Там было темно, но ему удалось разглядеть выключатель, и он, закрыв дверь, щелкнул по нему. Его взору открылось пространство крохотной справочной, с полками, на которых пылились уже ненужные справочники, расписания поездов, с ветхим столом и стулом. А еще он увидел проход, с цементными стенами и таким же полом. Начинался проход прямо от двери и тянулся куда-то в глубину. Он был плохо освещен, лишь где-то вдалеке светила слабая лампочка. – Вот, значит, какой тут коридорчик! – сказал сам себе Гуров, вглядываясь в глубину прохода. – И куда нас эта дорога приведет? Надо посмотреть. Он уже собрался пуститься в путь по проходу, как вдруг остановился и, присев на корточки, стал разглядывать пол. Пол был не грязный, но очень пыльный. И в этой пыли, если приглядеться, можно было различить следы. – Ну-ка, ну-ка… – пробормотал Лев, осторожно продвигаясь вдоль стены и разглядывая пол. Он искал удобное положение, с которого свет слабой лампочки сделал бы следы на полу более рельефными, различимыми. Наконец нашел его, достал телефон и сделал несколько снимков. После чего двинулся вперед по проходу. Метров через пятьдесят проход повернул налево, и впереди стал слышен глухой шум. «А, это поезд у меня над головой проходит, – сообразил Лев. – Стало быть, я под путями…» Проход еще раз повернул, теперь направо. Так он шел более ста метров, и это были самые неприятные метры – пришлось идти в полной темноте, так как на этом промежутке лампочек вообще не было. Наконец впереди забрезжил свет, и Гуров понял, что конец его пути близко. Вот стало светлее, еще светлее… и он вышел в ярко освещенный тоннель. Народу здесь было немного: повернувшись в одну сторону, Лев увидел удалявшийся от него электрокар с наваленными на него тюками, с другой стороны в тоннель откуда-то сверху съезжал другой кар, нагруженный ящиками. «Значит, это у нас грузовой тоннель, – заключил он. – Вон с той стороны выход на служебный двор за зданием вокзала, а с другой стороны – выезд на последнюю платформу. Ни там, ни там, насколько я знаю, камер нет. Стало быть, этот незнакомец мог увести Угрюмова из здания вокзала совершенно незаметно, пользуясь проходом от старой справочной, а затем эти тоннелем». Одна загадка была разгадана, зато остались две другие: кто был этот человек плотного телосложения, с черными волосами, и куда он увел журналиста? Решить эти вопросы быстро, не сходя с места, Гуров не мог. Значит, и делать в тоннеле было больше нечего. Он повернул и двинулся направо, в сторону грузового двора, размышляя на ходу, что нужно будет направить сюда экспертов – пусть поищут отпечатки пальцев на двери справочной, а также на стенах прохода. Шансов найти что-то немного, но вдруг повезет? Еще эксперты могут внимательнее рассмотреть следы на полу. Также нужно будет послать в тоннель оперативников, чтобы те поговорили со всеми рабочими грузового двора, сцепщиками и другими, кто пользуется этим тоннелем. Вдруг кто-нибудь вспомнит двух людей, проходивших здесь три месяца назад? Глава 13 Взглянув на часы, Гуров решил, что успеет еще поработать за компьютером, просмотреть кое-какие файлы. Он изучил все, что имелось в деле Угрюмова, и теперь собирался заняться историей самой первой жертвы – Валентина Гурьянова. Он как раз шел к стоянке такси, когда ему позвонил капитан Куликов. – Хочу доложить, товарищ полковник, – сказал капитан. – Мы закончили собирать все материалы по этому предпринимателю, Стрижаку. Накопились кое-какие вопросы к нему. Я сейчас вызвал его на допрос к нам в Управление. По результатам этого допроса будем решать – заводить на него уголовное дело, предъявлять обвинение или оснований для этого нет. Вы хотите присутствовать на этом допросе? – Да, хочу, – ответил Гуров. – Не начинайте без меня. Если Стрижак придет раньше, пусть подождет. Когда он поднялся на третий этаж и подошел к знакомому кабинету, то увидел в коридоре плотного мужчину чуть ниже среднего роста. Волосы у него были соломенного цвета, а лицо багровое, словно покрашенное свекольным соком. Вид у ожидавшего был чрезвычайно недовольный. По всей видимости, это и был Анатолий Стрижак. Гуров прошел мимо него в кабинет. Там его ожидали капитан Куликов и лейтенант Соболев. – Видел я вашего подозреваемого, – сказал им Лев, садясь на стул у торца стола. – Жутко недовольный! Прямо рвет и мечет. Как бы он нас здесь не порвал на части… – Ничего, вот зададим ему несколько вопросов, посмотрим, как он на них ответит, – сказал Куликов, – и тогда станет ясно, кто здесь довольный, а кто недовольный, и кто кого будет рвать на части. – Давайте, задавайте ваши вопросы, – сказал Лев. – А я буду на подхвате. Соболев пригласил предпринимателя в кабинет. Тот вошел с возмущенным видом, готовый заявить протест прямо с порога. – Садитесь, Стрижак, – сказал ему капитан. – Я – капитан полиции Куликов, это – лейтенант Соболев. Также в вашем допросе будет участвовать полковник полиции, работник Главка МВД Лев Гуров, – кивнул он в сторону сыщика. При имени Гурова лицо предпринимателя вытянулось, вид у него стал несколько растерянный. – Вы вызваны сюда в связи с расследованием двух уголовных дел, – продолжал Куликов. – Это дело об убийстве предпринимателя Валентина Гурьянова и дело об убийстве журналиста Сергея Угрюмова. Вы вызваны и допрашиваетесь в качестве свидетеля по этим делам. Однако у нас имеются основания считать вас причастным к этим убийствам. Если эти основания суд сочтет убедительными, ваш статус может измениться, и вы превратитесь в обвиняемого. Вам ясна суть дела? – Да… да, ясна, – ответил свидетель. Голос у него сорвался, он едва не «пустил петуха». – Тогда начнем. И начнем с дела Гурьянова. Скажите, вы ведь занимаетесь установкой на домах антенн? – Да… Да, ставим антенны, проводим кабельные сети. – А фирма Гурьянова устанавливала в квартирах клиентов роутеры, которые делали ваши антенны ненужными. И стоили эти роутеры гораздо дешевле антенн. Верно я говорю? – Верно… Нет, что же тут верного? – возмутился предприниматель. – Фигня эти его роутеры! У моих антенн диапазон приема больше! И вообще, с их помощью можно принимать сигналы самой разной частоты! – То есть Гурьянов был для вас конкурентом? – уточнил капитан. – Конкурентом? Ну… то есть да, он нам мешал. Все дело портил. – Он – вам, а вы ему? – внезапно включился в разговор Гуров. – Причем мешали не антеннами, а кастетами. Верно, Стрижак? Лицо предпринимателя, и без того багровое, покраснело еще сильнее. – Почему кастеты? Зачем такое наговаривать? – попробовал он возмутиться. – Не было никаких кастетов! Мало ли кто что может заявлять! Я ни в чем таком не замешан! – Как же не замешаны? – включился в допрос и третий из оперативников, лейтенант Соболев. Он взял лежавший на столе документ и показал его предпринимателю: – Вот протокол допроса двух граждан, некого Друзяева и его друга Ширейко. Они были задержаны полицией в тот момент, когда избивали юношу, работавшего у Гурьянова в рекламной службе. Парень раздавал прохожим листовки с рекламой возле городского рынка, когда на него набросились эти два амбала. Оба они в прошлом спортсмены: Друзяев – борец-тяжеловес, а Ширейко – боксер. Разумеется, рекламщик не мог оказать им сопротивления. Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы мимо не проезжала полицейская машина. В общем, парню повезло – он отделался ушибами и легким сотрясением мозга. – Да, это возмутительно! – воскликнул Стрижак. – Что возмутительно – что рекламщик Гурьянова легко отделался? – уточнил Гуров. – Нет, я совсем не то хотел сказать! – от волнения предприниматель даже вскочил со стула. – Вы мне приписываете! Я хотел сказать – нападение возмутительно, вот что! – Да, но Друзяев и Ширейко на допросе показали, что нападение организовали именно вы, Анатолий Борисович! – напомнил Соболев. – Что вы обещали им за это деньги и даже дали задаток – по пятьсот рублей каждому… – Вранье! – заявил Стрижак. – Врут с пьяных глаз. Мало ли что могут наговорить два алкаша! Полиция тогда не нашла никаких признаков моей причастности к этому нападению. Ведь мне тогда никакого обвинения не предъявили! Даже странно, что вы поднимаете эту старую историю… – Полиция не предъявила вам тогда обвинение не потому, что не могла доказать вашу причастность к нападению, – объяснил капитан Куликов, – а потому, что избиение было своевременно остановлено полицейским нарядом, и сотрудник Гурьянова получил лишь ушибы и легкое сотрясение мозга. Кроме того, он уже на следующий день забрал свой иск к вам о возмещении ущерба. Как видно, вы смогли пойти на некоторые материальные жертвы и полюбовно договориться с пострадавшим. Однако ваша фамилия в полицейских протоколах осталась. И остались показания двух громил. А они рассказали, что вы и раньше давали им подобные поручения. Стало быть, вы испытывали к Валентину Гурьянову стойкую неприязнь. – А от неприязни до желания убить человека – всего один шаг, – заметил Гуров. – И, глядя на вас, Стрижак, я верю, что такой шаг вам сделать легко. Вот я вижу, что у вас волосы светлые. Такие волосы можно быстро перекрасить в рыжий цвет. Скажите, вы никогда не перекрашивали свои волосы? Такого вопроса Анатолий Стрижак не ожидал. Он растерянно глядел на троих оперативников, чувствуя в вопросе какой-то подвох. Но в чем состоит подвох, он не знал. А потому, после некоторых колебаний, произнес: – Да, в молодости… Каких только глупостей в молодости не делаешь… Я тогда ухаживал за одной… В общем – да, было дело, я тогда перекрасился. Месяца три проходил рыжим. А какое отношение это имеет к Гурьянову и его убийству? – Значит, перекрашивались в молодости… – задумчиво повторил Гуров, не отвечая на вопрос подследственного. – Это сколько же лет с того времени прошло? – Лет? Э-э-э… пятнадцать, наверное. А может, и семнадцать. – А несколько месяцев назад вы не вспомнили старый навык? Не красили волосы? Лицо предпринимателя, до этого времени красневшее, стало бледнеть. Он начал понимать серьезность своего положения. – Стало быть, вы знаете, что убийца был рыжим, – медленно проговорил Анатолий. – И теперь вы из меня рыжего лепите… Не выйдет! Ничего я не перекрашивал! – Ну, это довольно легко выяснить, – слегка улыбнулся Лев. – Взять волосы на анализ, отдать в лабораторию – специалисты все определят. Скажите, а какая у вас машина? – Машина? Наша, «Гранта». – Какого цвета? – Серебристая она. – Можете вспомнить, где вы были и что делали 26 сентября позапрошлого года? – А что за дата такая? А, так это, наверное, когда Гурьянова убили! Ну да, ну да… Нет, конечно, не помню. Да кто это может помнить – спустя два года? – Стало быть, не помните… – задумчиво посмотрел на подследственного Гуров, потом кивнул Куликову. – Но ведь то, что было три месяца назад, вы, наверное, лучше помните? – задал тот новый вопрос. – В июне? Да, июнь я помню, – ответил Стрижак. Теперь он весь был настороже. – Где вы были и что делали 16 июня? – А это какой день был, не скажете? – Это, Стрижак, была суббота. – Суббота, суббота… Подследственный подумал немного, роясь в памяти, потом кивнул головой, стукнул кулаком правой руки о ладонь левой и уверенно заявил: – На даче я был, у друга своего, Кольки Беспалова. Шашлыки жарили. Пикник устроили на природе. Мировецкий пикник получился! – Стало быть, подтвердить эти показания может гражданин Беспалов? – Ну да, Николай подтвердит. – А еще кто? – В каком смысле? – Ну, вы ведь не вдвоем там были, как я понимаю, – объяснил капитан. – Сами говорите: «Мировецкий пикник получился». Шашлыки жарили… Такое вдвоем не делают. Так кто еще был на даче? Стрижак, совсем было побледневший, вновь начал краснеть. – Кто же там был? – промямлил он. – Я уже и не помню… Может, и не было никого, только мы вдвоем… – Ну, бросьте, Стрижак, – перебил его Гуров. – Ведь мы узнаем правду. Поедем сейчас к вашему другу Коле Беспалову, побеседуем с ним. Дома побеседуем, в домашних условиях. Он все и вспомнит…