– Так и знала, – торжествующе воскликнула Эльга. – Ты из Прочного круга. Но на солдата не похож, – и вдруг она охнула, прикрыв рот ладошкой. – Я поняла. Тебя призвали на службу. Ты новобранец, вот ты кто! И все остальные, кроме Скиндара и Виннигара – тоже новобранцы. Риордан в смущении топтался на месте, не поднимая глаз. – Это нехорошо, – решительно заявила Эльга, покачав головой. – Раньше набор всегда начинали с Гроендага. У нас лучшие школы боя и самые подготовленные рекруты. Значит, это правда? Мастер войны решил обойтись без Гроендага? Риордану осталось только развести руками, вернее рукой, потому что вторая держала платок у щеки. – Ладно, наверное, ты тут ни при чем, – великодушно заявила Эльга. – Ты выдержал испытание и прошел отбор, в чем же тебя винить? Но если народ об этом узнает, будет страшный скандал. Но я никому не скажу, можешь не сомневаться. Я хоть и болтушка, но тайны хранить умею. Веришь мне? Риордан с готовностью кивнул. – Хорошо, – улыбнулась девушка. – Идем, чего стоишь как вкопанный? А ты кто по специальности? Погоди, не говори, я сама догадаюсь. Для молота ты щупловат, для топора тоже… – Эльга вновь остановилась и от досады хлопнула себя по лбу. – Ну, как я сразу не поняла! Невысокий, длинные руки, наверняка подвижный. Ты меченосец! Ну, конечно! Я права? Риордан смущенно кивнул. На самом деле, он не считал себя меченосцем. Он вообще ни кем себя не считал и даже толком не понимал, как его угораздило здесь очутиться. Эльга встала рядом и вытянула вперед руку. – Давай померяемся. Ничего себе! А кисти-то, кисти какие! Мне бы такие хваталки. Меченосцы – элита. Отец говорит, что с клинком работают многие, но настоящих виртуозов, одаренных от природы, единицы. Как же тебе повезло с руками! Поэтому Скиндар тебя и выбрал. В голове Риордана все смешалось. В родной деревне его фигура не считалась привлекательной, скорее наоборот, была постоянным предметом насмешек. А тут, оказывается, у него выдающееся от природы сложение. Эльга воровато оглянулась по сторонам, а потом протянула Риордану раскрытую ладонь. – Не обижайся, просто я очень хочу попробовать. Пожать руку настоящему меченосцу Не волнуйся, нас никто не видит. В Вейнринге люди часто здоровались за руку, так что Риордан не углядел в этом ничего предосудительного. Он пожал узкую ладонь девушки. Она прыснула. – И это все? Жми со всей силы! Еще! Ой, хватит! Отпусти! Перестань! Эльга выдернула руку и затрясла ладошкой. Потом посмотрела на Риордана каким-то новым взглядом: – Ну, ты даешь. У тебя пальцы словно жернова. Признаюсь по секрету, я испытывала наших парней. Так, ради шутки. Но такого не припомню. Знаешь, раньше они надо мной подсмеивались из-за роста, а теперь приходят и приглашают прогуляться до околицы. Приносят цветы и всякие сласти. Смешно, правда? Я и сама переживала пару лет назад. А вдруг я вырасту величиной с колодезного журавля? Но доктор Арист, к которому мы сейчас идем, успокоил, что, дескать, все растут по-разному, некоторые равномерно, а некоторые сразу, вот так, как я. И знаешь, за год я почти совсем не выросла. Я делаю зарубки на двери и проверяю каждую неделю. А тебе уже исполнилось семнадцать? Да чего я спрашиваю, дура, конечно, исполнилось, раз тебя призвали. Мне исполнится семнадцать через четыре месяца. Только девушек в войско не берут, по крайней мере, в солдаты. Обидно, правда? Можно стать маркитанткой, санитаркой и еще кое-кем, ну ты понимаешь. Риордану краска бросилась в лицо, но Эльга продолжала, как ни в чем не бывало: – А я бы хотела стать воином. Говорят, что в некоторых королевствах это разрешено, но не в Овергоре. Думаешь, что я спятила? Да я изучаю мастерство боя с десяти лет, если хочешь знать! Сначала самостоятельно, а потом, когда отец вернулся со службы, под его началом. Слушай, а вот бы нам с тобой устроить поединок? Скажем завтра. У нас за домом есть специальная площадка и навес с вооружением, там отец тренирует наших парней. Давай встретимся на рассвете? Мне ужасно хочется помериться силой с настоящим меченосцем. Придешь? Риордан не без робости кивнул. Вот будет конфуз – уступить девчонке. Но потом он вспомнил, что одолел самого Виннигара, расправил плечи и еще раз кивнул, уже с достоинством. Они шли какими-то узкими переулками, в которых две телеги если бы и разминулись, то с трудом. Перед заборами росли сливы и ринды с иссиня-черной корой. На их ветвях висели круглые плоды, усаженные тупыми иголками. В другое время Риордан сорвал бы пару-другую, но не сегодня. Девушка периодически бросала на своего спутника пристальные взгляды. Она рано осталась без матери, и ее воспитанием занимался отец, который жил и бредил войной. Боги не были благосклонны к Йельду и не дали ему сына. Но в память о жене, которую он любил до сих пор, каждый день видя ее отражение в единственной дочке, Йельд не стал приводить в дом другую женщину. Зато Эльге приходилось разделять взгляды отца касательно всего на свете и подвергаться странному для девочки методу воспитания. Ей не пришлось овладеть искусством метлы и половника, но она имела представление о технике боя с любым оружием. Школа Йельда-оружейника была не самой большой, но одной из самых уважаемых в Гроендаге, и Эльга с раннего детства занималась в ней наравне с парнями, многих из них превосходя. Поэтому и оценивала она мужчин не по красоте или изящным словесам, а по тому, что они могут на тренировочном плацу. С детства завидовала она мальчишеской силе, реакции, недоступной для нее, девочки. Но сейчас все изменилось, и ее пугали эти изменения. Несмотря на семнадцатый год, женственность лишь только просыпалась в ней. Она прорывалась плавными движениями, кокетливыми позами и ранящими сердца парней взглядами, но сама Эльга пока еще не осознавала той могучей первозданной энергии, что копилась у нее внутри. Девушку раздражало, что теперь на площадке парни не стараются ее победить, они поддаются, а вместо того, чтобы отражать выпады, рассматривают ее ноги, мелькающие из-под подола. Раздражало, но одновременно льстило, и эта двойственность иногда доводила ее до слез. Этот, из Вейнринга, был не такой. С длинными руками, которые обеспечат в бою на мечах преимущество, он совсем не смотрел на Эльгу так, как смотрели на нее другие парни. И он был ранен, что для Эльги само по себе уже обеспечивало уважение. Да и как ранен – в него угодила бесноватая молния! Но он выжил и идет с ней рядом, хотя видно, что ему очень больно. – А вот и дом Ариста, – они остановились перед просторным особняком из темно-красного порфира, редкого камня, который подводами привозили с самого Венбада. – Ты только не трепись, что я испытывала тебе руку, ладно? И вот совет на будущее – когда жмешь кому-то ладонь, ты протягивай ее мягкую, словно прожеванный пирог, но в самый последний момент представь, что схватил кусок гранита и напряги кисть. Понял? Тогда рука у тебя станет твердой и ее не смогут стиснуть как следует. Стой здесь, а я сбегаю и договорюсь, чтобы тебя осмотрели. Эльга исчезла за высоким кованым забором, а Риордан принялся от нечего делать расхаживать взад и вперед, пиная щебенку на мостовой. Никогда раньше ему не врачевали таких ран, поэтому в душе он немного побаивался. Более того, он даже не знал, как выглядит со стороны его сожженная щека. Про лекарей рассказывают всякое, но какой он будет, когда все заживет? Ему совсем не досталось красоты от матери, так мало того, стоило лишь покинуть отчий дом, как природа обезобразила его окончательно. Хотя Эльгу вроде бы совсем не смущала его внешность, даже наоборот. Или прав был Скиндар, и для солдата смазливое лицо – дело десятое? – Эй, ты! – окликнул его парень, который вольготно расположился на завалинке около соседского дома и уже минуту наблюдал за его топтаниями. Риордан повернулся на окрик, но не знал, что сказать в ответ. Потом вспомнил приказ Скиндара и прохрипел: – Здравствуйте, – по щеке сразу разлилась дергающая боль. – И тебе привет. А я смотрю, кто там прогуливается с Зеленоглазкой. Откуда будешь? Риордан потыкал пальцем свободной руки в носовой платок, дескать не могу разговаривать. – А-а-а, – протянул незнакомец. – Зубки, значит, болят. Парень поднялся с места и разболтанной походкой направился к Риордану. Тот хмуро наблюдал за его приближением. Местный проявил недружелюбие, и это, скорее всего, было связано с Эльгой. Хотя парень выглядел выше и крепче его самого, Риордан не оробел ни на секунду. Раньше с ним часто задирались, и виной тому была его тщедушная внешность. В Вейнринге многие сверстники пытались проверить его на прочность, а потом горько об этом жалели. Риордан сразу решил, что если дойдет до драки, он с одного удара своротит незнакомцу челюсть, как сделал это с Тиллиером. Нельзя допустить, чтобы этот оболтус повредил его рану. Внутри Риордана ширилось и росло негодование. Вот чего все к нему цепляются? Даже когда у него щека прожжена до зубов? Ничего, этот тоже получит. Парень остановился в шаге, насмешливым взглядом окинул фигуру Риордана, а потом неожиданно протянул ему раскрытую ладонь. Странно. Риордан хотел было поздороваться обычным способом, но вдруг вспомнил недавнее наставление Эльги и поступил так, как она советовала. И вовремя вспомнил, потому что парень сжал ему кисть со всей силы. Риордан торжествующе усмехнулся и стал смыкать свои пальцы, представляя, будто он крошит в руке кусок известняка. Лицо парня сначала приобрело озадаченное выражение, потом его искривила болезненная гримаса, а спустя несколько мгновений он весь изогнулся к земле, пытаясь ослабить хватку Риордана. – Что здесь происходит? – раздался позади звонкий голос Эльги. – Фарной! Ты совсем сдурел? Я привела раненого, а ты бросаешь ему вызов? Риордан смешался и разжал кисть. Какой вызов? Местный сначала цеплялся, а потом подошел поздороваться. Парень же запрыгал на одной ноге, очумело тряся ладонью. – Раненый, говоришь? – жалобно воскликнул он. – Ничего себе – раненый! Да он мне чуть руку не сломал. Эльга повернулась к Риордану и незаметно для Фарноя подмигнула с лукавой улыбкой. – И поделом! Будешь знать, с кем связываешься. В человека угодила бесноватая молния, он можно сказать еле дышит, а ты навязываешь ему поединок. Риордан, нужно было обязательно сломать руку этому балбесу. Нечего было его жалеть. Ладно, пойдем, доктор Арист ждет тебя. Когда они поднялись на крыльцо, Эльга обернулась к незадачливому забияке и погрозила тому пальцем. Фарной стоял на том же месте, озабоченно разглядывая свою пострадавшую руку. – Похоже, что посинеет теперь, – посетовал он. – Если я расскажу отцу про твою выходку, то после следующего занятия у тебя посинеет не только рука, но и задница, – пообещала Зеленоглазка и, уже обращаясь к Риордану, воскликнула: – Ну, чего ты мнешься? Открывай дверь. Когда Риордан перешагнул порог просторной приемной врачевателя, он буквально остолбенел. Все стены были увешаны картинами. С полутора десятка полотен на него взирали грозные воины. Их руки сжимали оружие, солнечные блики отражались от великолепных доспехов, а лица буквально излучали непреклонность и уверенность в своей несокрушимой мощи. Риордану не нужно было объяснять, что перед ним портреты поединщиков, он понял это сам. Казалось, что герои готовы в любой момент сойти с холстов и ринуться в битву. И никакая сила не устоит перед их натиском, ни один смертный не в состоянии будет одолеть этих сверхчеловеков. Риордан вздохнул. Неужели когда-нибудь ему суждено оказаться в этом ряду? Но разве такое возможно? Он всего лишь молодой охотник из Вейнринга, притесняемый и презираемый многими, а они – кумиры Овергора, каждый их вздох обсуждается народом, а гибель оплакивается миллионами. Голос Эльги словно свежий горный ветер разогнал мираж из рыцарских образов перед его глазами. – Это работы доктора Ариста, – с гордостью сообщила она. – Он рисует только тех поединщиков, которые обращались к нему за помощью. Некоторых из них я даже видела здесь, в его лечебнице. Вот этот, в черном пластинчатом доспехе, был ужасным сквернословом. Когда доктору надоело слушать его проклятья, он прервал операцию и предложил на выбор – зашить тому рот или подрезать язык. Мне рассказала об этом санитарка. А Мельгард, вон тот красавец в шлеме с золотой насечкой, оказался жадюгой первой статьи. Он не заплатил за лечение, заявив, что теперь Арист имеет право всем рассказывать, как он пользовал самого Мельгарда. Умелые были воители, жаль, что их теперь нет в живых. Ну, хватит болтать! Дверь видишь? Заходи, я обожду тебя здесь. Над притолокой двери висело резное панно, на котором была очень реалистично изображена полуобнаженная девушка, а по контуру ее фигуру окружала бодрая надпись: «Врачую любые раны, кроме душевных». Риордан схватился за массивную литую ручку из бронзы, открыл дверь и перешагнул через низкий порожек в мир излечения и боли. Смотровая оказалась небольшой прямоугольной комнатой с высоким потолком. Широкое окно понизу было завешено белыми занавесками, но через его верхнюю часть в кабинет поступало достаточно света. В дальнем углу смотровой стояла узкая кушетка с устрашающими ремнями, что свисали с нее до самого пола. На стене, напротив двери, был развешан самый разнообразный хирургический инструмент, один вид которого способен был вызвать нервный припадок у любого пациента. Таблички над инвентарем, сделанные, видимо, для ассистентов врача, тоже не добавляли бодрости. Риордан поежился от «щипцов зубных средних», дрогнул при виде «ланцета для отворения вен» и отшатнулся от «пилы для вскрытия черепа». Вдруг голос откуда-то сбоку произнес: – Садитесь, юноша. Риордан с трудом оторвал взгляд от «расширителя уретры зазубренного» и даже не сел, а плюхнулся на стул напротив лекаря. «Кажется, теперь я догадываюсь, почему у этого Ариста никогда нет очереди», – подумал он, переводя взгляд на доктора. Внешний облик хирурга его немного успокоил. После величественных и грозных портретов в приемной Риордан почему-то представлял себе врачевателя человеком преклонного возраста со строгим взглядом, а перед ним сидел мужчина средних лет с маслянистыми черными глазками навыкате, острым носом и розовыми пухленькими щечками. Даже из-за стола было видно, что доктор очень невысокого, а может, и вовсе маленького роста. Он рассматривал пациента с насмешливым интересом, чуть наклонив набок голову. Когда Риордан окончательно угнездился на стуле, Арист произнес: – Я доктор. – Здравствуйте. Я понимаю, – проскрипел Риордан. – Славно, что понимаете. В таком случае вы можете убрать эту оранжевую тряпку, чтобы я мог осмотреть вашу рану. Спохватившись, Риордан засунул одолженный Виннигаром платок в карман куртки и повернулся к лекарю обожженной щекой. Тот несколько раз повернул голову пациента в разные стороны, используя его подбородок, как рычаг, попросил открыть рот и залез туда пальцами, очевидно разглядывая повреждения изнутри. Потом встал и некоторое время полоскал руки под крохотным рукомойником, который располагался прямо у него за спиной. – Значит, молния? – спросил он, не поворачиваясь. – Бесноватая? – Угу, – промычал Риордан. – В целом удачно прижгла. Края раны словно оплавлены, грязь туда не попала, а значит – горячки можно не опасаться. Беспокоит сильно? – Терпимо. – Славно. Врач ловким движением, не отодвигая свой стул, нырнул на свое место и принялся что-то строчить в лежащем перед ним свитке. Исписав примерно половину страницы, он решительно воткнул перо в чернильницу и снова воззрился на Риордана. – Повреждения пустяковые с учетом способа, которым вы их заполучили. Сгоревшую мочку уха я отсеку и залеплю рану целебным составом из белой глины и одолень-травы. Получится этакая сережка, которую через неделю можно будет снять, когда ухо заживет. А вот со щекой у нас есть три варианта исцеления. Первый – также сделать компресс заживляющим составом. Эта ваша перфорация все равно постепенно затянется. Но все случится через какое-то время, и после останется хорошо заметный участок рубцовой ткани. А кроме того, поврежденные молнией волокна будут отмирать, а значит, велик риск нагноения, поскольку туда неизбежно попадут остатки пищи, – выдав этот спич, Арист откинулся на спинку стула со значительным видом и замолчал, ожидая от пациента какой-то реакции. Риордану не оставалось ничего, как поинтересоваться о двух других способах. – Вы терпеливы к боли? – вместо ответа спросил лекарь и, получив подтверждение, пояснил: – Тогда мы сразу режем те участки, которые впоследствии отомрут и стягиваем края раны хирургической нитью. Получится очень пикантный звездчатый шрам, и повреждение заживет гораздо быстрей. Что касается третьего способа… – Арист прервался и несколько секунд с увлечением чесал свой длинный нос. – С третьим вариантом еще интересней. Я могу вымочить свою хирургическую нить в кармине или индиго и сделать по вашей щеке множество стежков. Краска проникнет под кожу, и после извлечения нитей поверх шрама останется узор. Люди не будут видеть шрам вовсе, потому что станут смотреть на татуировку. – Татуировку? – Да. Рисунок. Некоторые бойцы наносят татуировку на тело в виде амулета и оберега. Говорят, что это даже способствует любовным утехам. Ничего особенно выразительного у нас на щеке не получится, но какой-то простейший орнамент я вам нарисую, – доктор нырнул под стол и через некоторое время вернулся обратно с объемистым фолиантом в руках. – Но терпеть придется гораздо дольше. – Я готов. – Славно. Полистал его немного, переворачивая страницы туда и сюда, и, наконец, захлопнул, подняв над обложкой пыльное облачко. – Например – крест. Символ веры и непреклонности. Что скажете? Риордан отрицательно замотал головой. – Славно. А если пентакль? Ну, звезду? Это знак единения стихий. Тоже не привлекает? Ладно. Тогда может быть спиралевидный узор? Как раковина у улитки. Завитки будут сходиться к шраму, делая его частью орнамента. Это символ ветра или даже урагана. При известной фантазии туда можно притянуть вашу бесноватую молнию. Риордан моментально утвердительно кивнул. Арист воодушевленно потер ладошки. – Значит, выбор сделан. Я пойду, скажу Зеленоглазке, чтобы шла домой. Процедура затянется на пару часов, не меньше. Вот, разжуйте и положите это за десну, поближе к поврежденному месту, – он протянул Риордану кусочек стекловидного корешка. – Это анестезия, обезболивающее. Врач вышел в приемную, и через открытую дверь Риордан слышал его разговор с Эльгой. – Ступайте домой, юная леди. Я объясню парню обратную дорогу, а может быть, даже провожу. – Отец велел мне привести его обратно. – Ждать придется долго. – Ничего. Я посижу тут.