Часть 4 из 10 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не торопитесь, Лев Иванович! – крикнул Павлов. – Ноги пошире и чуть согните в коленях.
– А то я не знаю, – проворчал себе под нос Лев и оценивающе посмотрел через плечо вниз.
Нижняя часть склона была не такая крутая, но зато больше захламленная обломками деревьев, осыпавшимся щебнем и крупными камнями. Гробовой был уже внизу. Он отвязывался от страховочного фала и вытягивал второй фал, который предстояло натянуть на противоположном склоне. По нему сверху двое спасателей начнут спуск оборудования. Олег внимательно следил за спуском полковника. Кажется, в его взгляде уже сквозило сожаление, что он взял с собой в этот спуск слабо подготовленного человека.
– Все нормально! – помахал ему рукой Лев с жизнерадостной улыбкой. – Спускаюсь!
Когда спуск закончился, самому освободиться от страховки Гурову не удалось. Павлов помог снять «сбрую», усадил его отдыхать, а сам направился к Гробовому натягивать грузовой фал. Было ощущение, что спасатели нисколько не устали, что для них такие упражнения – обычное дело, которое делается почти автоматически. Что-то весело говорил Павлов, ему вторил густой бас Бори Гробового.
Лев сидел, прижавшись спиной к стволу небольшого дерева, и смотрел на искореженный «КамАЗ». Кабина сплюснута, крыша срезана. Видимо, спасатели сделали это, когда извлекали тело водителя. Металлический фургон фуры был смят по диагонали, особенно пострадала задняя часть. Почему так получилось, непонятно, видимо, какое-то время машина валилась по склону задней частью вниз.
Придется повозиться, подумал он, глядя на сплющенный фургон. Видел много раз, как работают спасатели, как они вскрывают машины, как достают людей из обломков. Павлов справится и здесь, но будет это нелегко. Во-первых, нельзя просто ломать, пилить и резать газовым резаком. Ведь неизвестно, что там внутри. Точнее, известно, что там должны быть сейфы с архивом, а их повредить нельзя. Ничего, время есть. Ребята опытные, сделают все быстро. Сейчас спустят оборудование, и займемся.
– Лев Иванович, проблема! – крикнул откуда-то сверху Павлов.
Гуров поднял голову, потом поднялся на ноги. Переломленный пополам пятиметровый ствол сосны съехал и задел грузовой фал, по которому перемещался груз.
– А, черт! Нам его не сдвинуть! – Он с досады стукнул себя кулаком по бедру и сморщился от боли, так как попал по недавнему ушибу, который заработал при спуске. – Что можно сделать, Олег?
– Расчищать придется, – ответил старший лейтенант и повернул голову к Гробовому: – Боря, возьми веревку, закрепи справа на оттяжку. Я сейчас бензопилой буду срезать толстые ветви, и мы уроним дерево в твою сторону и освободим лебедку.
– Опасно, командир! – прогудел в ответ спасатель. – Чуть ворохнется ствол – и придавит в один момент.
– Ты не понял, Боря, я буду резать ветви со стороны лебедки, буду освобождать траекторию спуска, а ты зафиксируй дерево по горизонтали, чтобы направление силы было вдоль склона.
– Ладно, понял, – кивнул Гробовой и, накинув на плечо моток веревки, полез по склону вверх.
«Вот что значит опыт, – подумал Гуров. – Павлов сразу увидел решение проблемы с точки зрения физики и интуитивно определил точки приложения сил, прикинул степень противодействия и участие гравитации. Да, в их деле опыт – самое главное». Крикнув Павлову, что пока займется образцами в кабине, он пошел к своей сумке с криминалистическим набором, но старший лейтенант вдруг запротестовал:
– Нельзя, Лев Иванович! Инструкция! Одному работать нельзя.
– Да куда она денется? Машина же плотно лежит на дне ущелья. Думаешь, она поползет дальше или снова начнет переворачиваться? Так здесь ведь уже не склон.
– Не в этом дело, Лев Иванович, – терпеливо повторил Павлов. – Понимаете, инструкции для того и пишутся, чтобы их соблюдали. В нашем деле инструкция – первый закон. Не надо думать, решать, рассчитывать или сомневаться. По инструкции так, значит, и делать надо так. По инструкции нельзя, значит, нельзя. И не важно, почему нельзя. Поскользнетесь, оступитесь, провалитесь через проломленный или гнилой металл, получите травму, а вытащить вас даже с небольшой травмой будет не просто, помощь вовремя не доберется. Всякое может быть. Так что лучше не рисковать. Сказано, что работать вдвоем, значит, так и следует поступать.
– Ладно, ладно, – примирительно поднял руки Лев. – Пришел в чужой монастырь со своим уставом. Принимаю! Буду делать по-вашему.
Спасатели провозились с упавшим деревом около часа, прежде чем оборудование удалось спустить на дно ущелья. Гробовой начал готовиться к вскрытию фургона фуры, а Гуров и Павлов стали обходить лежащую на боку машину.
– Олег, ты человек технический, – позвал Лев старшего лейтенанта. – Глянь своим наметанным глазом. Ты видишь неисправности?
– Ну, так-то сложно сразу сказать, – пожал плечами спасатель. – Вон, во время падения, когда машина кувыркалась с боку на бок, ей и кабину почти оторвало, и фургон смяло. Вы ведь сейчас заговорили о том, что причиной падения стала неисправность машины? Завтра должны приехать специалисты, чтобы провести детальную экспертизу именно этого вопроса.
– Я знаю, – кивнул Лев. – На этом настояло мое руководство в Москве. Дело не в том, что именно сломалось и что послужило причиной трагедии: то ли порвавшийся тормозной шланг, то ли прокол колеса, то ли лопнувшая рулевая тяга. Вопрос стоит по-другому: машина сама упала в пропасть по причине неожиданной поломки или ей помогли туда упасть? Скажу прямо, не специально ли ее туда столкнули, с уже мертвым или оглушенным водителем в кабине?
– Тоже вариант, – согласился Павлов. – Вам виднее, раз вы специально из-за этого случая прилетели сюда. Наверное, есть основания так думать. А сейчас что можно сказать навскидку? Если бы мы легковушку осматривали, то могли бы увидеть потеки тормозной жидкости, оборванный тормозной шланг. А у «КамАЗа» тормозная система пневматическая, здесь сжатый воздух. Причем довольно сложная: главный тормоз, резервный, остановочный, вспомогательный тормоз. Чтобы что-то отлетело, я не вижу, хотя для падения давления достаточно отверстия, незаметного на первый взгляд. Нет, так мы с вами не определим, и голову ломать нечего. А какие образцы вы хотите взять?
– Кровь. Хотелось бы узнать, в кабине кровь одного человека или нет. Ведь в машине ехал еще и сопровождающий, в кабине изначально было двое. Но второй пропал, его не могут найти два дня. Потом, мне хотелось бы обследовать руль, приборную доску, потолок кабины. Я не знаю, что там найдут во время вскрытия, но связать результаты вскрытия с анализом проб из кабины нужно попытаться. Например, следы какого-то вещества в крови, на слизистой оболочке и на руле. Вещества, которое способно заставить человека потерять сознание или вообще приводит к полной остановке сердца. Может быть, водителя отравили, может, ему сделали укол, и в кабине найдется шприц.
– Ясно, – кивнул спасатель. – Значит, вам предстоит облазить всю кабину сантиметр за сантиметром.
– Не только кабину, еще и фургон. Для чего машину угнали? Для чего вообще угоняют машины? Хулиганские побуждения вроде «покататься» я отметаю сразу. Для нас интересны две версии, Олег. Первая: машину угнали из-за содержимого ее фургона, и тогда он должен быть сейчас пуст. Или, по крайней мере, мы найдем лишь часть документов и вскрытые автогеном сейфы.
– А вторая, – подхватил Павлов, – машину угнали, чтобы использовать ее по своему прямому назначению. Это же грузовик, значит, для того чтобы перевезти что-то громоздкое и тяжелое.
– Молодец! – похвалил Гуров. – В условиях террористической угрозы я даже боюсь предположить, следы чего мы там можем найти.
– А если содержимое все еще там? Везли и не довезли. Что могли перевозить террористы, если предполагать, что это они угнали машину – взрывчатку, химические или отравляющие вещества? Тогда как?
– Типун тебе на язык, – хмуро буркнул Лев, продолжая двигаться вдоль днища машины и осматривать его.
– А что, – продолжил настаивать Павлов. – Я понимаю, что террористы, если это были они, вели бы себя аккуратно, нежно обращались бы со своим грузом. А вдруг водитель оказался героем, все понял, а может, от него и не скрывали целей и просто заставили под угрозой оружия вести машину? Может, он умышленно свернул в ущелье, чтобы груз не доехал? Пожертвовал собой!
Гуров остановился и внимательно посмотрел на спасателя. В словах Павлова был определенный смысл. Опыт у него в таких делах приличный, так что задуматься стоило. Правда, террористы водителя не отпустили бы одного со своим грузом, в кабине обязательно сидел бы кто-то еще. Да, должно быть так. По логике. Но какая может быть логика, когда речь, возможно, идет о решениях спонтанных, на грани жизни и смерти. Кто знает, что там произошло? Пока никто! Может, все просто, может, Захарченко просто поехал к знакомой девушке, любился с ней, ночь не спал, а потом уснул за рулем…
Павлов находился рядом, придерживая то чемоданчик с криминалистическими наборами, то поддерживая самого Гурова, когда он, лежа на животе, свесился головой почти до пола кабины. В какой-то момент полуоторванная кабина «КамАЗа» вдруг шевельнулась и со скрипом поползла по мелким камням. Лев не успел опомниться, как сильные руки спасателя удержали его и вытянули наверх. Еще миг, и его голову зажало бы между сиденьем и покореженной дверью.
– Скоро начнет темнеть, – пробасил подошедший Гробовой. – Принимай решение, командир.
– У тебя как? Готово все? – спросил Павлов.
– Да, оборудование готово, можно начинать резать. Но только через полчаса, в самый разгар работы, уже будет ничего не видно.
Старший лейтенант достал из нагрудного кармана рацию и вызвал своего оперативного дежурного. Доложив о проделанной работе, он попросил новые данные о прогнозе погоды. Оказалось, что волна влажного воздуха сместилась севернее и сейчас гроза бушует над Большим хребтом. Дождя и усиления ветра следовало ожидать только во второй половине следующего дня. Возможно, что все ограничится легким дождиком. Павлов доложил о своем решении заночевать в ущелье, а утром продолжить работу по обследованию машины. Если подъедет группа технических экспертов, то он поможет спустить их вниз.
Получив «добро», Павлов убрал рацию и кивнул своему помощнику:
– Накрывай, Боря, оборудование на всякий непредвиденный случай, а мы с Львом Ивановичем будем ставить палатку и займемся ужином. Ночуем здесь, утром заканчиваем с фургоном и, возможно, принимаем новых специалистов. Лев Иванович, вы костер умеете разводить?
– Обижаешь, – усмехнулся Гуров и потер руки в предвкушении ужина. – Я по части костров ас.
Ничего особенно сложного в устройстве лагеря не было. Палатка на пружинном каркасе разложилась сама. Три пластиковых надувных матраца, на которых не страшны были устилавшие днище ущелья камни, пуховые спальники, весившие не больше мужского пиджака. Все это можно легко превратить в спальные места за несколько минут. Сухих веток было хоть отбавляй. Гуров мастерски сложил костер и зажег его с одной спички. Правда, спички специальной, которая не гаснет на ветру. Быстро разогрелись походные пайки с мясной кашей, над костром зашумел чайник.
По большому счету в костре необходимости не было. Фольгированная подложка наборов с кашей разогревалась на газовой горелке и долго не остывала. Три кружки чая тоже можно было сделать в два счета. Но каждый, кто ночевал в походных условиях, знает, что без костра не будет того уюта, который требуется человеку. Ничто так не способствует отдыху и физическому, и эмоциональному, как посиделки перед сном у костра. Молчаливый Боря Гробовой то отходил, чтобы еще набрать веток, то снова усаживался с кружкой, подливая в нее чаю. Разговаривали в основном Гуров и Павлов.
– Я, Лев Иванович, в этих местах родился и вырос. Многие мои одноклассники мечтали моряками стать. А я вот в Академию гражданской защиты пошел. У нас ведь часто здесь случаются стихийные бедствия. Побережье, различные свойства воздушных масс. То Крымск, то Кубань. Наверное, с детства нагляделся, вот и потянуло выбрать работу, связанную с помощью людям. Так вот, без высших материй.
– Разве это не высшие материи, Олег? – усмехнулся Гуров. – Самые что ни на есть высшие, когда речь идет о служении людям по велению души, а не за большие зарплаты или потому что модно, престижно. Не все это могут понять. А скажи мне, местный житель, куда можно по этой дороге уехать? Я не в том смысле, что не знаю, куда она ведет. Я на карту смотрел, представляю. Мне интересно, в каком случае местные жители пользуются этой трассой?
– Как раз больше всего по ней местные и ездят, те, кто о ней знает. Курортники, кто из других регионов на море едут в отпуск, чаще боятся, что здесь дорога плохая. В Интернете много можно отзывов почитать, что она непригодная и опасная. Хотя есть и другие отзывы, что дорога спокойная, укатанная, дает возможность много времени сэкономить, если не ехать через Краснодар и Новороссийск.
– Захарченко был местным, – задумчиво проговорил Лев. – Он эту дорогу должен был знать. Мне в ГИБДД сказали, что именно на этом участке они уже и забыли, когда подобное случалось. Удивительно, что слетел местный опытный водитель. Вот что настораживает.
– А если не по своей воле, если ваши версии с террористами или угонщиками, кто его под угрозой оружия заставил ехать, верны?
– Получается, что они тоже эти места хорошо знают. Ведь нам ни за что теперь не определить направление, по которому мог ехать Захарченко дальше. Или откуда он сюда вернулся. Он мог ехать в любом направлении.
– Или они местные, – предположил Павлов, – или у них наводчик местный. Проводник.
– Соображаешь, – улыбнулся Гуров. – Правильно мыслишь. Или кто-то из группы местный, или у них помощник из местных. Кстати, чаще всего так и бывает. Когда что-то криминальное замышляется приезжими преступниками и происходит в чужом регионе, то обязательно есть местный советчик. Это обычная схема.
Утро наступило где-то вверху, где заблестели вершины гор, запели птицы. А на дне ущелья еще стояли сырые утренние сумерки. Гуров расстегнул молнию, откинул по пояс верхнюю часть спального мешка, с наслаждением потянулся и втянул носом свежий, напитанный запахами зелени воздух. Все-таки на природе спать приятнее, после сна на чистом воздухе и в голове становится как-то светло и чисто, и дышать хочется полной грудью. И энергии в организме как будто прибавилось за ночь, и хочется работать, расходовать эту энергию.
В палатке он был один. А голоса снаружи свидетельствовали, что спасатели уже поднялись с самым рассветом и возились у костра. Вот и дымком запахло. Отбросив спальник, Лев выбрался из палатки.
– О, доброе утро, – улыбнувшись, сказал Павлов, устанавливая над небольшим костерком металлический котелок с водой. – Боря, полей Льву Ивановичу, а я сейчас кофе разолью. Вы как, Лев Иванович, относитесь с утра к чашечке кофе?
– Доброе утро, ребята, – обуваясь, отозвался сыщик. – Очень положительно отношусь. Еще бы с корицей да со сливками, вообще бы цены не было этому кофе.
– Вот чего нет, того нет, – развел руками Павлов. – Зато есть чистая родниковая вода, походный завтрак и несколько часов грязной и тяжелой работы.
– Оптимист ты, Олег! – хмыкнул Гуров. – Умеешь найти в любой ситуации самые приятные моменты. Забыл еще напомнить про предстоящий подъем наверх. У меня после вчерашнего спуска до сих пор ноги трясутся.
Спасатели, как выяснилось, еще вчера определили порядок и технологию вскрытия фургона «КамАЗа». Опять сказался опыт обоих специалистов. Смятый, сложенный параллелепипед имел вмятины, местами ребра жесткости были изогнуты. Гуров даже не предполагал, как подступиться к процессу вскрытия, зато Павлов сразу начал командовать. Причем, как убедился Лев, Боря Гробовой понимал своего командира с полуслова. Наверняка он и сам предполагал действовать именно так.
Проще всего было бы срезать сзади двери фургона, а потом уже осветить фонарями внутреннее пространство, пробраться, где ползком, где на корточках, вглубь и все осмотреть. Но дело в том, что смятую конструкцию в ее нынешней форме поддерживали в том числе те же самые двери. Если срезать их, фургон сложился бы еще больше. Возможно, не сразу, а именно тогда, когда внутрь заберется человек. Да и удалить двери было бы очень непросто. Даже срезав петли и замки, их пришлось бы выдирать с применением огромной силы, с помощью тягача или небольшого трактора.
– Боря, смотри, – постучал по кузову длинной сухой веткой Павлов. – Здесь фургон вдавлен сильнее всего, жесткость нарушена больше, чем в других местах. Если между ребрами каркаса резать, то можно листами весь пирог снимать, и будет большой проход.
– Надо крышу оттянуть ручной лебедкой, – предложил Гробовой. – Два троса за эти проушины на один блок и вон за тот дуб на склоне.
– Думаешь, выдержит? – щурясь, разглядывал дерево старший лейтенант.
– Выдержит. Нам же не поднимать крышу надо, а просто вывесить ее в этом положении.
– Хорошо, – согласился Павлов. – Только тогда нужна противодействующая сила. Вот здесь, ближе к кабине, стенку фургона оттянем чуть вбок.
Работа закипела. Спасатели работали слаженно, как они, наверное, действовали всегда. Сколько вскрыто машин, сколько проделано проходов в разрушенные здания, чтобы осмотреть, чтобы извлечь пострадавших и погибших. Через час, после всех подготовительных работ, Гробовой стал резать металл, и, наконец, часть кузова удалось отогнуть, удалив остатки внутренней изоляции и обшивки из фанеры.
Павлов посветил фонариком, заглядывая внутрь и поворачивая голову следом за лучом фонаря вправо и влево.
– Нет тут ни хрена, – изрек он то ли разочарованно, то ли облегченно. – Пусто! Или не было ничего, или уже разгрузили перед тем, как машину сбросить. Или вообще водитель ездил к своей девчонке, из-за которой голову потерял, поэтому и на нарушение трудовой дисциплины пошел. Бросила она его, а он ездил разбираться, уговаривать. Не вариант, а, Лев Иванович?
– Вариант, – отозвался Гуров. – Вариантов тут вообще столько, что хоть список составляй, а то все их в голове не удержишь. И ни одной зацепочки. Давай я полезу туда, Олег, если уже не опасно.
– Валяйте! – пожал плечами Павлов и отошел в сторону. – Я от входа вам вторым фонарем рассеянный свет сделаю, чтобы лучше видеть. А вы еще налобный фонарь возьмите. Мало ли, мелочь какая-то заинтересует.
Сейфы все же оказались на месте. Они находились в передней части фургона и были придавлены смятой боковой стенкой. Гуров тщательно осмотрел каждый сейф. Нет, следов вскрытия он не заметил. Правда, если их открывали хорошими приспособлениями, грамотно изготовленной отмычкой, копией ключей, то на глаз этого не определить. Но и резать металл никто не пытался. Интересно, подумал он, а документация внутри, или они уже пустые? Вот тебе и работенка!