Наступил вечер, закрывались государственные учреждения. Получить сведения о гражданине Павлинском не было возможности. Порой бесило, что приходится тормозить на таких мелочах! Под занавес дня сотрудники собрались в отделе. – Завтра выясним про этого товарища, – уверил Чумаков. – Прямо с утра и побегу. Кстати, супруга Коробейника Валентина Симчук во второй половине дня была сущей паинькой. Идеальная семейная пара. Поужинали с мужем в столовой у порта, потом гуляли по набережной, посетили Потемкинскую лестницу. Представляете, уже находятся смельчаки, которые лезут в воду. Но наши фигуранты не из таких, они полюбовались видами, потом под ручку прошли по аллеям. Валентина Тимофеевна так доверчиво льнула к мужу, а у того даже в мыслях не было, что ее поведение неестественно. – Выяснили про однорукого? – Пинчук Валерий Михайлович, до войны работал в администрации Привоза. Руку потерял в сентябре 41-го. Горожане работали на строительстве укреплений, налетели «мессеры», кого-то убило, а Пинчуку руку оторвало. В эвакуацию не собрался, остался в городе. Держал эту самую мясную лавку… хотя и при немцах был тот же ассортимент: кожа да кости. Данные о сотрудничестве с немцами отсутствуют. Как и данные о сотрудничестве с подпольем. Вы же не думаете, товарищ майор, что эти двое там… совмещают приятное с полезным? – Что я думаю – государственная тайна, – отшутился Лавров. – Что имеем по остальным фигурантам? – Мещерский проводил совещание партийного актива, – отчитался Казанцев, – Разносил народ за недостаточную активность и партийный энтузиазм. Потом ездил в ДК «Приморье», где ведутся восстановительные работы, учинил разнос за леность и неповоротливость. ДК действительно могут восстанавливать быстрее. К окончанию дня шофер привез его в ресторан «Лазурный» на Приморском бульваре, где секретарь райкома съел две порции жареной барабульки. Трапезничать он изволил в отдельном помещении, а я лишь видел, как официант таскал ему еду. В принципе Мещерский не роскошествовал: барабулька – она и в ресторане барабулька. – Он сидел один? – Неизвестно. Мещерский зашел через главный зал, но есть еще черный ход. Впрочем, сомнительно – блюда доставлялись одному человеку. – Допросить официанта не пробовал? – Не хотелось бы спугнуть раньше времени, – объяснил капитан. – Допросить никогда не поздно. Но это все-таки первый секретарь, если узнает, что за ним следят, пойдет слух. А официант ему проговорится – тут и к бабке не ходи. Мещерский – завсегдатай заведения. Он, кстати, в бытность партизаном пару раз налеты на него совершал, когда там офицеры развлекались. – Надеюсь, он не с Горобцом там встречался? – проворчал Лавров. – А что? Начали в пельменной, продолжили в ресторане. – Горобца там не было, – подал голос Осадчий. – Валентин Андреевич весь день находился на работе, а покинул горсовет только после девяти вечера. Он в одиночку совершил пешую прогулку через квартал, пришел домой и больше не выходил. Товарищ майор, вам не приходит мысль, что тот, кого мы ищем, знает, что мы следим за всеми фигурантами, и вряд ли будет совершать что-то предосудительное? – Ладно, не морочьте мне одно место, – поморщился Алексей. – Без ваших инсинуаций голова забита. Приказываю идти спать, и чтобы через минуту здесь никого не было. Завтра воскресенье, но чтобы были как штык. Эту ночь он опять провел в Управлении. Личной жизни у майора не было, квартира не тянула. Пойти все равно было некуда. Неприятностей на Молдаванке он не опасался – отбоялся свое за годы войны, просто не хотелось тащиться в такую даль, а потом обратно. Он пил чай с сухими баранками, курил у окна, задумчиво глядя, как на небе вспыхивают и гаснут звезды. Потом ворочался на неудобном диване, из которого торчали острые пружины, наконец, заставил себя уснуть… Глава девятая Наутро Паша Чумаков обрадовал новостью: он нашел Павлинского! Не золото Колчака, конечно, но хоть что-то. – Есть такой кадр в городе Одессе, товарищ майор. Проживает в Бугаевке на улице Водопроводной, дом 16, – надо полагать, это частное строение. Кстати, для справки, – на улице Водопроводной никогда не было водопровода, испокон веков люди пользуются колонками и колодцами. Это так, к сведению. Павел Викентьевич Павлинский, ровесник века, так сказать, имеет медаль «За оборону Одессы», бобыль, до войны работал специалистом по подземным коммуникациям в тресте «Одессэнерго». Проверку проходил, претензий нет, имеет хорошие отзывы от руководителей партизанского движения. В данный момент трудится в жилищной конторе на улице Луначарского, занимается тем же, что и раньше, – прокладкой коммуникаций. Но несколько дней назад сломал руку, когда провалился в какую-то канаву, поэтому в данный момент находится на больничном. – Еще один однорукий? – поморщился Лавров и задумался. Возможно, и не самая захудалая зацепка. В силу своей работы у Павлинского есть возможность спускаться в катакомбы, причем совершенно безнаказанно. То, что искомая банда использует подземелья, сомнений не вызывало. – Будем следить или сразу возьмем? – деловито осведомился Казанцев. – Сразу возьмем и доставим в Управление – послушаем, что он скажет. Не забываем, это не допросы, а беседы. Нам нечего инкриминировать этим людям. Чего напряглись, товарищи офицеры? – Алексей с усмешкой обвел взглядом лица подчиненных. – Мне достаточно одного сотрудника, чтобы доставить в Управление человека со сломанной рукой. Бабич, со мной, остальные работают по своим направлениям. Район Бугаевка, примыкающий с запада к Молдаванке, был, мягко говоря, не самым респектабельным районом Одессы. Промышленные предприятия, трущобы, местность разрезали балки, заваленные мусором. Неказистые строения нависали друг над другом. Улица Водопроводная была сплошь застроена частными домами, за ней, на соседней улице, стояли дома повыше, небольшие промышленные предприятия за бетонными оградами. Сквозь кусты с позеленевшей листвой просвечивало одноэтажное строение с завалившейся крышей. За грядками в хозяйстве не следили, они благополучно зарастали сорняками. У крыльца лежала куча дров, справа на веревке сохли штаны. Хозяин все же был и что-то делал. Калитка на замок не запиралась. Оперативники вошли во двор, настороженно глядя по сторонам. Собака не залаяла. Между кустами к крыльцу петляла дорожка. Лавров взбежал на крыльцо, постучал в сбитую из горбыля дверь. На всякий случай отступил за косяк – бывали случаи, когда встречали не хлебом-солью, а наоборот. Строение помалкивало. Бабич не стал подниматься на крыльцо, походил вдоль дома, затем вскарабкался на фундамент, держась за выступ в раме, заглянул в окно. Поморщился – занавески были плотно задернуты. – Любопытной Варваре… – напомнил Лавров. Бабич спрыгнул обратно в бурьян. Дом продолжал молчать, никто не отзывался. Рождался резонный вопрос: ходит ли на работу человек со сломанной рукой? За соседней оградой, где на частокол были насажены глиняные горшки, кто-то шевельнулся. Показался любопытный нос. Голова старушки практически сливалась со старинным горшком. – Здравствуйте, – сказал Алексей. – Ваш сосед дома? Только не говорите, что не знаете. Качнулась ограда, брякнули горшки, и затряслись позеленевшие кустики малины. Старушка отступила в дом – держать оборону. – Несознательная гражданка, – прокомментировал Бабич и сплюнул под ноги. – Могу привести, если хотите. – Дом обойди, – приказал Лавров, – Проверь окна, да шибко не высовывайся, мало ли что. – Есть. – Бабич расстегнул кобуру и удалился за угол. Алексей подергал дверь – заперто. Замок выглядел внушительно, но заперто было выше – очевидно, там имелась задвижка. Возникла странная мысль: в доме кто-то есть. Заперто изнутри. А если в доме нет никого, значит, у хозяев имеется странная привычка гулять в окна. Он тоже на всякий случай расстегнул кобуру. Огородики в районе были крохотные – с боем отвоеванные у глинисто-каменистой почвы. Эти досадные задержки начинали раздражать. Здесь – ждешь, там – ждешь! Никакого уважения к органам! Он уже прикидывал, сможет ли ударом ноги выбить дверь, когда из-за угла выпрыгнул встревоженный Бабич с пистолетом в руке. – Товарищ майор, там тело в дальней комнате… Вроде висельник, я точно не разглядел… Он что, с собой покончил и именно сегодня? В подобные совпадения майор не верил. Что происходит, черт возьми? Почему они хронически не успевают?! Злость ударила в голову. Он влепил подошвой по двери, выбил ее к чертовой матери! Дверь распахнулась, удержавшись в массивных петлях. Алексей влетел в пропахшие гнилью сени, прижался к стене у прохода в комнату. На голову посыпались какие-то резиновые плащи, грабли, металлическая цепь неизвестного происхождения. Еще один удар – дверь открывалась вовнутрь. Майор проник в скромно обставленную комнату. Здесь стоял стол, несколько стульев, убогий сервант, вполне еще добротная печь. Дверь в дальней стене была распахнута. Он вбежал в маленькую спальню, где стояла железная кровать со скомканным бельем и дырявым матрасом. В центральной части потолка, там, где должна быть люстра, чернел крюк, за него и цеплялась веревка. Зрелище малоаппетитное, комок тошноты подпрыгнул к горлу. Бабич лез следом, нечаянно толкнул – и в поисках опоры майор чуть не обнял висельника. – Смотри, куда прешь… – зашипел он. – Давай к окну, Валентин, проверь там все… Заскрипела рассохшаяся фрамуга – створки были сведены, но на шпингалеты не заперты. Бабич высунулся наружу, помедлил. За крохотным палисадником находилась дырявая ограда, за ней росла рябина, валялся мусор, вздымался бурьян. Соседи с этой стороны не жили – захламленная балка выходила к параллельной дороге. Алексей немного успокоился, стал осматривать тело. Это был гражданин Павлинский – именно таким описал его Билык. В исподнем, долговязый, с босыми волосатыми ногами. Фигурант был мертв, даже не стоило проверять. Исказилось и без того малосимпатичное лицо, глаза вылезли из орбит. Бечева была прочной, невзирая на небольшой диаметр, легко выдержала тело. Конец веревки был затянут на крюке морским узлом. Руки висельника свисали вдоль тела. Левая конечность выглядела какой-то вывернутой. Потолок был невысокий – еще немного, и ноги мертвеца уперлись бы в пол. – Самоубийство, товарищ майор? – хрипло спросил Бабич, затворяя окно. – А почему бы и нет? Узнал, что мы им интересуемся, понял, что это конец, и айда на тот свет… – Ты еще пофантазируй про душевные томления на фоне мыслей о неотвратимости наказания, – фыркнул Алексей. – Не та это публика, чтобы кончать с собой, когда есть прекрасная возможность покинуть город. И откуда бы он узнал, что мы им интересуемся? – Так это… – растерялся Бабич. – Тот же Билык, с которым вы вчера беседовали, мог знать. – Булавина тоже Билык прикончил? Уймись, Валентин, Билык к этому делу точно не причастен. Превозмогая отвращение, Лавров коснулся руки мертвеца. Кожа была теплой. Опять теплая! Преступники на шаг опережали контрразведку, и это, похоже, становилось нормой. Мужчина скончался совсем недавно. Что и подтвердил косвенным образом грохнувший за оградой пистолетный выстрел! Разлетелось со звоном стекло, посыпались осколки. Лавров отшатнулся, Бабич взлетел на кровать. Пуля угодила в плечо мертвецу, и он завертелся в петле. Это смотрелось как полный сюрреализм! Прогремел новый выстрел, разбилась вдребезги вторая часть оконного проема, пуля выбила щепку из косяка перед комнатой. – Валентин, ты в порядке? Заскрежетали пружины, затряслась сетка – Бабич слетел с матраса, бросился к стене, в которой был прорезан оконный проем. – Товарищ майор, давайте сюда, я прикрою! – Он высунулся, дважды выстрелил в окно и снова повалился на колени. С улицы продолжали стрелять. Пули бились в стену, влетали в горницу через проем. Пауза в стрельбе – Лавров проделал прыжок, прижался к стене слева от раскуроченного окна. Быстро высунулся, выстрелил наугад, снова отпрянул. За короткий миг удалось вникнуть в обстановку. Стреляли из-за ограды, отделяющей палисадник от внешнего мира. Там валялись горы мусора, произрастал чахлый кустарник. Далее – балка, за ней дорога, за которой просвечивал бетонный забор предприятия. Алексей присел, на корточках добрался до подоконника, вскочил, выпустил еще одну пулю. Противник с опозданием ответил – свинец прошел над головой. Стреляли двое, кто-то перебежал за ветками кустарника. – Товарищ майор, кто такие? – Они убили Павлинского… – Он снова высунулся, но выстрелить не успел. – Прямо перед нами это произошло, уходить не стали, прятались в балке, ждали, что мы появимся… Одним ударом двух зайцев, понимаешь, что я хочу сказать? – Тогда уж трех… – криво ухмыльнулся Бабич. – Чем я не заяц, товарищ майор? Слушайте, а как они узнали, что мы придем к Павлинскому? Вопрос был очень интересный, Алексей дорого бы отдал, чтобы знать ответ. – Давай, заяц, на счет три… – Они подлетели одновременно, открыли беглый огонь. За оградой кто-то заметался, захлопали рваные выстрелы. Инициатива переходила к оперативникам, злоумышленники сообразили, что с засадой не подфартило. Офицеры метнулись к стенам, перезарядили пистолеты. Два силуэта отступили к балке. Один пятился, держа пистолет на вытянутой руке, другой скачками уносился прочь, прыгнул в балку, стал рваными хлопками прикрывать сообщника. Мужчины средних лет, одетые в гражданское, на головах кепки – лица вроде незнакомые… Из соседних домов раздались крики – граждане выражали протест. Истошно залаяла собака. Увы, не тот район, где можно мгновенно добыть подкрепление… Алексей перекатился через подоконник, спрыгнул в бурьян. – Валентин, за мной, я прикрою! – Он стрелял с вытянутой руки. Преступники спрыгнули в балку, через несколько секунд возникли на другой стороне. Они убегали к дороге. Голова раскалилась от злости. Лавров ногой разбил штакетник, пробился через кустарник. Бабич возбужденно дышал в затылок. Ветки впивались в обмундирование. Офицеры вырвались на простор, стреляли на бегу. Чужаки скрылись за штабелями бетонных блоков, снова показались. Мелькали небритые злые лица. Они пропали за углом дощатого строения – уже у самой дороги. Отчаяние гнало оперативников, о том, что пуля – дура, как-то не думалось. Алексей вырвался вперед. Балка оказалась неглубокой, перелетел через нее, как по воздуху, кинулся дальше. Бабич не отставал, снова перезарядили. У каждого оставалось по последней обойме. Эх, знать бы заранее, что придется вести боевые действия… Заработал двигатель – это прибавило прыти. Значит, злоумышленники прибыли на автомобиле, оставили его на параллельной дороге, где практически не бывает движения, ведь большинство предприятий закрыто. Там еще даже не начинались восстановительные работы… В стороне кричали люди – случайные прохожие. Когда майор выбежал из-за дощатой постройки, грязно-серая неприметная эмка уже выбралась на дорогу. Двигатель выл и кашлял. Алексей споткнулся – ну, никак без этого! Бабич опередил его, первым выбежал на проезжую часть. Распахнулась дверь уходящей машины, высунулась рука с пистолетом, грохнул выстрел. Бабич повалился на раскуроченный асфальт, покатился, как полено. Машина подпрыгнула на ухабе, из рук бандита выпал пистолет. Послышалась ругань – но не останавливаться же! Дорога, изувеченная рытвинами, вела прямо, ее обрамляли бетонные заборы, узкие примыкающие проезды. Район был безлюден. Машина удалялась, из нее уже не стреляли.