Как только Лея и Саша, спустя две недели, вернулись и привезли маленькую Ларису, они рассказали об этом всем родственникам. Рассказали и о том, что Гриша — тоже родной внук Саши. Родные восприняли новости спокойно: главное, что у Леи с Сашей всё хорошо. Они всегда были крепкой и дружной парой, но за прошедшие месяцы не только Лея и Саша, но и вся семья Гордеевых, кажется, сплотилась ещё сильнее. Подобные ситуации часто бывают своеобразной лакмусовой бумажкой для отношений. Настоящую семью трудности закаляют и делают крепче, а если семейный фундамент и раньше не был крепким, то он либо постепенно разрушится, либо его размоет, либо вся конструкция рухнет в одночасье. Конечно, исключение составляют семьи, в которых произошло предательство, однако в семье Гордеевых никто, никого и никогда не предавал. Маленькая Лариса, хоть и родилась полностью доношенной, в первое после перелёта время казалась очень хрупкой и часто болела. Как только была закончена процедура удочерения, Лея вышла в отпуск по уходу за ребёнком — оставлять малышку с кем-то ещё не представлялось возможным, во всяком случае, пока. Лея и раньше никогда не ставила карьеру выше семьи, даром, что была начальником целого подразделения. Она всегда уходила на больничные, если дети болели, и никогда не пропускала мероприятия в детском саду и в школе. Потому и сейчас отпуск по уходу за ребёнком давался ей легко и казался единственным возможным выходом. Каждый день Лея и Лариса встречали Гришу из детского сада, а по утрам его увозил Саша. Дважды в неделю провожали Гришу в спортивную школу и ждали с тренировки. …Лея удивлялась, как точно она угадала с именем, назвав девочку Ларисой ещё заочно: та была копией своей бабушки, Ларисы Григорьевны Корсаковой, и обещала вырасти настоящей красавицей. У Ларочки были светлые (правда, пока ещё редкие) волосики, белоснежная кожа, ясные голубые глаза, какая-то нежность и воздушность сразу, с младенчества. Несмотря на все свалившиеся заботы и проблемы, Лея и Саша чувствовали себя так, будто вернулись в прошлое почти двадцатилетней давности, когда у них подрастали двое маленьких детей, правда, тогда погодков. Вернулись бессонные ночи, переживания, восторг при каждом новом достижении: Ларочка научилась держать голову, потом впервые попробовала овощное пюре, потом начала сидеть в специальном стульчике, потом показался первый зуб… Лея всегда была твёрдо убеждена в том, что всё нужно делать вовремя, и уж она-то точно никогда не решится родить ребёнка на пятом десятке, как это многие делают сейчас. Однако рука судьбы вмешалась, сначала едва не устроила хаос в жизни семьи Гордеевых, а потом расставила всё по-новому. Саша и Лея вновь почувствовали себя молодыми родителями, и их образ жизни кардинально изменился. Странно, но со временем все Гордеевы пришли к выводу, что стало даже лучше… Правда, до того момента, как всё устаканилось и вошло в нормальное русло, Саше пришлось ещё пережить не самые лёгкие времена и на работе. Во-первых, его очень долго мурыжили с назначением, не говорили ни «да», ни «нет». Саша в течение нескольких месяцев так и оставался исполняющим обязанности генерального директора. Во-вторых, были инициированы несколько централизованных проверок, очень серьёзных и тщательных. Деятельность организации изучали вдоль и поперёк, проверяя едва ли не каждую букву в документах и каждый шаг, сделанный каждым из работников. Саша держался, хоть и начал подыскивать новую работу втайне даже от Леи. В декабре, перед Новым годом, всё очень быстро закончилось, проверки свернули, а Саша получил назначение и занял должность генерального. Зверев, лучший друг покойного Николая Корсакова, хоть и занимал достаточно высокий пост, не был всемогущим, и у тех, кто стоял выше него, однажды возник вопрос: а что, собственно, происходит в таком-то филиале в таком-то городе? Поскольку филиал являлся одним из лучших, претензии возникли к самому Звереву, потому он очень быстро успокоился и отказался от мстительных задумок. Возраст у него был пенсионный, и ему самому могли предложить отправиться на заслуженный отдых в любой момент, потому лишний раз привлекать внимание власть имущих к своей персоне Зверев не рискнул. …Вечером тридцать первого декабря семья Гордеевых собралась за праздничным столом. Конечно, они пока не встречали Новый год, а лишь провожали старый. Позже Лея с Сашей позвонят Маргарите Степановне, родителям Саши, Зинаиде Ильиничне, сёстрам Леи, сестре Саши и многочисленным племянникам, а потом Гриша и Ларочка улягутся спать. Новый год Лея и Саша встретят со старшими детьми. Но пока за общим столом сидел нарядный Гриша, а рядом с ним, в специальном стульчике, — Ларочка в воздушном платье бирюзового цвета, — Саша как глава семьи разлил по пяти бокалам детское шампанское, вручил Ларочке бутылочку с детским чаем и встал. Следом встал Гриша, а за ним — все остальные, кроме малышки. — За нас, ребята, — улыбнулся Саша. — За то, что мы все есть друг у друга, и за то, что мы — настоящая команда. Глава 14 Лея достала из сумки салфетки и протёрла оградку прежде, чем войти. Памятник установили ещё прошлым летом, незадолго до годовщины со дня ухода Ларисы. Лея не была в этом городе с тех пор, как они с Сашей привезли маленькую Ларочку. Тащить настолько маленького и болезненного ребёнка в такую даль они бы никогда не решились, а оставить малышку на несколько дней и уехать Лея тоже не могла. В этом городе родились и выросли Николай и Лариса Корсаковы. Здесь они познакомились и поженились, а уже позже Николая перевели в тот город, в котором живут Гордеевы. Ларочка, похоже, не только эмоционально и психологически, но и всем своим организмом признавала Лею как родную мать: стоило Лее хоть ненадолго отлучиться, как у малышки сразу начинались какие-нибудь проблемы. Приёмная дочь Лее и домашними делами практически не давала заниматься месяцев до девяти. Хорошо, что Гриша растёт настоящим мужчиной и настоящим помощником. Весь в Сашу. Недавно Ларочке исполнился год, она довольно ощутимо окрепла к этому возрасту, и Гордеевы, наконец, решились на длительное путешествие. До этого Саша навещал Зинаиду Ильиничну один. А прошлым летом, когда устанавливали памятник, с отцом ездил Ярик. Лея протёрла памятник, положила на него две белые розы и села на скамейку. — Ну вот, Лариса, — тихо заговорила она. — Мы сделали всё, что могли. Сегодня мы заберём Зинаиду Ильиничну, она, наконец, согласилась переехать к нам. Уже вещи собрали. Недавно было сорок дней по её подруге Римме. Теперь Зинаида Ильинична утверждает, что скоро настанет и её черёд. Однако она полностью в ясном уме, ведёт активный образ жизни. Даже с Ларочкой управляется. Ларочка — это твоя внучка, ей недавно исполнился один год. Не знаю, видишь ли ты нас, Лариса, ведь оттуда, куда ты ушла, не возвращаются, и оттуда не присылают вестей. Но я очень надеюсь, что ты всё видишь. Ларочка очень похожа на тебя. Лея немного помолчала. Слёз не было. Да и о чём плакать? Жизнь продолжается, и дел ещё очень много. — Даже не знаю, что сказать, Лариса. Обещать, что мы сделаем всё возможное для Гриши и Ларочки? Ты об этом и так знала, ещё при жизни. Гриша через год пойдёт в школу. Мы с Ларочкой пока сидим дома, но думаю, когда Гриша станет школьником, её как раз можно будет отдать в ясли. Гриша недавно принёс с соревнований первые медали. У них первое место в командном зачёте в их возрастной категории, и лично у Гриши серебро. Ярослав заканчивает второй курс, Ева — третий. У Евы появился молодой человек. Пока не знаю, насколько всё у них серьёзно, но летом они собираются приехать вместе. Саша уже год, как возглавляет предприятие. Сначала долго был исполняющим обязанности, но в декабре официально получил назначение. Лея опять помолчала, посмотрела вокруг. — Вроде, всё рассказала. Хотя нет. Ульяна… Не знаю, что сказать, Лариса. Возможно, ты там знаешь о ней больше, чем мы тут. С тех пор, как она оставила Ларочку, о ней ни слуху ни духу. Но я почему-то уверена, что при том образе жизни, который она ведёт, вы с ней довольно скоро увидитесь. Есть у меня такое предчувствие. Мне ничуть не жаль её, прости уж, лгать не буду. И Саша сказал, что даже пальцем ради неё не пошевелит. А если Саша сказал, то можно верить на все сто. Душа у Ульяны как будто мечется и не может найти покоя, ведёт хозяйку по жизни странными и непростыми дорогами. Возможно, это всё оттого, что Ульяна появилась на свет в результате предательства, большой лжи и мистификации. Не знаю. Я по-прежнему не могу никого осуждать, да и считаю себя не вправе. А тебе я, наверно, даже благодарна, как бы странно это ни прозвучало. Ты открыла мне меня саму в каком-то новом предназначении, более трудном, чем прежнее. Но и счастья больше, Лариса, и смысла. И Саша… Знаешь, я ведь теперь люблю его ещё сильнее. Нет никого в мире роднее его. Дети, конечно, но наше предназначение — дать им путь в их собственную жизнь. А у нас с Сашей жизнь общая — одна на двоих. …Лея вышла за территорию кладбища и пошла по тропинке к остановке. Саша с детьми остался дома у Зинаиды Ильиничны, дал Лее возможность навестить Ларису в одиночестве. Однако сейчас, едва сделав несколько шагов, Лея увидела машину мужа. Всё-таки не выдержал, приехал встречать. Улыбнувшись, Лея подошла и распахнула двери. На неё сразу уставились три пары глаз, две из которых — одинаковые, такие, каких всего две пары на восемь миллиардов. — Вот и мама пришла! — воскликнул Гриша. Лариса радостно улыбалась и подпрыгивала в детском кресле. В руках у неё была маленькая и яркая бутылочка с водой. — Не тесно тебе там? — обернулся Саша, когда Лея устроилась рядом с детьми. — Нет, конечно. Ты же поменял машину на такую, в которой мы все размещаемся без проблем. — Тогда стартуем, — улыбнулся Саша. — Чем раньше получится уехать, тем быстрее будем дома. — Давайте постараемся сделать всё оперативно, в темпе вальса, — согласилась с мужем Лея. — И я хочу быстрее домой! — воскликнул Гриша, который окончательно освоил звук «р». Ларочка вдруг рассмеялась, хитро глядя на брата. Видимо, выразила своё полное согласие с его словами. Никто не знает, что нас ждёт. А мы судьбе не доверяем. Никто не знает наперёд, Где мы найдём, Где потеряем. Никто не знает, что нас ждёт. Я в ожиданье встречи замер… Но птица счастья свой полёт Не согласовывает с нами…* * В тексте рассказа использован отрывок из стихотворения Андрея Дементьева.