Новый ход жизни не лишен приятности, одно плохо: капризы в сфере чувств. Порой посреди разговора или какого-нибудь срочного дела она вдруг начинала плакать. Без причины, без предупреждения непонятная щемящая тоска вдруг овладевала ею. Некоторое время она гадала, откуда берутся эти бурные чувства, набегающие то волной, то судорогой. А потом узнала. Но все равно не захотела выяснять пол ребенка. «Девочка». Она больше не хочет думать, старается выбросить эту историю из головы. У нее теперь другие приоритеты. Скажем, голод, который тоже подступает неожиданно, отчего она в итоге обрела женственные формы. Или слишком частые позывы к мочеиспусканию. И наконец, эти мягкие толчки в живот, которые она чувствует уже довольно давно. Благодаря им она научилась не оглядываться назад. Но неизбежно, время от времени ум, не слушая запретов, заставляет вспоминать те события. Заключенный РК-357/9 вышел из тюрьмы в марте. Безымянным. Однако уловка Милы сработала. Крепп выделил ДНК из его эпителия, и эти образцы были помещены во все доступные банки данных. Эксперты сопоставляли их со всем органическим материалом, который проходил по нераскрытым делам. И ничего существенного не всплыло. «Возможно, мы еще не до конца раскрыли его планы», – говорила себе Мила, и ей делалось страшно от подобного предвидения. Когда безымянный обрел свободу, полиция первое время держала его под неусыпным надзором. Он жил в доме, который предоставила ему служба соцобеспечения, и, по иронии судьбы, устроился работать блюстителем чистоты большого магазина. Никаких подробностей о себе, кроме уже известных, он в оборот не пускал. И постепенно контроль за ним стал ослабевать. Полицейские чины не желали тратить время и деньги на круглосуточное наружное наблюдение, а волонтерское патрулирование тоже не продержалось дольше нескольких недель. Постепенно все к нему остыли. Мила какое-то время не выпускала его из поля зрения, но и ей это давалось все труднее. Беременность заставила ее отпустить вожжи. И в один прекрасный день, в середине мая он испарился, не оставив после себя следов и, естественно, не сообщив никому о новом местопребывании. Мила немного побушевала, а потом поняла, что это даже принесло ей некоторое облегчение. Ее профессия – искать пропавших людей, но этому она мысленно желала пропасть навсегда. Дорожный щит указал ей поворот направо, к кварталу загородных домов. Туда она и свернула. Красивое место: аллеи, обсаженные деревьями; растения деликатно отбрасывают симметричные тени; выстроившиеся в ряд и похожие друг на друга виллы окружены просторными участками земли. Маршрут, который начертил ей Стерн, оканчивался у развилки, и она не знала, куда ехать дальше. Поэтому остановила машину и огляделась. – Черт возьми, Стерн, дальше-то куда? – сказала она в трубку. Прежде чем он успел ответить, она увидела его с телефоном возле уха. Он издали махал ей. – Как дела? – Вроде ничего, если не считать изжоги, опухших ног и непрерывной беготни в туалет. Он приобнял ее за плечи: – Ну пойдем, все там, за домом. Странно было видеть его без пиджака и галстука, в голубых шортах и цветастой рубахе, расстегнутой на груди. Не будь у него во рту всегдашней мятной пилюли, так Мила бы его и вовсе не узнала. Он повел ее в сад за домом, где жена бывшего спецагента накрывала на стол. Увидев ее, Мила подбежала и крепко обняла. – Привет, Мари, отлично выглядишь. – Ну еще бы, – усмехнулся Стерн, – целыми днями на мне ездит! Мари легонько шлепнула его по спине: – Хватит болтать, ступай последи за барбекю. Стерн пошел жарить сосиски и кукурузные початки, а к Миле подлетел Борис с наполовину осушенной бутылкой пива. Стиснул ее своими ручищами и оторвал от земли: – Ну ты и раздалась! – На себя посмотри! – Что так долго? – А ты волновался за меня? – Да нет, просто с голоду умираю. Они рассмеялись. Борис вечно опекал ее и совсем не потому, что она спасла его от тюрьмы. В последнее время он и вправду располнел из-за сидячего образа жизни, так как получил повышение благодаря Теренсу Моске. Желая загладить свой «промах», новый старший инспектор, едва вступив в должность, сделал ему предложение, от которого Борис не в силах был отказаться. Рош подал в отставку сразу же после официального закрытия дела, правда, сначала выговорил себе разные почести: торжественные проводы с вручением медали за беспорочную службу и солидное выходное пособие. Говорят, он теперь подумывает о политической карьере. – Вот балда! Оставила коробку в машине! – вспомнила вдруг Мила. – Будь добр, принеси, пожалуйста. – Один момент! Как только громадный Борис перестал заслонять ей обзор, она увидела остальных. Под вишней сидела Сандра в инвалидной коляске. Спустя месяц после выписки из больницы у нее отнялись ноги. Врачи сочли это нервной реакцией на перенесенный шок. В настоящее время она проходит серьезный курс реабилитации. Вместо левой руки у нее протез. Рядом с девочкой ее отец, Майк. Мила познакомилась с ним, когда навещала Сандру в больнице, и нашла весьма симпатичным. Несмотря на разрыв, он окружает жену такой же трогательной заботой, как и дочь. Сара Роза тоже сидит с ними рядом. Она очень изменилась. В тюрьме сильно похудела, и волосы стали совсем седыми. Приговор был суров: семь лет, позорное увольнение из полиции и, следовательно, потеря права на пенсию. Здесь она по специальному разрешению. Рядом с ней неотлучно находится надзирательница Дорис, которая кивнула Миле издалека. Сара Роза подошла поздороваться. Натянула на лицо улыбку: – Как ты? Чувствуешь себя нормально? – Главное неудобство – одежда. На меня ничего не налезает, а на мое жалованье часто менять гардероб не удастся. Скоро буду ходить в махровом халате! – Наслаждайся жизнью, пока можешь. Дальше будет хуже, поверь на слово. Сандра первые три года нам глаз не давала сомкнуть, правда, Майк? Муж кивнул. Они и раньше встречались, но никто ни разу не спросил Милу про отца ребенка. Неизвестно, что бы они сказали, если б знали, что Мила носит дитя Горана. Криминолог по-прежнему был в коме. Мила навестила его всего один раз. Посмотрела через стекло, но больше нескольких секунд не выдержала – повернулась и ушла. Перед тем как прыгнуть в пустоту, он заявил, что убил жену и сына, потому что любил их. Всегдашняя логика тех, кто оправдывает зло любовью. Для Милы она неприемлема. Как-то раз он сказал ей: «Мы думаем, что хорошо знаем людей, с которыми постоянно общаемся, а на самом деле мы ничего о них не знаем». Мила тогда подумала, что он имеет в виду жену, и вспоминала потом эту фразу как банальность, недостойную умного человека. Но потом испытала эту истину на своей шкуре. Казалось бы, кто-кто, а она должна была ее понять. Недаром она сама сказала ему когда-то: «Я вышла из тьмы. И время от времени буду вынуждена туда возвращаться». Горан тоже временами блуждал в этой тьме. И даже выходя из нее на свет, чувствовал, как что-то тянется за ним и не дает освободиться. Вернулся Борис с ее коробкой. – Что так долго? – Никак не мог закрыть твою колымагу. Пора тебе новую покупать. Мила взяла у него из рук коробку и протянула Сандре: – Ну, с днем рождения! И наклонилась поцеловать. Девочка всегда так радуется, когда видит ее. – Мама с папой подарили мне айпод! И показала ей новый плеер. – Классный, – одобрила Мила. – Загрузим сюда обалденный рок. – Я бы предпочел Моцарта, – заметил Майк. – Ну нет, лучше «Coldplay», – заявила Сандра. Они вместе открыли подарок Милы – вельветовую куртку с блестящими кнопками и прочими прибамбасами. – Вау! – воскликнула именинница взглянув на популярный лейбл. – «Вау» – в смысле нравится?