– Давайте дождёмся, пока хирурги выйдут из операционной, я только знаю, что пуля застряла в груди. – Аллах, помоги-помоги… – прошептала я после услышанных слов. – Вы правы, – и отвернувшись в сторону, стала молча молиться о спасении мужа, пока не услышала знакомые шаги. Молниеносно повернула голову, это был мой отец. Он шёл быстрыми шагами, бегло рассматривая тревожным взглядом мой внешний вид. Я бросилась в его объятия. – Па! – Я здесь, моя девочка, – обнял крепко, сжав в своих объятиях. – Ты цела? Нигде не болит? – Со мной всё в порядке, это кровь Адама, – не разнимая своих объятий, обратился к стоящим помощникам. – Что с Адамом? – Пуля в груди, хирурги работают. – Каковы прогнозы? – Ничего не сказали, просили мешать, каждая секунда на счету. – Выберется, он сильный… я знаю, и обратился к Ильясу: – Охранник мёртв? – по пути в больницу, отец уже был в курсе случившегося. – Нет, он в соседней операционной. Пуля прошла на вылет и зацепила эмира, застряв у него в груди. – Всё сделать, чтобы Забир был живее всех живых! И не трепать никому, приставьте к нему людей. – Слушаюсь, шейх. – Никто не понял, как он сообразил, что на эмира покушались. – Вот и мне очень интересно, если только у него не орлиное зрение, – сказал отец. – Начальник охраны расследует со своими людьми и полицией, нас ещё не ввели в курс. – Меня не надо вводить «в курс», я тебе и так скажу, стреляли из минарета мечети. – Из толпы ведь тоже могли, а Забир, возможно, увидел. – Никто из всей охраны не заметил, а он… – Постойте… – перебила я отца. – Когда Адам произносил речь и перед ним возник охранник, тот говорил: «Простите меня, Ваше Величество», и что-то ещё, я уже не помню, но то, что он извинялся, это точно. Я ещё тогда удивилась, но всё так быстро произошло, что я даже не сориентировалась. – Успокойся, Альмаса. Если даже охрана «не сориентировалась», какой с тебя спрос, доченька. – Папочка, скажи, всё будет хорошо? – Даже не сомневайся и перестань плакать. Отец отлучился, а через два часа приехала мама Адама, вид у неё был потерянный. – Альмаса… – Фирая… – Адам жив? – Да-да, он в операционной. Всё будет хорошо, – я хотела успокоить её, но слёзы новым потоком потекли по щекам. – Слава Аллаху, – устало произнесла она. – Иди ко мне, деточка, всё будет хорошо… всё будет хорошо, – повторяя слова, приобняв, поглаживала меня по плечам. – Я хотела тебя успокоить, а вышло так, что ты успокаиваешь меня. – Ничего-ничего, будем утешать друг друга. На тебе лица нет, поезжай домой отдохни, а я побуду здесь. – Нет. Никуда не поеду, я буду рядом со своим мужем. Буквально через минуту из операционной вышел хирург. И моё сердце подскочило, в висках забило набатом. – Говорите, не молчите, доктор! – выкрикнула я, в страхе и не терпении, услышать заветные слова, что всё хорошо, и мой муж будет жить. – Ваше Величество… – обратился он ко мне. – Я кардиохирург… – перебила его в нетерпении: – Скажите, что всё хорошо… пожалуйста, – мой голос снова скатился в хрип и задрожал. – Мы извлекли пулю, она была в двух миллиметрах от сердца. Прогнозы такие: правитель подключён к аппаратам, это всё временно, его состояние стабильное, нужно понаблюдать несколько дней он проведёт в реанимации, а после переведём в палату. – К каким аппаратам? – Ваше Величество, не переживайте, мы сняли нагрузку на сердце, так нужно для скорейшего восстановления, через несколько дней выведем эмира из состояния искусственной комы. – Нужно перевести во дворец, – вмешался подоспевший отец, пока я переваривала слова кардиохирурга. – Эм… я бы не рекомендовал. Здесь квалифицированные врачи, уход. – Надо, доктор, организуйте всё, что Вы сказали, но только во дворец. – Хорошо, шейх, тогда после реанимации, через несколько дней, Вы же понимаете, должна быть подготовлена спецкомната, одних медиков недостаточно, нужно оборудование. – Наши люди всё организуют, подготовьте полный список необходимого, в кратчайшие сроки оно будет в Иламе. А что по медикаментам? – В нём нет необходимости, у нас всё есть. Я немного выдохнула, взявшись за свои виски, в которых били молотки. – Умгу, ясно. И ещё, – папа огляделся, около нас стояли только Набиль, Ильяс и Фирая. – Вы напишите заключение, что не вытащили пулю и что прогноз неутешительный. – Я не могу этого сделать, шейх. Врачебная этика. – Послушайте меня внимательно, вы сделаете так, как я вам сейчас прикажу. Разницу улавливаете? – Речь идёт не об обычном пациенте, а о правителе Илама, – возмутился кардиохирург. – Вот именно, и сюда не привозят «обычных пациентов», давайте уже, соображайте, было совершенно покушение. Вы вообще представляете, сколько подозреваемых может быть? За полгода не разгрести. Надо этот круг значительно сузить, чтобы нам было проще найти заказчика. Врач стоял и смотрел на отца в упор, думал, а через пять секунд сказал: – Я не один оперировал, всем я рот не закрою. – За это не волнуйтесь, я мастер убеждения, – для меня это было неким открытием, никогда раньше я не видела в такой роли своего родителя. – Как, запугаете? – Почему бы и нет. Если речь идёт о благе моей страны, могу и дальше зайти. Надеюсь, Вы меня понимаете, что я не шучу? – Более чем, - ответил врач с непроницаемым лицом. – Ну вот и хорошо, через пару часов к Вам придут газетчики, выдадите им информацию дозировано, ничего лишнего, мол: «Пуля застряла, не смогли извлечь», ну… думаю, Вы сами знаете, как там лучше… Поговорив с хирургом, папа обратился ко мне: – Альмаса, поезжайте с Фираей домой. Вам нужно отдохнуть. – Нет, никуда не поеду, я остаюсь в больнице. – Дочь, подумай о нервной системе и посмотри на свой внешний вид. Полагаешь, так должна выглядеть королева? Что бы ни случилось, внешне ты должна выглядеть умиротворённо, не показывай своих тревог. – Поняла, тебя папа. Спасибо, но я остаюсь, – чуть повысив голос, позвала Набиля. – Прикажи, чтобы мне привезли всё необходимое. – Не надо, Маса, позвоню Васиму, в скором времени он доставит нужные вещи. – Спасибо, Фирая, и за то, что ты здесь, тоже. – Ну что ты, Адам мой сын, где же мне ещё быть, – произнесла с тяжестью в голосе. – Хорошо, дочка, будь по-твоему. Обещай, что не станешь плакать. – Обещаю. Спасибо за всё, папочка…