Последними проехали несколько медных полевых артиллерийских орудий. Хотя тут, скорее, бронзовый сплав. Девяносто процентов меди плюс десять процентов олова. Не прошло и двухсот лет, как говорил учитель, и уже появились легкие пушки. А начиналось все с огромных неповоротливых махин, годных исключительно для того, чтобы разрушать стены. Зато сейчас уже и по войскам можно лупить картечью. Чем дольше будет жить человечество, тем больше будет крови. Бронзовые пушки оказались намного безопаснее – в случае дефекта и износа у них только зады «вздуваются», а вот железные взрывались, убивая своих же осколками. И переплавлять бронзу куда привычнее. Зато намного дороже. Поэтому во флоте использовали пушки из чугуна. Там требовалось намного больше орудий. И не играло роли заметное увеличение веса. Перевозить не требуется. Не понять, что за чем следует. Необходимость развития военного дела за металлургией или наоборот. Ручные картечницы уже широко распространились, и пистоли стали не столь дороги. Гражданским они не положены, да кто на такие вещи смотрит, отправляясь в поместье! Там следить за тобой некому. Да и высшие фемы не слишком чтут законы. В глубинке плевать хотели на любую власть. Бенила дождалась, когда учитель перестанет смотреть вслед проехавшим орудиям сузившимися глазами и повернется к ней. Привычно пристроилась рядом. – Продолжай, – разрешил он. – «Прошли столетия», – девушка подумала и добавила, – очень много столетий. «Люди жили все лучше и стали забывать Богиню. Они размножились в огромном количестве и очень многого достигли, но возгордились своими успехами безмерно». Даже стали атеистами, – запнувшись на слове, закончила она. – Это когда вообще ни во что не верят, – пояснил учитель, правильно поняв возникшие затруднения. – Отрицают Богов. Только свои собственные нужды волнуют атеистов, живущих без нормальной морали. Плевать им на окружающих. Захотелось – ударил, обманул, украл. Бенила отметила, что слово учителю прекрасно знакомо, и вывод, который она собиралась изложить, наверняка, тоже. Он и про Богиню, без сомнений, способен рассказать гораздо лучше. Зачем спрашивал? Неужели хочет сравнить свои знания и ее рассказ? – «Не было в них уважения ни к кому, – послушно продолжила она после его нетерпеливого жеста. – Супруги не уважали и обманывали друг друга, дети не почитали старших родственников, богатые не помогали общине, а думали исключительно про собственный карман. Зависть и желание унизить овладело большинством. Люди хотели не просто утолять голод, а жрать так, чтобы завидовали соседи. Веселиться и ублажать себя, не задумываясь о будущем. Для них не существовало никого, способного оценить плохие и хорошие поступки. Стерлись границы их желаний, и никто и ничто не могли устыдить их. В душах умерла любовь к ближнему своему, осталась только забота о себе. Даже про продолжение рода не думали они. С каждым годом все меньше нормальных людей оставалось на свете. Черные мысли копились в их головах, дикие обычаи считались правильными, и превращалось человечество в отвратительное для глаз Богини зрелище». Бенила вздохнула и попыталась представить, чем, собственно, отличается сегодняшняя жизнь от легенды. Впервые сопоставила – и улучшения не обнаружила. Может учитель этого от нее и хочет? Сравнения? – «Долго смотрела на это Богиня, – выдала девушка заученный текст, – но люди, обнаглев окончательно, попытались проникнуть в Великое Небо»… Дырку, видимо, возжелали проколупать и посмотреть, что там за ней находится. Захотелось потрогать им Солнце с Луной, а вдруг существует возможность что-то и там украсть или исправить, как им больше нравится. Глупцы считали, что скоро наступит всеобщее лето, и можно будет ходить без штанов круглый год. – Не занимайся отсебятиной, – улыбнувшись, потребовал учитель. – Ближе к каноническому тексту. – «И от гнева Великой, – послушно продолжила Бенила, – Заплакало Небо и вздрогнула Земля. Солнце закрыло свой лик от погрязших в заблуждениях людей. Ночь пала на Землю, спустился могучий холод. С деревьев стала опадать листва, птицы улетали в далекие края. Могучие течения в океанах изменили свой путь, и в считанные дни моря на севере замерзли. Пришел страшный ветер, и могучие снегопады убивали все живое». Тем более, – уже нормальным голосом добавила она, – что в те времена никто дома нормально не отапливал. Тепло шло по проводам, а они под тяжестью снега оборвались. Этого я не понимаю, – созналась девушка. – Сомнения в классическом догматическом тексте? – хмыкнув, переспросил учитель. – Это теоретически возможно. Батарею я тебе показывал. Цинк, медь, кислота. Ювелиры используют такие химические реакции для позолоты изделий. «Жулье», – подумала Бенила. Эти фокусы она знала. Один раз чуть не попалась. Уж очень ей колечко понравилось. А что цена низкая, так в их квартале, бывало, за стакан последние штаны отдавали. Хорошо, что хватило ума поинтересоваться у разбирающихся. – Если подсоединить провода к определенным механизмам, можно передавать… силу… на расстояние. Потери энергии огромные, но если батарея имеет серьезный объем… К сожалению, в наше время такие способы не известны. Тем не менее, в подобных текстах практически нет вранья. Понять их не всегда возможно – это да, но в каждой сказке есть правда. Вот насчет дней я сомневаюсь. Большая масса воды так просто не замерзает даже при очень низкой температуре, а тем более соленой воды. Может не дни, а месяцы, но разве это настолько важно? Ты ведь видела Ледник? – Я не помню, – созналась Бенила. – Совсем маленькая была. – Там, на вашем севере, если идти долго, можно увидеть развалины старых городов, в которых иногда встречаются любопытные вещи и металл. В холоде все очень неплохо сохранилось, только места там опасные, многие желают поживиться, и нередко грабители да убийцы поджидают на обратной дороге. А не встретят, так от холода и голода недолго загнуться. – А отец, – похвасталась Бенила, – своими глазами видел целые поля, усеянные костями погибших людей. Толпы шли на юг, спасаясь от лютой смерти, и не война это была. Животные тоже гибли. Иногда на севере из мерзлой земли выкапывают туши коров, в желудках у них сохранилась еда. Гибель была быстрой и неожиданной. Не врут легенды, у нас об этом все знают. Очень быстро все случилось. – «И поселилась злоба в сердцах людей, – задумчиво произнес учитель, непринужденно переходя на старый северный диалект. Бенила некоторые слова не понимала, только по смыслу догадывалась. – Кинулись они в теплые края, спасаясь от холода, но там жили другие племена. А люди шли не только семьями, целые армии тронулись в места, где еще можно жить. И началась страшная война, и обагрилась кровью вся Земля. Ведь не было в немногих, сохранившихся от мороза и льдов местах, возможности для всех выжить и прокормиться, а все новые волны переселенцев, готовые убивать, пребывали и пребывали». «Еще как знает священный текст!» – совсем не удивилась девушка. Слово в слово говорит, как заповедано. А если подумать, так и заповеди учил соблюдать. Звучали они слегка не так, однако суть верна и неизменна. – «Пришлые истребляли местных, и на захваченную землю снова выплескивался вал голодных, готовых на все, потерявших человеческий облик племен. – Продолжил учитель. – Кто-то смог прорваться и захватить территорию, кого-то уничтожали или изгоняли. Стали бродить люди по земле в поисках пристанища, убивая и пожирая друг друга, ибо окончательно помутился разум у них. И пока продолжалось это, на севере рос Великий Ледник, и пополз он по Земле, стирая с ее лица старые города и всякие следы человеческой деятельности. Все дальше двигался он, и все новые народы бежали от мощи страшной, неостановимой, спасая свои жизни и уничтожая все на своем пути». Лекарь помолчал, потом, как будто читая, принялся очень точно цитировать священные речи жрицы. Бенила сама слышала их всего один раз, на посвящении, но спутать было невозможно. Те же интонации и фразы. А ведь мужчинам не положено этого знать, за исключением вождей. Остальные слушают только пересказ. – «Много времени прошло, наконец, Богиня прислушалась к молитвам уцелевших праведников и остановила движение Ледника. Ведь когда молит один из тысяч, голос его не слышен в общих криках, но один из десятка уже способен обратить на себя внимание. А праведники они были не потому, что исполняли все положенное, – учитель поднял палец, акцентируя внимание на определенных словах, – а потому, что просили легкой жизни не для себя, а для своих народов. Забота о других, вот что отличает нас от животных. И еще соблюдение заповедей». Ну-ка произнеси их, – повысив голос, велел учитель. – Три божественные заповеди! – Верь в Богиню, ибо других богов нет. Солнце и Луна – слуги ее, – автоматически ответила Бенила. – Не придумывай идолов для себя и окружающих. – Последняя? – Есть вера только одна – в Богиню, – нехотя добавила девушка. Они не в Храме, и не для того спрашивает учитель, чтобы сдать ее Высматривающим, но опаска в душе таилась давняя. – Надеюсь, не стоит объяснять, – спокойным тоном произнес лекарь, – почему об этом нельзя говорить на людях? За одно это тебя ждет костер. Империя верит в Солнце! Требование неукоснительного соблюдения обрядов официальной религии никто отменять не собирается. Еретиков же, то есть тех, кто изменяет обряды, казнят самым жестоким образом. – Но ведь не трогают аголинов и Взыскующих истины. И пришельцев с востока, верующих в Неназываемого. – Такая странная у нас империя и удивительные законы. Этих не трогают. Я думаю, просто потому, что их много. Справиться слишком сложно, и стоить будет огромной крови, но придет время, и за них возьмутся. Солнце не терпит соперников. Даже таких, как аголины. Придет и их время умирать за веру. А всех прочих пока на костер. Особенно верующих в старых Богов и Богиню. Я вот думаю, – после паузы сказал он, – не лучше ли для тебя отправиться к своим сородичам? Хороший лекарь всегда нужен. – Вы отсылаете меня? – испуганно спросила Бенила. – Вместе поедем. А там посмотрим. Ну-ка, вспомни заповеди Богини! – Рассчитывай только на себя и на Ее помощь, – обрадованно сказала Бенила. Учитель обещал девушку не оставлять, а на заповедях ее не подловить. Она все помнит. – Верь в Божий суд. Не проси ее о мелочах, только о важном. – Правильно, – довольно воскликнул учитель, – соблюдай это, и ты станешь верующим. Верь сердцем, а не разумом. Не обряд важен, а движения души. Многие не хотят этого понять. Поэтому и приходится посещать общие молитвы. Жаль времени, но спокойствие важнее. Пусть глупцы убедятся в твоей правоверности. Что надо исполнить, – без перехода задал он очередной вопрос, – чтобы остаться человеком? – Десять важнейших человеческих заповедей, делающих нас лучшими и свободными духом: «Все рождаются свободными, кем бы не были их родители. Чти отца и мать, через них Богиня дала тебе жизнь. Не убивай без нужды. Кровь невинных повиснет на тебе тяжким грузом. Не воруй. Не лги». «Вот попробуй это честно выполнить, – весело подумала Бенила. – Скажи девушке, что она плохо выглядит, или больному, что он дурак и вообще скоро помрет, не стоит даже лечиться…» – «Не завидуй. Трудись так, чтобы быть не хуже других. Ищи правду и не бойся ее. Если можешь помочь – не высчитывай выгоду, просто помоги. Стремись к миру, но всегда готовься дать отпор врагам. Убей врага, но подумай сначала, не сможет ли он стать тебе другом. Чти законы своего народа и помни, что у других они могут быть другими. Не лучше и не хуже, просто другими». – Не каждый способен выполнить все, – в очередной раз демонстрируя умение читать ее мысли, согласился учитель, – но стремиться надо. И главное, это ничем не лучше и не хуже заповедей Солнца. Одни и те же истины. Почитайте добродетельных и невинных, не обижайте женщин и детей, уважайте ученых и мудрецов любого народа, любите друг друга, делитесь пищей, не крадите, не прелюбодействуйте, не лжесвидетельствуйте, не предавайте, защищайте стариков и бедных. Он помолчал и продолжил: – Ничего удивительного. Человеческие законы у всех народов рано или поздно приобретают сходство. Нельзя иначе жить. Мы люди – не животные. Другое дело – выполнение заповедей. Добро – это не пост, из-за которого истаяло тело трепетно его соблюдавшего. Это не молитва и не одетое напоказ рубище на богатом. Добро – это когда ты отбросишь в сторону зло, изживешь в сердце злобу и зависть. Такое немногим дано. От Солнца легко откупиться, принеся богатую жертву. Вот и пользуются этим. Украдут на сотню золотых, принесут Храму десяток монет, и очистятся. Убьют приезжего и отнесут часть его имущества в Храм. В пользу бедных. – Он плюнул в дорожную пыль и выругался, поминая Богов, Тьму и Холод. – Нет. Только искреннее сожаление по поводу своего поступка и чувство вины за его последствия очищают человека. А боязнь Богов или наказания со стороны жрецов и городской охраны ничего не дают душе. Глава 3 Мятеж Навсар Бум- бум, бум, бум-бум – ударил барабан. Навсар, не задумываясь ни на мгновенье, вскочил с койки и бросился одеваться. Брюки, рубаха, сапоги, ремень с кинжалом. По соседству то же самое делали остальные. Что такое сигнал к построению, никому лишний раз объяснять не требовалось. Бум- бум, бум, бум-бум. Бум- бум, бум, бум-бум – продолжал выбивать барабан знакомый сигнал. Не рассуждая и не разговаривая, новобранцы один за другим выскакивали из дверей и бежали на плац. Там привычно становились на свое постоянное место. Они стекались со всех сторон непрерывным потоком, а барабан по-прежнему говорил свое: «Бум-бум, бум, бум-бум». Впереди перед взводами встали сержанты из ветеранов. Навсар поднял голову и посмотрел на хорошо знакомый мир, окружающий его. Два ряда десятиметровых крепостных стен, построенных из больших блоков песчаника и шириной достигающих четырех метров. По верхнему гребню он не раз ходил, всматриваясь в даль и заглядываясь на огромную реку, протекающую рядом. Она никогда не была пустой. Бесконечный поток лодок и кораблей, перевозящих товары и людей, поднимался к огромному городу, стоящему в устье реки, у самого моря. Где-то там, за морем, находилась его родина. Он ее помнил всегда, но давно уже не рассчитывал вернуться. Жизнь вытесняла старые впечатления и охотно давала новые. Да и возвращаться ему было некуда. Внутри крепость делилась на две части. В большей находились штабные и хозяйственные постройки, а вдоль стен тянулись казармы, в которых они жили. Чего только там не было! Мастерские, связанные с изготовлением и ремонтом оружия. Различные вещи, необходимые для нормального функционирования подразделения. Разные мастера – портные, шорники, сапожники, которые трудились в армейских мастерских. Амбары, вмещающие годовой запас продуктов на весь гарнизон. Столовая, госпиталь, конюшни, множество других необходимых помещений. В мастерских каждый из стоящих в строю успел поработать и получить необходимые минимальные навыки. Никто за тобой не будет бегать в походе, чтобы что-то исправить. Надо самому уметь чинить хотя бы простейшие вещи, а без элементарных знаний здесь не обойтись. В меньшей части крепости располагались плац, дома командиров, штабные помещения, арсенал и хранилище ценностей. Туда им пока дороги не было. Сначала нужно стать воином, а это не так просто. Почти треть навобранцев этого года отсеяли. Про некоторых все прекрасно знали – почему. Слабые физически, они не имели возможности приспособиться к жизни в Легионе. Несколько новеньких оказались слишком глупы для того, чтобы выучить язык, но происходили и непонятные случаи. Человека забирали без всяких объяснений, и больше он не возвращался. Сейчас на плацу стояло почти две сотни соискателей на звание воина – способных пробежать восемь стандартных четырехсотметровых кругов на стадионе за двенадцать минут, проходить ежедневно с полной выкладкой пятнадцать километров, обученных драться с оружием и без него. Их выучили сомкнутому строю и огненной стрельбе. Некоторым учеба стоила жизни и здоровья, но остальные с изрядным энтузиазмом продолжали бесконечные тренировки. Все прекрасно знали: и командные, и индивидуальные успехи тщательно фиксируются. По результатам учений ведутся записи. Лучшие смогут не только получить повышение, а с ним и определенные привилегии, но и выбрать место службы. Барабан, наконец, замолчал, и комендант крепости Халдун сделал шаг вперед. Однорукий тысячник был здесь высшей властью. Участвовавший во множестве кампаний, неоднократно отличавшийся в боях, даже после тяжелого увечья он не отправился в свое имение, а продолжал заниматься воспитанием новобранцев Легиона. Другой жизни, кроме казарменной, вояка не знал и знать не хотел. Его ничего, кроме этого, не волновало, но зато служба шла выверенно и четко, без малейших проблем. Говорили, что его мечта – умереть в бою, но каждый день ветеран учил как раз не умирать, а выживать. День начинался со звуков барабана, оповещающего о вставшем Солнце, и заканчивался отдыхом только после захода светила. Весь промежуток времени между восходом и закатом был занят хозяйственными делами и строевыми учениями. Бесконечные тренировки с учебным оружием, которое в два раза тяжелее боевого, строевая подготовка по утрам. Чем дальше – тем сложнее построения и команды, тем жестче постоянный контроль над физическим и моральным состоянием личного состава. Вот идеал жизни, который он исповедовал.