— А я считаю, что… — Послушай, наши люди обследовали все здание и наверняка нашли бы что-нибудь! — перебил ее криминолог. Слова Горана сразили Милу наповал. Он был прав: как получилось, что она не учла такую очевидную вещь? О чем она думала? — Тогда как вы… — Девушка запнулась на половине фразы. Капля неестественно холодного пота скатилась по ее спине. — Молитва была только уловкой, чтобы выманить его наружу! — Но почему я не додумалась до этого раньше? — Мила, ради всего святого, уходи оттуда! В этот момент девушка поняла, какая опасность ей угрожает. Она вынула пистолет и стремительно направилась к выходу, находившемуся от нее по меньшей мере метрах в двухстах. Огромное расстояние для того, чтобы охватить своим «присутствием» все здание приюта. «Кто же это?» — спрашивала себя Мила, когда поднималась по винтовой лестнице в столовую. Она нашла наконец ответ на свой вопрос, когда почувствовала, как стали слабеть ее ноги. — Чай… Помехи на линии. Мила слышала в наушники, как Горан спросил ее: — Что ты говоришь? — Отец Тимоти и Рональд — одно и то же лицо, верно? Помехи. Посторонние шумы. Снова помехи. — Да! После смерти Билли Мура, прежде чем приют был окончательно закрыт, отец Рольф отправил оттуда всех своих воспитанников. Всех, кроме одного. Он держал Рональда при себе, поскольку очень опасался за его психическое здоровье и надеялся, что ему удастся удержать его под своим контролем. — Я думаю, что он подсыпал мне наркотики. Голос Горана то и дело прерывался. — …ты сказала? Я… понял? — Думаю, что… — Мила попыталась повторить, но слова застревали у нее во рту. Девушка упала лицом вниз. Наушник вывалился у нее из уха. Телефон выскользнул из рук и закатился под один из столов. От страха сердце Милы забилось еще сильнее, что только усиливало действие дурмана. Чувства девушки притупились. Тем не менее ей удалось услышать из лежащих в нескольких метрах от нее наушников тревожный голос Горана: — Мила! Мила!.. тветь мне!.. исходит? Мила закрыла глаза, со страхом думая о том, что уже никогда не сможет открыть их снова. Потом она решила, что не позволит себе умереть здесь. — Адреналин… Мне нужен адреналин… Мила знала, как получить его. Правой рукой она все еще крепко сжимала пистолет. Девушка нацелила дуло оружия на дельтовидную мышцу. Прозвучал выстрел. И в этой бездне, что со всех сторон подступила к Миле, пуля, с диким свистом разрывая кожаную куртку девушки, пронзила ее плоть. Мила вскрикнула от боли. Но тут же пришла в себя. Горан отчетливо выкрикнул в телефон ее имя: — Мила! Девушка поползла в направлении светящегося телефона. Схватив трубку, она ответила доктору: — Все в порядке. Мила встала на ноги и попыталась идти. Нечеловеческих усилий стоил ей первый шаг. Девушке померещилось, будто она оказалась в одном из своих снов, когда кто-то гонится за ней, а она не может сдвинуться с места: ее ноги стали тяжелыми, словно по самые колени увязали в густой жиже. Рана пульсировала, но кровотечение было не сильным. Мила умела рассчитать силу выстрела. Стиснув зубы, она медленно, шаг за шагом, двигалась к выходу, который, как ей казалось, был все ближе. — Если вам все было известно, так почему же сразу не арестовали этого подонка? — крикнула она в телефон. — И почему вы мне ничего не сказали? Голос криминолога снова был отчетливо слышен. — Мне очень жаль, Мила. Но нам хотелось, чтобы вы продолжали вести себя естественно, не вызывая его подозрений. Мы следили за ним на расстоянии. Установили в его машине прослушивающее устройство. Надеялись, что он приведет нас к шестой девочке… — Это ведь не его рук дело… — Потому что он — не Альберт, Мила. — Тем не менее он также опасен, это правда? Горан надолго замолчал. Мила была права. — Я уже подал сигнал тревоги, за тобой едут. Но потребуется еще некоторое время: патрульная машина находится в радиусе двух километров. «Чтобы они ни сделали, все равно уже слишком поздно», — подумала Мила. Ненастье и наркотики, завладевшие всем телом девушки и съедавшие остаток ее сил, не оставляли никакой надежды. Она это знала. Нужно было все-таки послушать этого чертова таксиста, когда он попытался удержать ее от поездки! И — проклятие! — почему она не согласилась на его предложение остаться и ждать ее до тех пор, пока она не закончит со всеми делами? А все потому, что ей был противен этот запах кебаба с луком! И вот теперь она здесь, в этой западне. Она оказалась здесь одна, возможно, именно потому, что к этому неосознанно стремилась какая-то часть ее души. Ее привлекала мысль идти на риск. И даже умереть! «Ну нет! — сказала она себе. — Я еще хочу жить». Рональд — иными словами, отец Тимоти — еще не сделал свой ход. Но Мила не сомневалась в том, что ждать ей придется недолго. Три кратких сигнала подряд отвлекли ее от этих мыслей. — Проклятие, — пробормотала девушка, когда батарея телефона окончательно разрядилась. И мрак сомкнулся над ней, как пальцы одной руки. Сколько раз она была в переделках? Как правило, все заканчивалось вполне успешно. В доме учителя музыки, например. Но сколько раз она оказывалась в переделках, подобных этой? Ответ поставил ее в тупик. «Никогда». Одурманенная, израненная, обессиленная, да еще и без телефона. Это последнее обстоятельство вызвало у нее улыбку: ну что бы она стала с ним делать? Может, позвонила бы какой-нибудь старой подружке. Грачиэле, к примеру. И спросила бы у нее: «Как твои дела? А знаешь, я умираю!» Темнота куда хуже. Но это следует расценить и как существенное преимущество: если Мила не могла видеть Рональда, то и он вряд ли заметил бы ее. «Ждет, пока я подойду к выходу…» В действительности ей очень хотелось покинуть это зловещее место как можно скорее. Но она понимала, что не стоит полагаться на инстинкты, в противном случае ей давно бы пришел конец. «Мне нужно спрятаться и ждать приезда полиции». Мила сочла это решение самым мудрым, ведь сон с минуты на минуту мог овладеть ею. При себе у девушки был пистолет, и это ее успокаивало. Наверняка и Рональд вооружен. Но он не казался ей очень умелым стрелком, впрочем, и она сама не была таковой. В конце концов Мила решила, что у него вполне могут обнаружиться еще и другие способности. Девушка свернулась клубком под одним из столов в огромной столовой и прислушалась. Эхо не помогало: оно усиливало ненужные звуки, мрачные скрипы, обманчивые и такие далекие, которые ей не под силу было различить. Тяжелые веки неумолимо закрывались. «Он не сможет меня увидеть. Не сможет меня увидеть, — непрерывно твердила себе Мила. — Ему известно, что я вооружена: стоит ему только пикнуть или посветить фонарем, и он мертв». Неправдоподобно яркие разноцветные всполохи засверкали у нее перед глазами. «Должно быть, это наркотик…» — подумала девушка. Цвета обретали очертания и оживали. Не похоже, что они были плодом ее воображения. В действительности это были светильники, неожиданно вспыхнувшие в разных углах зала. «Этот ублюдок пользуется вспышкой!» Мила попыталась нацелить на Рональда оружие. Но ослепительный свет, видоизмененный под влиянием галлюциногенного действия наркотика, не позволял ей определить его местонахождение. Девушка стала пленницей этого гигантского калейдоскопа. Она тряхнула головой, однако собой уже не владела. Спустя мгновение Мила почувствовала, как дрожь охватила мышцы ее рук и ног, словно судорога, которую она не в силах была превозмочь. Все время, что девушка отчаянно боролась с ней, мысль о смерти неотступно манила к себе обещанием заключить ее в свои объятия, едва она закроет глаза. Навсегда. Сколько прошло времени? Полчаса? Десять минут? Сколько времени ей еще осталось? И в этот момент она его услышала. Он был близко. Совсем близко. В четырех-пяти метрах от нее. Мила увидела его! Это продлилось доли секунды. В ярком сиянии, что его окружало, девушка заметила сползавшую с его лица зловещую улыбку. Мила понимала, что с минуты на минуту он ее обнаружит, а у нее не останется больше сил на выстрел. Поэтому ей нужно было опередить Рональда, даже если ради этого придется выдать себя. Девушка прицелилась, направив оружие туда, где, как она полагала, с минуты на минуту он вновь должен появиться в сиянии вспышек. Это было очень рискованно, но другого выхода не было.