой свеклы, перерабатываемой на сахар, он себе хоть отдаленно представляет? – Свекла давала раньше несколько ростков одновременно. Они моментально шли в рост и, естественно, начинали бороться за воду, свет и все остальное. В результате новые плоды получались мелкими, к тому же, содержали мало сахара. Чтобы избежать этого, приходилось пропалывать поля, оставляя наиболее удачные экземпляры. Ползали на коленях женщины, и потом в обязательном порядке появлялись проблемы с суставами. Растение двухлетнее, и прежде чем Хозяин Стад добился успеха, пошло лет пятьдесят, не меньше. Надо было или предвидеть будущее, или заранее знать, чего добиваешься. Чтобы после смерти осталось. А то ведь можно полстолетия копаться в земле, удобрять ее и получить пшик. А у него отработанная технология селекции и производства. Довольно непростая технология, существенно сложнее тростниковой. После извлечения горячей водой сока из стружки и очистки от мезги идет дефекация (известью), сатурация (углекислым газом), фильтрация и сульфитация. Только потом упаривают и кристаллизуют сахар. Так что, был реальный гений, и молились ему люди не зря. На одном сладком вся округа дико разбогатела. Распространились-то знание и новый сорт свеклы далеко не сразу. Первоначально большой был секрет. Стерегли от чужаков с оружием и псами. – Но он ведь Хозяин Стад! – в сильнейшем изумлении воскликнул Иртим. Мда, и вот это самый умный человек из моих знакомых, перечитавший массу старинных манускриптов. С реальной историей в империи большие проблемы. Написать, что ли, подлинную историю, естественно, анонимную? Без доступа в архивы не удастся. Даты я всегда плохо запоминал. Сами события могу описать достаточно точно, однако без привязки ко времени будет просто бессмысленная куча фактов. – Это кроме выведения новых пород коров, отличающихся высокими надоями, коней нескольких видов, включая северного классического тяжеловоза, высокопродуктивной мясо-шерстистой породы овец, заметно выросших и более плодовитых свиней и, наконец, кур, дающих в год до трехсот яиц по шестьдесят грамм, о чем знают все, изучавшие мангроново «Управление имением». Естественно, там об этом прямо не сказано, но умному достаточно проверить, когда книга впервые издана и где. Советы по селекции и применению всевозможных сельскохозяйственных машин актуальны и сегодня. Иртим машинально кивнул, соглашаясь. Книга известнейшая. Ветряные мельницы и сенокосилки с кучей всяких других приспособлений применяют повсеместно, и никто не задумывается об авторстве изобретений. Храм специально убил всякую связь с прошлым, но отнять вещи, улучшающие и облегчающие жизнь людей, уже не сможет никто. – Хозяин Стад пытался решить вопрос голодания скота в результате суровых зим. Повышал удобрение почвы за счет посадки бобовых. Его методы повсеместно применяются и сейчас. На его счету несколько высокоэффективных сортов пшеницы и ржи. В том числе с коротким стеблем, устойчивые к полеганию и озимые. Можешь прогуляться до ближайшего поля и полюбопытствовать. Наверняка это те самые сорта. «Для сохранения государства обязательны две вещи – развитое сельское хозяйство и сильная армия», – пробормотал Иртим. Откуда цитата, я не вспомнил. Но в этом отчеканивший афоризм оказался прав. Свои богатства надо охранять. Подданные Хозяина Стад стали жить гораздо лучше, и к ним пожаловали соседи с мечами. Цивилизация и будущая империя выиграли, получив массу трофеев и образованных агрономов. А вот местные жители отправились в рабство и на удобрение. – А еще он работал с гибридизацией. Поскольку жил на севере, – Иртим хмыкнул, под севером все понимали в основном тундру, – ну, на относительном севере, с той стороны Длинного моря. Виноградниками и оливками не интересовался. Зато груши, яблоки, орехи и самое важное – картофель – после него имеют добрую сотню сортов. Ягоды тоже. Смородина, крыжовник, малина – это я точно помню. В каком-то смысле Деревенщина не менее велик, чем Воин и Врач. Просто методы у них разные. Его работа была малозаметной и проявилась с течением времени, распространившись по всей империи.