Натягивая одеяло на лицо, Симона гневно подумала, что не заслужила упрёков, ведь за все годы этой самой учёбы она ни разу не опоздала и вставала всегда сама, без чьей-либо помощи. – Мам, мне ко второй, – лениво ворочая всё ещё сонным языком, пробубнила Симона. – Яков Алексеевич заболел. Мама к своей чести дополнительных вопросов задавать не стала, просто что-то сказала о завтраке, который остывает на столе, и закрыла дверь комнаты. Симона, блаженно потягиваясь, была просто на пике удовольствия. Часто ли так случается в жизни? Не заболей Яков Алексеевич, преподаватель, который вёл первую пару, и не напиши об этом староста в чате университета, ей бы пришлось всю ночь корпеть над чертежом. И не факт, что успела бы выполнить его на твёрдую «пять». А так и закончить до следующей недели времени хоть отбавляй, и поспать на часик больше возможность появилась. Нехорошо, конечно, радоваться чьей-то болезни, но преподаватель по перспективе выбрал для этого чертовски подходящее время. Сладко зевнув и перевернувшись на другой бок, Симона подремала ещё с полчасика. По-настоящему уснуть так и не удалось, но от такого вот медленного, размеренного пробуждения она чувствовала себя полностью отдохнувшей и готовой свернуть горы. Учитывая, что сегодня на сборы у неё было куда больше времени, горой номер один была назначена укладка, а номер два – макияж. Хватит, в самом деле, ходить на учёбу в костюме невыспавшегося зомби. Быстро покончив с подостывшей гречкой, Симона начала критически перебирать содержимое шкафа. В её арсенале не находилось экстремальных мини или блузок с декольте, заканчивавшимся ближе к пупку, как бывало в образах Миланы, но в целом вещи казались довольно стильными и шли ей. Жалея, что чёрная юбка так до конца и не отстиралась после встречи со сладкой колой в кинотеатре и придётся отдать её в химчистку, она выбрала светло-бежевые брюки и бордовую рубашку. Образ дополнили лёгкие завитки, хоть и выглядевшие не так идеально, как после укладки Миланы, но всё равно смотревшиеся неплохо. С макияжем пришлось поторопиться – работа над волосами отняла больше времени, чем она рассчитывала. Но в целом, выходя на солнечный весенний воздух, Симона чувствовала себя просто сногсшибательно. Кажется, даже двое проходящих мимо парней обернулись ей вслед. Приподнятое настроение улучшилось ещё больше, когда автобус, шедший до университета, подъехал почти сразу, как Симона добралась до остановки. Утром ей приходилось втискиваться в набитую людьми до упора консервную банку на колёсах, а теперь час пик схлынул, обнаружились даже свободные места. Вспорхнув по ступенькам, Симона оплатила проезд и, оглядывая полупустой салон в поисках места у окна, всё ещё продолжала бестолково улыбаться. Однако радость улетучилась, стоило увидеть сидящего на одиночном месте Женьку Дубинина. Этот невысокий, несмотря на уже давно минувший переходный возраст, всё ещё прыщавый паренёк с торчащими передними зубами, делавшими его похожим на кролика, всегда мучил её дурацкими приколами. Нет, ничего из ряда вон выходящего, как Макс, он, конечно, себе не позволял. Просто время от времени отпускал шуточки относительно её излишней озабоченности учёбой, называя «Симайкой-всезнайкой» или просто «симкой "МегаФона"» и прося переключить его на тариф подешевле. Ничего особо остроумного – Женька вообще не пользовался в их группе особой популярностью, ни у парней, ни у девушек. Он, как Симона, был одиночкой, и, видимо, боясь потеснить её на первом месте пьедестала отщепенцев, считал своим долгом самоутверждаться за её счет. Искренне надеясь, что сейчас, при отсутствии публики в виде одногруппников, он не захочет тренировать на ней своё остроумие, Симона быстро юркнула на свободное парное место у окна. Но не успел автобус тронуться, а она – заткнуть уши наушниками, как на свободном сиденье уже нарисовалась сальная русая голова Женьки: – Привет, Симка. Что такая нарядная, в «МегаФоне» корпоратив? Закатывая глаза и посильнее втискивая в уши вакуумные наушники, Симона отвернулась к окну, всем своим видом демонстрируя, что вечера юмора с её участием в качестве главного объекта насмешек не состоится. Женька попытался ещё что-то сказать, но она уже ничего не разобрала, так как всецело сосредоточилась на прослушивании аудиокомпозиций. В итоге парню, очевидно, надоело разговаривать самому с собой, и он тоже достал наушники. «Хорошо бы, конечно, и отсел подальше, – подумала девушка, следя за его движениями в отражении стекла, – но и так тоже нормально». Доехали без пробок до университета быстро. Так как остановка открывала доступ и к крупным магазинам, и к административным зданиям, народу на ней выходило достаточно много. Ступив на кое-где не окончательно избавившийся от остатков грязного снега тротуар, Симона убавила музыку в наушниках, мысленно готовясь к новой попытке Жени заслужить приз шутника года. Но одногруппника поблизости не обнаружилось. Симона даже чуть замедлилась, с любопытством оглядывая улицу. Неужели в автобусе остался? Нет, он точно выходил впереди неё. С секунду озадачившись странным исчезновением Женьки, она постояла, осматриваясь, а потом решила, ну и чёрт с ним, и бодро зашагала по дороге, ведущей к главному входу в университет. У самых ворот ещё с начала весны раскинулась габаритная лужа и, несмотря на практически наступивший май, всё не желала полностью пересыхать, продолжая затруднять попадание пешим студентам на территорию учебного заведения. «Те, кто ездит на машине, наверное, и не замечают существования препятствия», – думала Симона, аккуратно проходя по полоске сухого асфальта ближе к воротам. Однако ей вдруг преградила путь тёмно-синяя вроде бы «Лада Калина» – Симона слабовато разбиралась в марках. Видно, водитель собирался выезжать и не совсем корректно разворачивался, практически проехавшись ей по ногам. Симона замерла на узеньком клочке суши, ожидая, когда авто закончит свой манёвр и откроет ей путь вперёд. Но машина и не думала двигаться с места. За неимением лучшего варианта, девушка аккуратно, едва не касаясь мутной воды в луже, развернулась и пошла назад. Так, по крайней мере, она не будет находиться в шатком положении загнанной в угол. Времени до начала второй пары всё равно имелось прилично. Но не успела она сойти со своего островка безопасности, как машина резко поехала и вновь преградила ей путь, на этот раз с другой стороны. Манёвр авто вызвал волнение в водной мути, и Симона ощутила захлюпавшую в лёгких осенних сапожках холодную сырость. Теперь, осознавая, что машина неслучайно перегородила ей проход, девушка с надеждой подняла голову и посмотрела сквозь лобовое стекло на место водителя. Нет, только не он… Как Симона ни надеялась ошибиться, её догадка била в цель. За рулём, улыбаясь уже знакомой до боли злорадной улыбкой, сидел Максим. Поймав её взгляд, он надавил на сигнал, и машина пару раз громко взвизгнула, заставив Симону вздрогнуть. Вокруг уже стали собираться студенты – не только её одногруппники, но и студенты на курс старше, и вообще не их специальности. Все, кто до этого курил или просто разговаривал, теперь наблюдали за развитием остросюжетной драмы, разворачивавшейся перед воротами университета. Симона резко развернулась и уже не так аккуратно ринулась вперёд, надеясь успеть добежать до конца лужи прежде, чем Макс вновь преградит путь. Но, увы, оставались какие-то полметра, когда тёмно-синее авто выросло у её ног. Слыша смешки студентов, глазевших на происходившее действо, и видя, как злорадствует парень на водительском кресле, Симона вновь почувствовала в груди гнев, злобу, которые прежде никогда не давали знать о себе с такой силой. Ощущая, как губы сжимаются, а брови сдвигаются в злобный прищур, она уже собиралась со всей силы двинуть невысоким, но всё же острым каблуком промокшего сапога по фаре, когда Макс, видимо, нечто подобное заподозрив в её намерениях, резко вывернул машину в сторону парковки на территории университета и рванул с места. Фонтан брызг, поднявшийся из-под колёс газовавшего авто, превратил светло-бежевые, почти новые брюки Симоны в мокрое водогрязевое месиво… Глава 19 Нервно поглядывая на часы, Макс высматривал в окне синюю «Калину» Валеры. Первая пара в универе начиналась неизменно в 8:15, а потому друг заезжал за ним в 7:40 или самый край в без пяти восемь. Но сегодня, несмотря на то, что натикало уже 8:10, привычное авто на горизонте всё не показывалось. У друзей не было чётких договорённостей относительно времени выхода. Просто Валера, собравшись, заезжал за уже готовым к выходу Максом. Если один из них по какой-то причине идти на учёбу не собирался, он оповещал об этом заранее. Однако такое бывало редко, ведь друзья чаще прогуливали вместе. Наконец, не выдержав, Макс набрал номер Валеры. В трубке долго звучали размеренные гудки и, когда Макс уже собирался отключиться, вдруг послышалось хриплое: «Алло», – голос друга звучал вяло, как будто тот ещё секунду назад спал. – Ты что, на пары сегодня не идёшь? – слегка обидевшись, что друг не предупредил его о прогуле, спросил Макс. – Так нам ко второй, – еле-еле справляясь с душившей его зевотой, отозвался Валера, а затем, вынужденно зевнув, добавил, – вчера же староста в группе написала, что Яков заболел. Максим, искренне подивившись тому, как он мог проглядеть сообщение, ничего не ответил, а просто полез открывать упомянутый чат, оставляя Валеру висеть на линии. Сообщение там и правда было, но почему-то оно не высвечивалось как новое, словно Макс уже прочитал его ранее. Пока парень хмурился, пытаясь осмыслить, как такое возможно, ведь он совершенно точно видел данный текст впервые, Валера зашуршал в трубке не то одеялом, не то подушкой и, бросив: «Перед второй заеду», – он отключился. Макс, с секунду продолжая гипнотизировать сообщение, мысленно отмотал события воскресенья и, неожиданно осознав, замысловато выругался: – Лена! Чёртова идиотка! Сообщение пришло, когда она шарилась в моём телефоне. Вот дура, мало того прочитала, так ещё и ни слова не сказала, – для Макса каждый утренний подъём и без того был подобен подвигу (отчасти потому, что обычно он допоздна засиживался за приставкой). Злобно щёлкнув пультом, он надеялся найти что-нибудь по телику, что-то, что поможет убить время. Там, конечно же, по закону подлости ничего дельного не оказалось. Благо, Валера, видимо, уже не смог уснуть после звонка друга и заехал за ним раньше ожидаемого времени. Пристёгивая ремень безопасности и подмечая, что за выходные салон машины начисто пропитался излишне сладким и резким парфюмом Вики, сделав небольшую щёлку для свежего воздуха, Макс думал, что они вот-вот тронутся. Валера же, пристально смотревший на него с самой посадки в авто, трогаться почему-то не спешил. Макс уловил в его взгляде немой вопрос, словно друг ждал от него какого-то ответа или даже объяснения. Но Макс искренне не понимал, чем это могло быть вызвано, пока Валера в конце концов не сказал: – Что с тобой в субботу за фигня происходила?! Ты представляешь, какой мне скандал Вика устроила из-за того, что я согласился тебя взять? У тебя что, биполярка – то хочу, то не хочу, то пойду, то не пойду? – хотя формулировки были довольно упрекающими, в интонациях парня читалось скорее любопытство, нежели раздражение. Макс соображал, что бы ему ответить, когда друг внезапно с усмешкой продолжил: – Ты, кстати, не угадаешь, кого мы там видели. Я думал, Рускова вообще из дома не выходит, кроме как на учёбу, а тут вдруг… – на полуслове Валера вдруг остановился, и Макс буквально услышал шестерёнки, прокрутившиеся в его голове. – Так ты с ней в кино пойти собирался? – двусмысленно ухмыляясь, наконец выдал Валера. – Она, конечно, девка симпотная, фигура, ноги, но мне всегда казалось, что тихони не твой типаж, – Валерины злорадство и воображение разыгрывались с каждой новой секундой молчания Макса. – Ты совсем поехал? – не выдержал последний и выпалил первое, что пришло на ум. – Я хотел «Последний удар» посмотреть, а как увидел, что ближайший сеанс в 22:30, свалил. Не думал же ты, что я потащусь с вами на эти любовные сопли? На такое только бабы и подк… женатики вроде тебя ходят, – «подкаблучников» на «женатиков» Макс заменил в последний момент, сообразив, что это будет уж слишком грубо. Ему не хотелось ссориться с Валерой, просто его бредни отчего-то вывели из себя. – Мы вообще поедем сегодня? – уже мягче и, желая сменить тему, добавил он. Валера молча вырулил на дорогу, и они поехали в полной тишине. Чтобы разрядить обстановку, Макс рассказал про своё воскресное рандеву с Леной, не преминув сообщить о прочитанном объявлении в группе, из-за чего он сегодня и встал к первой паре. Друзья вместе посмеялись и к моменту, когда они въехали на территорию университета, мини-конфликт был полностью исчерпан. Валера, покинувший авто первым, щурясь от солнца, уже собирался пискнуть брелоком, заблокировав машину, как вдруг Макс с проворством ниндзя выхватил ключ зажигания из его рук и прыгнул на водительское сиденье, заводя машину. «Я сейчас», – только и услышал Валера, ошарашенно глядя вслед отъезжавшему авто. За машину парень не переживал: уже полтора года как Макс получил права. Друг миллион раз жаловался ему, что отец, стоит заговорить о покупке тачки, заводит извечную шарманку на тему: «Я в твои годы…» Суть тирады сводится всегда к одному: хочешь машину – найди работу. В принципе Валере не было жаль одалживать Максу свою машину, но сейчас произошедшее выглядело как минимум странно. Макс не понимал, что на него нашло. Просто, когда взгляд выхватил из толпы снующих студентов Симону, пробирающуюся по узкой полоске асфальта, силясь не наступить в лужу, чертёнок на плече шепнул: «Ты чуть не поссорился с лучшим другом из-за этой замухрышки, она заслуживает мести». Было чертовски приятно следить за её беспомощными попытками обойти авто. Макс искренне веселился, с удовольствием отмечая, что у его импровизированного шоу появились зрители из числа студентов. Но, видя, как Симона буквально багровеет от ярости и недобро косит на ближайшую к ней фару, парень понял, что пора завязывать. Не хватало ещё, чтобы эта полоумная тачку попортила. Как он потом Валере это объяснит? Резво вывернув руль, он что было сил вдавил по газам, наслаждаясь эпичным завершением своего представления, грязевой волной вылившимся на брюки Симоны. – Ты что, вообще больной? – сходу напустился на него Валера, как только Макс припарковался и вылез из машины. – Ты об этом? – возвращая ключи, Макс кивнул на грязевые брызги, разводами покрывшие глянцево-синий авто. – Не парься, после учёбы заедем на мойку, я заплачу. Слава богу, у папаши пунктик только по поводу тачки, в остальном деньгами он меня не обделяет. – Я не об этом, – прикуривая, начал Валера. – Может, всё же объяснишь, какого лешего ты докапываешься до Русковой? Целых три года учёбы в упор её не замечал, а сейчас как с катушек съехал. – А тебе её жалко, что ли? – тоже зажимая в зубах сигарету и чиркая зажигалкой, хмыкнул Макс. – Не охота, знаешь ли, если она суициднуться из-за твоих наездов решит, потом соучастником проходить, – выплюнул Валера слова вместе с облаками дыма. – Соучастником в чём? – после длинной затяжки сощурился Макс. – В доведении до самоубийства. Если не знаешь, за такое сажают. – Ты, блин, архитектор или хренов юрист? – Макса угроза друга не особо впечатлила. – Пусть докажут вначале. – Ну, тут ты им задачку заметно облегчил – пол-универа свидетелей, как ты её из лужи окатил. – Ой, да забей! – нервно стряхивая пепел, бросил Макс. – С чего ты взял, что она рипнуться решит? Я же так, просто прикололся пару раз. – Может, объяснишь наконец, с чего вдруг такое внимание? – щелчком отправляя бычок в сторону урны, но промахиваясь, уже более спокойно спросил Валера. Макс, повторяя его движение, но попадая точно в цель, вздохнул и огляделся. Двор опустел – очевидно, пара началась. Друзей отсутствие пунктуальности никогда особо не волновало, а потому Макс, понимая, что всё же должен объясниться с другом, счёл, что сейчас, без лишних ушей, самое подходящее время. Валера слушал, облокотившись на машину и не перебивая, а когда Макс закончил, изрёк нелитературное выражение, синонимом которому была фраза: «Всё очень плохо!» Парни не спеша подходили к входу в здание университета, когда Валера, тем не менее, заметил: – Но я всё равно не понимаю, чего ты на неё-то так взъелся?! Она, может, от твоего батька в ещё меньшем восторге, чем ты от её мамки? – Да плевать мне, – отдавая куртку в гардероб и забирая номерок, бросил Макс, – от чего она там в восторге! Один её вид меня просто вымораживает. 22 апреля, четверг Глава 20 Последние полторы недели показались Симоне пребыванием на адской сковородке. После инцидента с лужей Макс ощутимо вошёл во вкус. Каждое утро он караулил её, как она поняла позже, на машине своего друга – кажется, Валеры. Каждое утро девушка шла на учёбу, молясь, чтобы сегодня его не было. Однако стоило ей оказаться рядом с никак не желавшим просыхать мини-озером, как откуда ни возьмись пролетала синяя «Лада», и она оказывалась по уши залита водой. Самым паршивым было не то, что ей целый день приходилось сидеть в мокрой одежде, – угнетал факт, что Макс превратил её из незаметной тихони во всеобщее посмешище. Половина университета выходила утром поглядеть на брызговое шоу. Да и в течение дня парень то и дело к ней цеплялся. В столовую вообще пришлось перестать ходить. Поэтому сейчас, сидя в уютной светлой кофейне в разгар учебного времени и вдыхая аромат свежей выпечки, Симона чувствовала себя неподдельно счастливой. Ощущение комфорта и безопасности никогда не было для неё столь ценным подарком. Вчера, когда папа предложил встретиться, она осознала свою невероятную потребность в эмоциональной передышке, и встреча с ним – как предлог для прогула – пришлась весьма кстати. Просто так взять и не пойти на учёбу Симона не могла. Хотя ей хотелось. Последние пару дней она вставала в такую рань, дабы успеть появиться на занятиях раньше Макса, что ей казалось, будто она вовсе не спит. И пусть способ работал – ведь вчера и позавчера он приехал позже неё, не сумев обрызгать – ежедневно глядя на всё увеличивающиеся круги под глазами, она понимала: долго это продолжаться не может. Девушка-официант с чёрным начёсом, напоминавшим дреды, подошла к столику у окна и поставила перед Симоной чашку умопомрачительно пахнущего латте с двойной пенкой. Напиток приятно защекотал ноздри, и она закрыла от удовольствия глаза. Кто бы мог подумать, что Симона будет скучать по своей незаметности. Однако сейчас она бы многое отдала за то, чтобы влезть в шкуру размытой фигуры, не попадавшей в фокус объектива жизни. В частности, в фокус Макса. Видимо, метафоры с фотографическим уклоном – это у неё от папы. Вспомнив о нём, Симона посмотрела на часы в телефоне. Уже на 13 минут опаздывает. Папа… В этом был он весь. Всегда куда-то спешит, но нигде не может появиться вовремя. Сейчас влетит запыхавшийся, с большой чёрной фотоаппаратной сумкой наперевес и обезоруживающе бросит: «Извини, дочь, съёмка затянулась». От представления такой до боли знакомой с детства картины Симона невольно улыбнулась, делая глоток кофе. Да уж, если бы не мамина собранность, Симоне в детстве пришлось бы трудно. Но она не злилась на родителя. Несмотря на вечные опоздания, ещё ни разу не случалось, чтобы он вовсе не пришёл. А она всё равно никуда не спешит. Смакуя кофейное послевкусие, Симона перевела взгляд на улицу, куда выходило большое панорамное окно у её столика. Провожая взглядом редких прохожих, она снова погрузилась в мрачноватые размышления о положении вещей в её жизни. Всю прошлую неделю она порывалась написать Максу, выяснить, почему он так жесток с ней, зачем всё это делает. Но теперь осознавала, что по большому счёту ей безразлично. Плевать, что у него там замкнуло в голове и с чего он задался целью сжить её со свету. Ей неинтересна причина, она просто хочет это прекратить. Только вот как? Перевестись в другое учебное заведение? Не вариант. Да и много ли она выиграет, если летом начнёт жить под одной крышей с мучителем? Вот уж будет «счастливая» семья. Об этом Симоне вовсе не хотелось думать, даже представлять, что её ждёт. Нажаловаться маме тоже был не вариант. Когда всё дойдёт до Бориса Антоновича, в лучшем случае он не воспримет происходящее всерьёз, а в худшем – задаст парню взбучку, после которой он станет ненавидеть её ещё сильнее. Нет, ей надо было найти какое-то иное решение. Почему-то на ум пришли слова доктора Хауса, сказанные в одном из эпизодов сериала: «Если не знаешь, что за болезнь, – лечи симптомы». А ведь это и в её случае идея. Изменить отношение Макса к своей скромной персоне она, скорее всего, не в силах. Значит, надо не давать ему возможности ей вредить. Первым в списке симптомов был утренний ледяной душ из лужи. Вставать в такую рань до конца учёбы она не в состоянии. Вот бы придумать способ проникать на территорию университета как-то незаметно. Может, с толпой научиться смешиваться? Придумывая, как это возможно устроить, на ум сам собой пришёл её одногруппник Женька. Вот куда он всегда пропадает после того как автобус останавливается на нужной им остановке? Ведь всякий раз, когда они едут вместе, он выходит в куче народа и словно исчезает, однако на лекциях оказывается раньше Симоны. Как это ему удаётся? И, главное, как ей самой научиться проделывать то же самое? Внезапно от воспоминаний в уголке сознания шевельнулась идея. А вдруг существует другой вход в университет? Девушке стало любопытно. А главное – забрезжил луч надежды. Отодвинув наполовину пустую кофейную чашку, она положила на её место смартфон и принялась тормошить туда-сюда Google Карты. Увлёкшись поисками мифического прохода, Симона перестала замечать движение вокруг себя, а потому вздрогнула, когда прямо над ухом кто-то сказал: – Извини, дочь, съёмка затянулась. – Папа, – убирая телефон и протягивая руки для объятий, улыбнулась Симона. – Как дела? – освобождаясь от увесистой сумки с тысячей замочков и вышивкой «Дмитрий Петрович – ваш фотограф», перекинутой через плечо, как у почтальона, спросил папа. Симона выждала с ответом, дав ему время повесить свинцового цвета пальто, делавшее его похожим на частного сыщика из голливудских фильмов. Когда он в конце концов сел, приглаживая слегка седеющие на макушке, тёмные, отдающие рыжиной, как у неё, волосы, она ответила: – Всё хорошо. А ты как? Где проходила съёмка? Но папа не успел ответить, отвлёкшись на всё ту же официантку с причёской растафари. Его заказ состоял из чая, трёх сэндвичей с разными вкусами, к удивлению Симоны один был с тунцом – насколько она помнила, папа не жаловал рыбу – и пирожного с латте ей самой. Когда официантка повторила пункты, выбранные гостями, и удалилась, отец посмотрел на Симону. На секунду в его глазах, едва заметно подёрнутых с боков паутиной морщинок, мелькнуло беспокойство. – С тобой точно всё хорошо? – он пристальнее посмотрел на дочь. – Вид у тебя замученный какой-то. Ты вообще спишь? «Сон мне только снится», – хмыкнула про себя Симона, а вслух успокаивающе ответила: – Сессия на носу, допоздна засиживаюсь. Но ничего, скоро уйду на практику – будет время выспаться. – А где практика? – папа, должно быть, успел забыть, что не ответил на вопрос о его делах и месте съёмки. – Да у меня она будет значиться только по документам, ходить каждый день не придётся. Мама договорилась с… – тут Симона запнулась, не решив, как называть при папе Бориса Антоновича и насколько этично упоминать его в беседе. – В общем, всё подпишут, – неловко прихлёбывая остатки уже холодного кофе со дна чашки, закончила она. Папа, разгадав причину неловкости, усмехнулся и невозмутимо изрёк: – Сима, я знаю, что твоя мама снова выходит замуж. И я рад за неё. Тебе нет необходимости тушеваться из-за этого. Я, к слову говоря, пригласил тебя сегодня не просто так: хотел кое с кем познакомить. Глаза Симоны вдруг округлились.