Мила сошла с поезда. Из-за бессонной ночи лицо и глаза опухли. Она медленно шагала по перрону. Здание вокзала состояло из великолепного главного корпуса (постройка девятнадцатого века) и громадного торгового центра. Везде было очень чисто. Но спустя несколько минут Мила уже обнаружила все темные углы, то есть места, где она стала бы искать пропавших детей, где жизнь продается и покупается, гнездится или прячется. Но она здесь не за этим. Скоро ее отсюда увезут. В привокзальном отделении полиции ее ждали двое коллег. Изжелта-бледная коренастая женщина лет сорока, коротко стриженная, широкобедрая (бог весть как втиснулась в эти джинсы!). И мужчина лет тридцати восьми, очень высокий и плотный. Миле пришли на память деревенские парни из ее родных краев. По меньшей мере двое таких ходили у нее в женихах; она до сих пор помнит их неуклюжие ухаживания. Мужчина улыбнулся ей, а женщина лишь смерила взглядом, приподняв бровь. Мила подошла к ним, собираясь представиться. Сара Роза назвала только имя и чин. Мужчина протянул ей ручищу и отчеканил: – Спецагент особой опергруппы Борис Клаус! – И вызвался нести ее полотняный портплед: – Оставьте, я сам. – Нет, спасибо, я справлюсь, – отказалась Мила. – Да бросьте вы, какой разговор, – настаивал он. Тон, каким это было сказано, и не сходившая с лица улыбка давали понять, что Борис из числа донжуанов, уверенных в своей неотразимости для всех женщин, попадающих в его оптический прицел. Мила не сомневалась: он решил испробовать на ней свои чары, едва заприметив ее издали. Борис предложил выпить кофе, а уж потом трогаться, но Сара Роза испепелила его взглядом. – Что? Что я такого сказал? – кинулся оправдываться он. – Нет у нас времени, ты что, забыл? – отрезала женщина. – Но инспектор проделала долгий путь, и я подумал… – Не надо, спасибо, – вмешалась Мила. – Я обойдусь. Ей не хотелось настраивать против себя Сару Розу, но та, по всей видимости, не оценила ее поддержку. Они дошли до стоянки, и Борис сел за руль. Роза уселась рядом с ним. Мила устроилась на заднем сиденье вместе со своим портпледом. Вскоре их машина влилась в поток движения по набережной реки. Сара Роза была явно недовольна своей ролью сопровождения. Борис, напротив, был сама любезность. – Куда едем? – робко поинтересовалась Мила. Борис взглянул на нее в зеркало: – В штаб. Старший инспектор Рош желает самолично дать тебе инструкции. – Я до сих пор не имела дела с серийными убийцами, – сочла нужным уточнить Мила. – Тебе не придется его ловить, – язвительно отозвалась Роза. – Это наша забота. Твое дело – выяснить имя шестой девочки. Надеюсь, ты прочла материалы дела. Мила пропустила мимо ушей высокомерную нотку в голосе женщины, поскольку сразу обратилась мыслями к папке, изучая которую она провела всю ночь. Фотографии погребенных детских рук. Скудные данные судмедэкспертизы относительно возраста жертв и времени их смерти. – Как это все случилось – в лесу? – спросила она. – Самое громкое дело последних лет! – объявил Борис, на миг отвлекшись от дороги, и глаза у него засверкали, как у мальчишки. – Не припомню ничего подобного. Думаю, многие шишки теперь полетят с насиженных мест. Поэтому Рош и ведет себя как дурак. Сару Розу покоробило подобное выражение; Миле, кстати, это тоже было неприятно. Еще не видя старшего инспектора, она поняла, что подчиненные не питают к нему особого уважения. Конечно, Борис чересчур прямолинеен, но раз он позволяет себе такие вольности при Саре Розе, значит в душе она согласна с ним, хотя и не показывает этого. Не годится, подумала Мила. Что бы там ни говорили подчиненные, она сама оценит Роша и его методы. Роза повторила вопрос, и только тогда Мила осознала, что та обращается к ней. – Это твоя кровь? Сара Роза повернулась к ней и указала на пятнышко на брюках. Стало быть, опять открылся шрам на бедре. – Упала в спортзале, – соврала Мила. – Залечи рану побыстрее. Не хватало еще, чтобы твоя кровь спутала нам все образцы. Миле стало неловко от упрека Розы и оттого, что Борис уставился на нее в зеркало. Она надеялась, этим все закончится, но Роза продолжила нотации: – Один новичок, поставленный охранять место убийства на сексуальной почве, пошел и помочился в туалете жертвы. Мы шесть месяцев гонялись за призраком, решив, что убийца забыл воду спустить. Борис хохотнул, вспомнив этот случай. А Мила решила сменить тему: – Почему вызвали именно меня? Разве нельзя было вычислить шестую по заявлениям о пропажах за последний месяц? – Не к нам вопрос, – огрызнулась Роза. Грязное дело, отметила про себя Мила. Ясное дело, ее вызвали именно поэтому. Рош решил доверить поиски кому-то со стороны, чтобы потом всю вину свалить на него, если шестая жертва так и останется безымянной. Дебби. Анника. Сабина. Мелисса. Каролина. – А что семьи остальных пяти? – спросила Мила. – Они тоже приедут в штаб сдать анализ ДНК. Мила подумала о несчастных родителях, вынужденных участвовать в лотерее ДНК, дабы убедиться, что плоть от плоти их убили и расчленили. Скоро их жизнь навсегда изменится. – А что известно про маньяка? – спросила она, пытаясь отогнать эту мысль. – Мы не называем его так, – заметил Борис, обменявшись понимающим взглядом с Розой. – Чтобы не обезличивать. Доктор Гавила этого не любит. – Доктор Гавила? – переспросила Мила. – Ты с ним познакомишься. Неловкость Милы все нарастала. Ясное дело, она будет в невыгодном положении из-за неопытности и слабого знакомства с делом; не исключено, что коллеги станут над ней смеяться. Но она все равно не сказала ни единого слова в свою защиту. А Роза все не оставляла ее в покое – тем же снисходительным тоном она продолжала: – Так вот, дорогая, неудивительно, что ты не понимаешь, как обстоят дела. В своей епархии ты наверняка преуспеваешь, но здесь все иначе. У серийных убийц свои правила, и это, безусловно, касается жертв. Они не виноваты в том, что стали жертвами. Единственная их вина в том, что они оказались в неподходящем месте в неподходящее время. Или, скажем, надели что-то неподобающее, перед тем как выйти из дома. Или же, как в нашем случае, вина их только в том, что они дети, белые девочки от семи до тринадцати лет. Извини, но ты этих тонкостей знать не можешь. Не принимай на свой счет. Как же, не принимай! С первой минуты знакомства все реплики Розы только и направлены на то, чтобы ее уколоть. – Я быстро учусь, – ответила Мила. Роза обернулась и глянула на нее исподлобья: – У тебя дети есть? Мила растерялась: – Нет, а что? При чем тут дети? – При том, что, когда ты найдешь родителей шестой девочки, тебе придется объяснить им, почему с их прелестной малюткой так жестоко обошлись. А ведь ты ничего о них не знаешь, тебе неизвестно, чего им стоило растить, учить ее, ночами не спать, когда болеет, откладывать по крохам на колледж и на счастливое будущее, играть с ней, помогать ей делать уроки. – Тон становился все более неприязненным. – Ты не знаешь, почему у трех девочек был перламутровый лак на ногтях, а у одной застарелый шрам на локте – может, в пять лет она с велосипеда упала, – и не знаешь, что все они были маленькие, хорошенькие, не знаешь, что снилось им во сне, о чем они мечтали в своем невинном возрасте и чему уже не суждено сбыться! Ничего этого ты не знаешь, потому что не была матерью. – «Холли», – сухо отозвалась Мила. – Что? – Роза округлила глаза. – Лак называется «Холли», коралл с перламутром. Его в рекламных целях распространял месяц назад журнал для подростков, и он пользовался большой популярностью. Вот почему он обнаружился сразу у трех. А еще на одной жертве был браслет-амулет. – Мы не находили браслета, – возразил Борис (похоже, его заинтересовал разговор). Мила достала папку с фотографиями: – Номер два, Анника. Кожа вокруг запястья светлее. Значит, она что-то носила на этом месте. Может быть, браслет снял убийца, может, он соскользнул, когда ее похищали и она сопротивлялась. Все девочки правши, кроме одной, третьей: у нее на указательном пальце чернильные пятна, стало быть, левша. Борис восхищенно присвистнул; Роза насупилась. Мила продолжила: – И последнее: шестая девочка, имя которой неизвестно, была знакома с той, что пропала первой, с Дебби. – С чего ты взяла? – резко спросила Роза. Мила извлекла из папки фотографии рук, первой и шестой: – У обеих на подушечках указательных пальцев красные точки… Они кровные сестры. Аналитический отдел федеральной полиции занимался в основном особо тяжкими преступлениями. За восемь лет руководства отделом Рош сумел революционным образом изменить его стиль и методику. Именно он фактически открыл двери штатским лицам вроде доктора Гавилы, которого благодаря его изысканиям и трудам единодушно почитали самым сведущим из криминалистов. В следственной группе агент Стерн был старше всех и по возрасту, и по званию. В его обязанности входил сбор сведений для создания ориентировок и выявления общих моментов с другими случаями. Он был, что называется, «памятью» группы. Сара Роза ведала логистикой и информатикой. Бо́льшую часть времени она проводила, изучая новые технологии, и считалась крупным специалистом по планированию полицейских операций. Борис же был агент-дознаватель. В его обязанности входили допросы подозреваемых и свидетелей, а также вытягивание признательных показаний из виновного. Он владел многочисленными приемами и, как правило, достигал своей цели.