В трубке было слышно, как Горан пододвинул к себе стул. Мила тоже села. Затем послышался голос криминолога: — Попробуем, к примеру, исключить Бермана из этой истории… — Хорошо, давайте. — Предположим, что все развивалось по иному сценарию. Скажем, что этот тип появился из ниоткуда и подбросил девочку с отрубленной рукой в багажник Бермана… — Тогда, чтобы отвести от себя подозрения, Берман обо всем бы нам рассказал, — высказала свое предположение Мила. — Я так не думаю, — решительно возразил Горан. — Безусловно, Берман был педофилом: этого бы он не смог утаить. Он прекрасно понимал, что ему крышка. Чтобы выйти из этой ситуации и воспрепятствовать раскрытию организации, членом которой он был, Берман решился на самоубийство. Мила вспомнила про учителя музыки, который поступил точно так же. — Тогда что же нам делать? — Снова вернуться к Альберту, этому безликому, расплывчатому образу, который мы придумали изначально. Мила впервые почувствовала себя полноправной участницей следствия. Работа в команде была для нее в новинку. И девушку вовсе не смущал тот факт, что в этом деле участвовал доктор Гавила. Несмотря на то что Мила еще плохо его знала, она уже научилась доверять этому человеку. — Я предполагаю, что и похищение детей, и кладбище рук имеют под собой основание. Абсурдное, но все же основание. А чтобы дать ему объяснение, нам нужно узнать этого человека. Сумев как можно лучше понять его мотивацию, мы сможем вплотную к нему подобраться. Это понятно? — Да… А если быть точнее, какой в этом деле будет моя роль? — спросила девушка. Горан заговорил чуть тише, вкладывая в свои слова максимум энергии: — Он ведь вор, не так ли? Напомни мне обстоятельства всех его преступлений… Мила открыла блокнот, который прихватила с собой. Горан слышал в трубке шуршание перелистываемых страниц. Девушка стала зачитывать свои записи применительно к каждой жертве: — Дебби, десять лет. Пропала из школы. Ее исчезновение было замечено только после вечерней переклички. Горан сделал большой глоток кофе и произнес: — А теперь давай про вторую… — Аннеке, десять лет. Поначалу все думали, что она заблудилась в лесу… Третью звали Сабина, она была младше всех — всего семь лет. Похищение произошло в субботу вечером, во время посещения луна-парка. — Та самая, которую он похитил прямо с карусели, на глазах у родителей. Тогда по тревоге был поднят весь город. На место прибыла наша оперативная группа, и как раз в это время исчезла другая девочка. — Мелисса, самая старшая изо всех, тринадцать лет. Родители девочки ввели для нее комендантский час, но в свой день рождения она, нарушив запрет, отправилась отмечать свой праздник в боулинг-клуб. — Туда явились все, кроме Мелиссы, — вспомнил криминолог. — Каролина была похищена прямо из своей постели… А затем шестая девочка. — О ней потом. Остановимся пока на остальных. Горан чувствовал, что у них обоих была невероятно схожая манера рассуждения. — Теперь, Мила, мне необходимо, чтобы ты начала рассуждать вместе со мной. Скажи мне, как ведет себя наш Альберт? — Поначалу он похищает девочку, которая находится вдали от дома и с трудом ладит с остальными учениками. Таким образом, все проходит незаметно для окружающих, и к тому же у него еще остается время… — Время для чего? — Чтобы испытать себя: он хочет убедиться в том, что достиг желаемого результата. А потом, воспользовавшись имеющимся в его распоряжении временем, он всегда сможет отделаться от трупа и исчезнуть. — В случае с Аннеке он позволяет себе еще большее послабление, поскольку решает похитить ее в лесу, подальше от свидетелей… Но как он ведет себя с Сабиной? — Он хватает ее в луна-парке на глазах у всех. — А почему? — не унимался Горан. — По той же самой причине, по которой похитил Мелиссу, когда все жители города уже были начеку, или когда выкрал Каролину прямо из ее дома. — А что это за причина? — Он почувствовал себя сильным, уверенным в себе. — Хорошо, — продолжил Горан. — Пойдем дальше… А теперь расскажи-ка мне с самого начала историю про кровных сестер… — Мы проделывали этот ритуал в детстве. Английской булавкой прокалывали кончик указательного пальца, а затем, приложив друг к другу подушечки пальцев, торжественно зачитывали клятву верности. — И кто были эти девочки? — Дебби и та, что под номером шесть. — А почему Альберт выбрал именно их? — задался вопросом Горан. — Полный абсурд. Власти в панике, все ищут Дебби, а он возвращается как раз затем, чтобы похитить ее лучшую подругу! Но для чего так рисковать? Какой в этом смысл? Мила знала, куда клонил Горан, но даже если она и скажет об этом первой, все равно окажется, что именно он натолкнул ее на мысль. — Полагаю, что это был вызов… Это последнее произнесенное Милой слово приоткрыло завесу в голове криминолога, который тут же вскочил со своего стула и принялся ходить по кухне. — Продолжай… — Он что-то хотел этим доказать. Например, что он хитрее всех. — Лучше всех. Очевидно, речь идет об эгоцентристе, человеке, пораженном расстройством психики, именуемым нарциссизмом… А теперь расскажи мне о шестой девочке. Мила была явно сконфужена. — Нам ничего о ней не известно. — И все-таки продолжай. Начни с того, что мы… Девушка закрыла блокнот: теперь ей предстояло импровизировать. — Хорошо, итак… Она ровесница Дебби, поскольку они были подругами. Следовательно, ей двенадцать лет. Это подтверждает и анализ костной ткани. — Хорошо… А что еще? — Согласно данным судебно-медицинской экспертизы, причина ее смерти была абсолютно другой. Он отрезал ей руку, как и остальным. В ее крови и тканях обнаружены следы целого коктейля из медикаментов. Горан повторил названия лекарств, перечисленных Чангом. Эту информацию криминолог тогда счел неубедительной. — Но мне это ни о чем не говорит, — сказала Мила. На мгновение у Горана Гавилы возникло подозрение, что эта девушка умеет читать мысли на расстоянии. — На совещании вы сказали, что, понизив таким образом давление, Альберт замедлил ее сердцебиение, — заметила Мила. — И его целью, как сказал доктор Чанг, была приостановка потери крови для того, чтобы подвергнуть девочку медленной смерти. Приостановить потерю крови. Чтобы подвергнуть девочку медленной смерти. — Ладно, все это так, а теперь поговорим о ее родителях… — Чьих родителях? — не поняла Мила. — Мне нет никакого дела до того, что в твоем блокноте о них ничего не написано! Рассуждай, черт возьми! «Но как он узнал про записи?» — вздрогнув от резкого тона собеседника, подумала девушка, затем снова принялась рассуждать: — Нам неизвестно, кто родители шестой девочки, поскольку заявления об исчезновении дочери от них еще не поступало. — А почему они не заявляли? Может, просто еще ни о чем не подозревают? — Вполне вероятно. Приостановить потерю крови. — А может, она сирота! Может, никому до нее нет дела! — еще больше распалялся Горан. — Нет, у нее есть семья, как и у всех остальных девочек. Вы разве не помните? Единственная дочь, матери уже далеко за сорок. Словом, это супружеская чета, решившая завести только одного ребенка. Преступник не изменяет себе, поскольку именно родители — его настоящие жертвы. Он выбирал взрослых, а не детей. — Верно, — похвалил Горан Милу. — Тогда что же?