О Матвее не было слышно уже два дня. Дома его нет, а на работе у Шершня он не появлялся со вчерашнего вечера. Последний раз Лёша его видел, когда тот пришёл за деньгами после очередного своего заказа, а после исчез. Телефон молчит, никаких вестей, ни звонков, ни сообщений. Надо будет поискать его сегодня после тренировки. У меня плохое предчувствие. Ставлю блок и ухожу в сторону от замаха парня, кулак ударяет мне в плечо. В гараже нет никого, кроме нас двоих, никто не может нас увидеть или подслушать, и шпионить за нами тоже неоткуда. Интересно, как именно аноним собирается узнать о том, что я выполнил его условия? Либо он сам следит, либо… Я снова отправляю Антона в нокаут — парень падает на спину и лежит, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Не смотря на то, что он довольно неплохого телосложения, да и во время нашего первого боя показал себя более-менее сносно, сейчас он выглядит таким жалким, что волна отвращения окутывает моё горло. Я фыркаю и снимаю перчатки, разочарованно смотря на противника. — С меня хватит, — бросаю я. — Передай Арчи, что я больше не буду тренировать такого неудачника, как ты. Вот и всё. Я сделал это. Я вступил в игру, и проворные пальцы кукловода задёргали прочно прикреплённые к моему телу нити. Вот только этот аноним ещё не знает, с кем связался. Он понятия не имеет о последствиях. Как же сладка будет моя месть, когда я доберусь до него. Антон удивлённо хлопает глазами, смотря на меня снизу вверх, но я не собираюсь объясняться. Я отворачиваюсь, даже не скрывая своего отвращения, спускаюсь с ринга и направляюсь к выходу. Хватаю свою куртку с коробки, стоящей возле дверей, и быстро натягиваю на себя. Чувство опустошённости прокрадывается в мои лёгкие и заполняет их, словно густой поток вязкой жижи. Я сплёвываю на асфальт и уверенно направляюсь к своей машине — малышка оживает от моих прикосновений и срывается с места. Всё должно было пройти гладко. Аноним не мог знать, что я связан с Арчи и что тот задумал отыскать преследователя, чтобы не сесть за решётку за продажу наркотиков. Он никак не мог узнать о том, что Шершень разговаривала с бывшим мужем и подговорила его помочь нам. Об этом должны были знать только мы трое. Арчи сказал, что я должен продолжать играть по правилам отправителя, сказал, что пришло время выставить новую фигуру на шахматное поле, а именно себя. Он нарёк себя королём, вот только в шахматах он слишком беззащитен, чтобы делать всё правильно. Домой я приезжаю поздно, примерно за полночь, потому что всё время после тренировки с Антоном, я катаюсь по городу и ищу Матвея. Ни на работе, ни дома, ни даже в его излюбленных местах я так и не нахожу друга. С ним, конечно, и раньше такое бывало. Он исчезал на несколько дней, потом как ни в чём не бывало, возвращался обратно. Наверное, не стоит так переживать за него. Закрывая машину и направляясь к подъезду, я думаю о своей сбежавшей кошке, которая так и не вернулась. После вторжения анонима, который разгромил мою квартиру, дверь была открыта. Моника, скорее всего, сбежала и прячется где-нибудь в подворотнях. Теперь её уже вряд ли можно найти… Я захожу в подъезд и медленно поднимаюсь по лестнице, думая о том, что хуже в моей жизни быть уже ничего не может. Как оказалось, может. На лестничной клетке стоит Кристина и курит прямо возле перил. Она внимательно наблюдает за мной, пока я поднимаюсь по ступеням, затягивается и шумно вздыхает. Не нравится мне то, с каким выражением она на меня смотрит… — Егор, — Крис дожидается, пока я поднимусь на площадку и подойду к своей двери. Я уже вставляю ключ и собираюсь повернуть его, когда она меня зовёт. — Надо поговорить. Я поджимаю губы. Ну, что ещё случилось? Не хочу вообще ничего знать и слышать, просто оставьте меня в покое. У меня и так проблем навалом. — Не сейчас, Крис, — говорю я, не оборачиваясь. Наверное, она опять хочет затащить меня к себе, раз я выгнал её мужика, но сегодня у меня нет никакого настроение заниматься ерундой. Я просто хочу лечь на кровати или, как вариант, рядом на полу, и умереть. — Я беременна. Ну, здрасте, приехали. Я прикрываю глаза, глубоко вздыхая. Этого ещё не хватало. Что за напасть, не понимаю? И так жизнь рушится, так ещё и здесь сюрпризы. Я оборачиваюсь и смотрю на Кристину, которая держит в руке сигарету, чей пепел падает прямо в пропасть между ступенями, и выглядит девушка уставшей и немного бледной. — С чего взяла, что это мой ребёнок? — не понимаю я. — По любому от твоего предыдущего хахаля. Она немного кривится, пожимая плечом, а я вспоминаю, как несколько дней назад я переспал со своей соседкой. Я тогда выиграл бой у Антона и облажался в сделке с Арчи. Теперь я должен денег, меня преследует аноним и грозится лишить работы, Розина объявилась со своими замашками, а тут ещё и Кристина заявляет, что залетела от меня. Чудно! Что ещё ждать от жизни? Инопланетян, атакующих Землю? Я уже ничему не удивлюсь. — Я не знаю, — признаётся Крис. — Может, твой, может, нет. Это я так, предупредила просто. — Предупредила? — фыркаю я. — Серьёзно? Знаешь, что? Научись сначала мужиков нормальных выбирать, чтобы я их не выгонял отсюда, — злюсь я. — Это не мой ребёнок, ясно? За неделю он у тебя там образоваться не мог! Я резко разворачиваюсь, не с первого раза открываю дверь, а затем скрываюсь в квартире. Ну, за что мне всё это? Час от часу не легче… 19 Noize MC — Чайлдфри Егор. Звонок в дверь разрывает моё бренное существование на части и заставляет меня вырваться из нагнетающих мыслей и проблем, в которых я тону. На работу я не хожу, так как Шершень запретила мне там появляться в ближайшие дни, чтобы не привлекать внимания, а проводить целые дни дома оказалось куда труднее, чем я предполагал. Направляясь к незваному гостю, я искренне надеюсь, что это не кто-то из прихвостней Арчи. Скорее всего, это Кристина, которая в последнее время постоянно ошивается возле моей квартиры и поджидает меня, словно собираясь в очередной раз обвинить в том, что я заделал ей ребёнка, потому что это совершенно не так. Ну, не может она залететь от меня. Никак. Вообще. Ни разу. Надеюсь, она не собирается повесить на меня всю ответственность, ведь, держу пари, её бывший вряд ли захочет сюда возвращаться. Я бросаю взгляд на своё отражение в грязном зеркале, висевшем в коридоре на стене, замечаю, что у меня бледный и осунувшийся вид, и думаю о том, что неплохо было бы отдохнуть и развеяться. И надо немного волосы отрезать, а то выгляжу лохматым оборванцем. Дома прохладно, но я в одних спортивных штанах. Надо бы кофту для приличия накинуть, но мне так лень… По привычке хочу обернуться, чтобы проверить, не собирается ли Моника воспользоваться моментом и сбежать, но потом вспоминаю, что она уже это сделала, и неприятная тоска обрушивается на меня, словно ледяная вода. Я открываю дверь и уже собираюсь недовольно спросить, что именно гостям понадобилось от меня так срочно, раз они даже не предупредили о визите, но мой взгляд падает на двух полицейских, загораживающих выход, и я замираю. Два мужчины в форме с чёрными кожаными папками для документов в руках, которые они обычно носят с собой, чтобы записывать показания или ещё что-нибудь, стоят напротив меня и спокойно всматриваются в моё лицо, словно пытаясь узнать, тот ли я человек, который им нужен. Левый из гостей выше правого, и у него на подбородке противная волосатая родинка. Зато у правого прикольный шрам зигзагом под правым глазом. Странный Гарри Поттер, блин. Я сглатываю, думая о том, что аноним всё-таки сдал «Конечный пункт», рассказав полиции, что там продаются наркотики, значит, клуб закрыли, Шершня повязали, а следом и Арчи. А раз я числюсь как работник (хотя это трудно сказать) в «Конечном пункте», то они и ко мне решили наведаться. Но я ведь сделал всё, как сказал аноним. Неужели, его слова — просто брешь? — Егор Штормов? — спрашивает высокий. Я сильно сжимаю челюсть. Если они действительно пришли из-за клуба, то меня могут закрыть далеко и надолго, а у меня как-то нет желания отправляться за решётку из-за косяков других. Я вообще в торговле не принимал никакого участия и всегда был против этого… Я киваю, просчитывая все возможные варианты развития событий, вплоть до побега, но если я попытаюсь оказать сопротивление, то могу ещё больше навлечь проблем на свою голову. Чёрт, что же делать… — Вы знаете этого человека? — низкий достаёт из своей папки фотографию и показывает мне, держа её передо мной двумя пальцами. На снимке изображён Матвей. — Эмм, — тяну я. — Да, — бормочу я, вдруг мысленно чертыхаясь, что надо было сказать «нет», тогда бы и у меня проблем не было, и у друга тоже, но возвращать слова обратно уже поздно. — А что он сделал? — Нам поступило анонимное сообщение о том, что в квартире Матвея Иркутского находятся наркотические вещества, незаконно приобретённые у неизвестного лица, — спокойно говорит низкий. Я хмурюсь. Анонимный звонок по поводу незаконных веществ в квартире? Держу пари, это наш преследователь постарался. Неужели, Матвей отказался играть по его правилам? Скорее всего, ему тоже пришла карточка с заданием, как и мне, а если это действительно так, то и Розины в таком же положении. Это и радует и расстраивает одновременно. — У Матвея наркотики? Да нет, бред какой-то, — трясу головой. — Единственные таблетки, которые он пьёт, это от головной боли. У него травма была года три назад, — я поспешно замолкаю. — Протий можно? — высокий кивает на мою квартиру. — Документы покажите, — прошу я. Полицейские неохотно достают из нагрудных карманов удостоверения и показывают мне, открывая. Я скольжу взглядом по именам и должностям, которые тут же вылетают у меня из головы из-за множества других мыслей. Вот проблем с полицией мне только для счастья не хватало, надеюсь, не заберут как соучастника. — Ордер то у вас есть, чтобы обыскивать меня? — бурчу я, отходя в сторону на пару метров. Полицейские заходят внутрь и прикрывают за собой дверь, но дальше не проходят. Они осматриваются, словно пытаясь найти улики, и только после этого низкий говорит. — Мы пришли не досматривать Вашу квартиру, — говорит высокий. — Но если понадобится, можем взять ордер. Я скрещиваю руки на груди, мол, и что дальше? — Когда Вы в последний раз видели Матвея Иркутского? — спрашивает низкий, открывая свою папку и доставая ручку, чтобы записать мои показания. Я задумчиво прикусываю губу. Та-а-ак… Когда я видел этого идиота? — Ну… Где-то неделю назад, может быть. Пять дней… я не помню, — пожимаю плечом. Я наблюдаю за тем, как полицейский что-то записывает. — В каких Вы с ним отношениях? — Он мой друг, — спокойно говорю я. — И повторяю, я ни разу не видел у него запрещённые вещества. Только таблетки от головной боли, которые ему выписывает врач. Высокий полицейский продолжает осматриваться, словно ища хотя бы одну улику, что Матвей находится у меня дома, но его здесь нет, и даже если они устроят тут обыск, всё равно ничего не найдут. — Мы уже были у его врача, — говорит высокий. — Нам сказали, что подозреваемый уже больше полугода не был на приёме. И таблетки ему не выписывали. Я пожимаю плечом. — Он не маленький, чтобы следить за ним, а я не его нянька, — спокойно тяну я. — Мы были у него дома вчера вечером, — низкий поднимает голову и смотрит на меня исподлобья своими карими глазами. — Матвея там, конечно, не нашли. Зато изъяли сильные транквилизаторы. Их обычно выписывают при тревожных расстройствах, но у вашего друга не был зафиксирован ни один поход к психиатру или вообще к какому-либо врачу, следовательно, таблетки были приобретены без рецепта. То есть незаконно. Я опускаю взгляд и качаю головой. — Понятия не имею. Я в этом не ничего не смыслю, — бросаю я. — Я знаю, что он пьёт таблетки из-за головной боли, но я не фармацевт, чтобы разбираться в колёсах.