— Она не сможет этого сделать, — возразил Торин, — поскольку ее скоро казнят. Она убила короля таким же ядом. — Зачем? И как ей это удалось? — удивленно спросила я. Торин отвечал на мои вопросы, а Ален, обняв меня за плечи, прижал к себе и молчал. — Почему Витор Бурвит не стал требовать выкупа? — продолжил расспрашивать Торин, закончив свой рассказ. — Передумал, — честно ответила я. — Почему передумал? — недоуменно спросил Торин. — Потому что понял, что таким способом не поможет отцу, а сделает только хуже, да и свою жизнь загубит. После моих слов Ален отодвинулся от меня, чтобы заглянуть в лицо, а Торин рассмеялся. Потом, вдруг совершенно серьезно сказал, обращаясь к Алену: — Ты напрасно сомневаешься в словах Ирэйны, вполне могло случиться, что Витор Бурвит вспомнил, что он человек чести. Твоя жена обладает редким талантом пробуждать в людях благородные порывы. Когда мы вышли из экипажа, я увидела, что нас встречали почти все домочадцы. Увидев родных и близких людей, сердце заколотилось от радости и подскочило к горлу. Мы поднимались с Аленом по лестнице, кода я остановилась, в который раз растерянно оглядывая встречающих. Ален недоуменно посмотрел на меня, а я уже начала уговаривать себя не паниковать раньше времени, когда услышала строгий голос тетушки: — Ваш сын спит, Ира. Я радостно улыбнулась ей и легко взбежала по лестнице. Подойдя к леди Глории, стоящей с прямой спиной и высоко поднятой головой, я обняла ее и расцеловала в обе щеки. — Мне, видимо, заново придется обучать Вас хорошим манерам, — надменно произнесла тетушка, раскрасневшаяся от удовольствия, — займусь этим в ближайшее время. — Я Вас тоже обожаю, — ответила я на ее выпад. Вилсон, Артур и Герта стояли рядышком и от нетерпения переминались с ноги на ногу. Я каждого расцеловала в щеки, а потом обняла, как могла всех троих и сказала: — Знаете, если бы вы были рядом, мне кажется, со мной бы ничего этого не случилось. Они зарделись от удовольствия и гордо задрали свои носики. Окинув взглядом остальных, я от души поблагодарила их за добрые слова приветствия. — Прибыл посланец от принца, он ждет Вас во дворце, — сказал подошедший Торин. — Я еще сына не видела, да и не отдохнула с дороги, передай, что мы завтра придем, — ответила я Торину. — А если ему необходимо о чем-то срочно поговорить? — нерешительно спросил он. — Если что-то срочное, пусть приходит к нам, будем рады, — беспечно сказала я, и обратилась к Алену: — Пойдем к сыну. Мы с мужем стояли у детской кроватки, смотрели на спящего малыша, и я чувствовала, как ощущение счастья снова заполняет меня. После ужина мы разместились в большой гостиной, посредине стоял манеж, в котором ползал Ажан, вокруг манежа прямо на полу сидели дети, мы с Аленом разместились на диване, а тетушка и Торин занимали два кресла напротив нас. Дверь распахнулась, вошел дворецкий с округлившимися глазами и обратился к Торину: — Ваше Сиятельство! Прибыли Его Высочество и желают видеть леди Ирэйну. В гостиную вошел хмурый принц, все встали и поприветствовали его. — Леди Ирэйна, я хотел бы поговорить с Вами, — сказал Генри, глядя на меня. Я молчала и тоже нахмурилась. — И с Вашим мужем, — догадался добавить принц. — С удовольствием, Ваше Высочество, — расплылась я в улыбке. — Дети, ступайте за мной, — произнесла тетушка и величаво направилась к выходу, дети чинно следовали за ней. — А Вас, Торин, я попрошу остаться, — не удержалась я. Ален и Торин удивленно замерли, а Генри рассмеялся. Торин нерешительно смотрел то на принца, то на меня. — Останьтесь, Торин, — повторил мою просьбу принц, видя его сомнения. — Ира, так нельзя делать, ты все правила нарушила и меня заставила нарушить, — высказал мне по-русски принц. — Да брось, Ген, чего ты идешь на поводу у этих ретроградов? Устанавливай свои правила, и пусть они подстраиваются под тебя, а не наоборот. Генри посмотрел на меня, тепло улыбнулся и произнес: — Как все-таки хорошо, что я тебя встретил! Я вообще-то хотел узнать, как ты себя чувствуешь, сейчас вижу, что нормально. И не вздумай больше пропадать! Теперь улыбалась я. Торин смотрел на нас с принцем встревоженно, лицо мужа было напряжено. — Торин, — обратилась я, — ничему не удивляйся и привыкай. Мужчины хранили молчание и смотрели на меня. — Генри, — пришлось снова заговорить мне, — ты скоро станешь королем, тебе потребуется команда, два человека, которым ты можешь доверять, у тебя уже есть. Я взглянула на Алена и Торина. Ален посмотрел на принца и склонил голову, Торин проделал тоже самое. — Три человека, — уточнил улыбающийся принц, глядя на меня. — Тогда уж сразу четыре, правда, Ажан? — засмеялась я, глядя на сына. Он как раз стоял, ухватившись за бортик манежа, и слегка пошатывался. Услышав меня, обернулся и, отцепив одну ручку, сделал неуверенный шажок в мою сторону. Мы все замерли, наблюдая за ним, а он, раскинув в стороны ручки, проделал путь, длиною в три шажка, прежде, чем плюхнуться на попку. — Радость моя, солнышко маленькое! — подхватила я его на руки, не давая возможности захныкать, и взволнованно обратилась к мужу: — Ален! Ты видел это? — Да, милая, видел, — произнес он, обнимая нас. — Все присутствующие здесь являются свидетелями этого грандиозного события, — смеясь, подтвердил Генри. Он собрался уходить, и на прощание я пообещала ему: — Не волнуйся, Генри, на людях при общении между нами не будет никакой фамильярности, все будет все вполне официально. — Спасибо, — поблагодарил будущий король и, обращаясь к нам, попросил: — Не уезжайте пока из столицы, вы мне нужны. — Не бойся, мы с тобой! — напомнила я ему еще одну знакомую только нам двоим фразу. Мы тут же сообщили домашним об успехах Ажана, и в этот вечер он еще дважды порадовал нас, сделав несколько шагов, все, затаив дыхание, смотрели на это действо, а потом дружно аплодировали. Мы прощались с Торином и собирались уложить сына спать. Ален стоял и держал в одной руке сына, который трогательно прижался к нему, а другой обнимал меня. Торин, стоя на пороге, произнес: — А знаешь, в нашем давнем споре все-таки ты оказался прав, друг, потому что действительно встретил свою единственную. Я рад за тебя, Ален! Он хлопнул друга по плечу, грустно улыбнулся мне и ушел. Это была ночь нежности. Ален бережно уложил меня на кровать и стал медленно снимать пеньюар, целуя и лаская языком каждый обнажающийся участок кожи. От его горячего дыхания, как от касания перышком, по телу пробегала дрожь, и оно начинало вибрировать. Язык Алена, выводящий на моей коже немыслимые узоры, и легкие поглаживания кончиками пальцев чувствительных мест превратились в сладостную пытку, которую он не спешил заканчивать. Я взяла в руку орудие его страсти и тихонько сжала, Ален напрягся и застонал, а когда я стала двигать легко сжатыми пальцами по всей его длине, то он не выдержал и, сдерживаясь, медленно вошел в меня. Глядя мне в глаза, он не спеша двигался, иногда полностью выходя из меня и вновь заполняя собой. Низ живота налился тяжестью, дыхание участилось, и волны наслаждения захлестнули меня. Я нежилась в объятиях мужа, когда услышала: — Знаешь, я все эти дни молился, чтобы выдвинули требование о выкупе. Я ничего бы не пожалел, чтобы вернуть тебя. — Наши желания совпадали, я настаивала, чтобы у тебя поскорее затребовали выкуп, потому что знала, как тебе тяжело. — Жена моя, — шутливо проговорил муж, почувствовав, что я от него что-то скрываю, — я все о себе рассказал, а есть что-нибудь еще, о чем ты мне не сказала? — Я еще не говорила, что люблю тебя, — ответила я, глядя в сияющие от счастья глаза мужа.