Глава I. Фельдшерица Нина считала себя меланхоликом и глубокой пессимисткой, списывая все неудачи на депрессивный характер, но вот злые психологические тесты упорно выдавали: «Ваш тип темперамента – сангвиник». – Да врут, нагло сочиняют, – возмущалась Нина, уязвленная в посягательстве на нежно взлелеянную самооценку. – А еще я интроверт и побаиваюсь людей. – То-то ты в медучилище учиться пошла, – подсмеивалась мама, – наверное из-за боязни большого скопления народу, в поликлиниках на прием по одному ведь заходят. «Ну, какой из меня сангвиник, – вздыхала молодая фельдшерица, пробираясь по травке вдоль забора, чтобы не месить дорожную грязь, – они ведь безалаберные, безответственные, вечно везде опаздывают, а я вот на работу в полвосьмого иду, и без всяких опозданий». Нина, перепрыгнув небольшую лужу, опять свернула на траву, потом наступила на заботливо оставленную вчера фанерку и облегченно выдохнула – вот и бетонированный двор поселкового фельдшерского пункта. Почва в Веселовке глинистая, вязкая, а асфальт только на двух центральных улицах. Соседские бабульки давно советовали переобуться в калоши или на худой конец в резиновые сапоги, но Нина, поддерживая статус «городской фифы», каждый день упорно натягивала модные туфельки, превращая дорогу на работу и обратно в хитроумный квест. Поковырявшись в замке и отключив сигнализацию, Нина вошла в помещение медпункта, там ее ждали другие, более удобные туфли и два халата, как она сама их со смехом называла – один «санитарский», другой «докторский». Для медпункта штатную уборщицу не выделили, только раз в неделю прибегала тетя Галя со шваброй из правления сельхозартели, а на большее молодому фельдшеру не приходилось и рассчитывать. Поэтому Нина вечером, после рабочего дня, надевала «санитарский» халатик и тщательно промывала полы, потом, не чувствуя рук и ног, тащилась домой, а с утра выспавшаяся и бодренькая снова облачалась в униформу санитарки, проводила дезинфекцию помещения, протирала пыль, промывала раковину. И ко времени открытия пункта Нинель Александровна Старова уже сидела в белоснежном «докторском» халате за сияющим столом, готовая принимать страждущих. С утра приходили настоящие больные, у кого за ночь накопились проблемы со здоровьем, с ними надо было проявить особую внимательность: выслушать, тщательно осмотреть, попробовать прикинуть диагноз, направить куда следует, может даже вызвать скорую, и такое бывало – дотерпятся до крайней точки, а потом спеши – каждая минута дорога. Нина еще плохо привыкла к чужой боли и очень нервничала, долго переживая каждый такой случай. В полдень был короткий обеденный перерыв, а затем обход. Вот здесь модные туфли особенно обижались на хозяйку, поскольку на вызовы приходилось топать в самые отдаленные концы села. Выбираясь из очередной вязкой колеи, Нина доставала толстую пачку влажных салфеток и начинала реставрировать обувь до следующей колдобины, и дальше процедура повторялась несколько раз. «Ничего-ничего, летом просохнет, буду ездить на велосипеде». Сдаваться и натягивать резиновые сапоги Нина пока не собиралась. А после обеда, ближе к вечеру, можно было расслабиться, в пункт приходили уже не больные, а «болезные» – старички и старушки, переделавшие дома все необходимые дела, жаждущие развеять скуку и получить долю внимания: давленьице померять, про головокружения рассказать, на ревматизм пожаловаться, сплетню какую горячую передать, а то сидит тут молодая красна-девица как в темнице, и не знает, что за околицей делается. Старички приносили пирожки, ватрушки, баловали фельдшерицу домашними заготовками. Тоже изнывая от скуки и без общения, Нина очень радовалась таким визитерам, с удовольствием погружалась в хитросплетения местных Санта-Барбар, даже давала какие-то житейские советы, хотя ничего в этом не соображала. Ну, надо же как-то разговор поддерживать. Но это будет позже, а сейчас в восемь утра молодой специалист абсолютно спокоен, энергичен и готов к приему. Нина перебрала бумаги, педантично выровняла их в стопочку, посмотрела в окно на цветущие за забором вишни, вдохнула влетевший через форточку нежный аромат. Весна! Май! Хорошо. – Кхе-кхе, кхе, – долетел до уха натужный кашель. – Кхе, – повторилось, а дальше кашель перешел в мокрый булькающий лай. «А-я-яй, какой нехороший звук. Да здесь минимум бронхит, – перевела Нина взгляд на дверь, в ожидании больного. – Вот ведь старички, по ерунде сразу бегут, а как серьезное что-то, так тянут до последнего. Запущено-то как». Входная дверь скрипнула, но на пороге появился совсем не старичок. Безнадежно вытирая жутко грязные кроссовки о чистенький половичок, перед Ниной стоял высокий парень, на вид лет тридцать, может меньше, возраст добавляла жесткая щетина на щеках и подбородке. Темно русые, почти черные волосы, состриженные на висках и ниспадающие на лоб волнистым чубом, нос с легкой горбинкой, тонкие брови хитрой дугой и узкое с выделенными скулами лицо придавали парню сходство с казаком на иллюстрациях к «Тихому Дону». Ему бы усы, ну вылитый Гришка Мелихов. А вот вытянутые вареничками мочки ушей будто предназначались под рубиновую серьгу, с ней и банданой вокруг головы парень смахивал бы на пирата. «Интересный экземпляр», – пробежалась Нина по пациенту глазами, а судя по характеру кашля, она не сомневалась, что перед ней именно пациент. Спортивная одежда и ветровка были хорошего качества, но густо заляпаны пятнами грязи, а еще от незнакомца пахло дымом. «Турист. Или палатка хлипкая, или пьяным на земле поспал, у них, у туристов, это водится». – Здравствуйте, скажите, – осипшим голосом начал «казачок», – а когда будет доктор? ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Боюсь, что никогда, – улыбнулась Нина. – Доктор нам по штатному расписанию не положен. Я фельдшер, у вас кашель плохой, давайте я вас осмотрю. Казачок с сомнением посмотрел на молодую специалистку. – А врачи у вас тут в деревне не живут? – не вежливо пробубнил он и тут же опять зашелся в надрывном лае. – Нет, – обиженно поджала губы Нина. – Так будем слушаться или нет? – Будем, – смирился казачок, намереваясь пройти в комнату. – Стоять! – жестом остановила его фельдшер, вскакивая из-за стола. Парень непонимающе вскинул брови. – Вы не могли бы разуться у входа, – указала Нина на комки грязи, прилипшие к большим кроссовкам, – и куртку вон, на крючок повесить? – А у вас бахил нет? – с сожалением посмотрел парень на свою обувь. – Боюсь, бахилы здесь уже не помогут, – категорично покачала головой Нина. Казачок продолжал мяться у двери. – Да вы не бойтесь, здесь полы чистые, – подбодрила его фельдшер. – У меня дырка на носке, – неожиданно смутился парень. – Ой, да что я дырок не видела, – отмахнулась Нина, и чтобы разрядить обстановку начала мягко расспрашивать, – в палатке простудились? – В речке искупался, – парень снял кроссовки и куртку и, поджимая пальцы, быстро прошел на стул для пациентов. – Смело, моржеванием занимаетесь? – Нет, просто дурак. – Здоровая самокритичность – первый шаг к выздоровлению, – Нина достала инструменты для осмотра. – А вы по совместительству не нарколог? У них такие байки. – А вы и там успели отметиться, – укоризненно посмотрела Нина, – такой молодой, очень жаль. Давно кашляете? – Я не алкаш, и перегаром от меня не несет, – обиделся парень. – Кашляете давно? – пропустила мимо ушей фельдшер. – Дня три. – Температура? – Не знаю, нечем было мерять. – Вы в поход без градусника пошли? – возмутилась фельдшер. – У нас не поход, а разведка. – Вы военный? – Нина удивленно приподняла бровь. – Археолог. Городище славянское вниз по Крынице копать будем, – при этом казачек как-то очень внимательно посмотрел на девушку светло-карими глазами, словно чего-то ожидал от нее. – Интересная профессия, – все что смогла ответить на его немой вопрос Нина. – Фамилию, имя, отчества свои назовите, полис у вас с собой? – У меня полиса нет. Вы мне каких-нибудь таблеток выпишите, и я пойду. Если надо, я заплачу, – казачок полез куда-то в карман. – Не надо мне платить! – возмутилась Нина. – Что же у вас так экспедиция плохо организована – ни градусник, ни полис вы с собой не берете? – Градусник был, разбили случайно, а полис я дома на тумбочке забыл. Серегин Степан Игоревич я, вот мой паспорт. На стол лег документ. – Откройте рот. Горло рыхловатое, – засуетилась Нина, – ой, а лоб-то горит! – дотронулась она рукой до пылающей кожи. – Не нравится мне это, давайте слушаться, приподнимите футболку, а лучше снимите. Пациент послушно подчинился. – Хорошо, если только бронхит, – наморщила Нина лоб. – Ой, не нравитесь вы мне, Степан Игоревич. – А вы мне – ничего так, симпатичная, – отшутился казачок, хотя лихорадочный блеск карих глаз и бледная кожа с посиневшими губами делали заигрывание нелепым. Градусник указал тридцать девять и две. – Надо ехать в район, сделать КТ или рентген. Есть подозрение на пневмонию. Вы на машине? Я могу сесть за руль, я хорошо вожу, а лучше скорую вызвать. – Я никуда не поеду, выпишите таблетки, пацаны купят, – к удивлению Нины, пациент оказался твердолоб. – У меня сильный организм, через пару дней буду как новенький. Вам нужен официальный отказ от госпитализации? Дайте бумагу, я напишу, все что нужно, – и опять этот удушающий кашель. Нина растерянно захлопала ресницами, а потом присела на корточки рядом с парнем, и с мягкой улыбкой заглянула ему в лицо. – Степушка, миленький, не надо упираться, – применила она прием для маленьких детей, опасающихся прививок, – полежишь пару денечков в стационаре, поставят диагноз, назначат курс, и если ничего страшного, то вернешься себе на раскоп. Я вызываю скорую? – Нина потянулась к телефону. – Нет! – рявкнул пациент. – Ладно, не хотите выписывать лекарства, так я пошел. Он рывком поднялся. «Ой, дурной! И откуда такие бычки берутся?» – Штаны снимай! – приказным тоном крикнула она ему в спину. – Что? – растерянно обернулся казачок. – Говорю, штаны приспустите, жаропонижающее колоть буду, ­ – Нина скрестила руки на груди. – Или вы уколов как больницы боитесь? – Боюсь, – шмыгнул он носом, – но потерплю.