— Я не знал, что произойдет именно это, нет, конечно. Если б я знал это наверняка, то не оставил бы его здесь. Просто что-нибудь вроде этого всегда происходит. Все, за что бы я ни взялся, всегда идет шиворот-навыворот. Стоит мне подумать: «О нет, будет ужасно, если это случится, я так надеюсь, что этого не случится», — это обязательно случается. Я думал, что у меня будут большие неприятности, если чемодан исчезнет, так что я пришел проверить, — и конечно же, он исчез. — По мере того как мужчина объясняет, кажется, что он все ближе и ближе к тому, чтобы расплакаться. «Ах вот оно что». Принц успокаивается. — Это звучит жестко, — говорит он сочувственно. — Вы сказали, что у вас будут неприятности, если вы потеряете чемодан? — Большие неприятности. Действительно большие. Я должен был выйти в Омия. — А разве вы не можете выйти без чемодана? Мужчина смотрит Принцу в лицо, часто-часто моргая. По всей видимости, такая возможность никогда не приходила ему в голову. Судя по всему, сейчас он представляет, что могло бы случиться, если б он так поступил. — Думаю, я мог бы… если б хотел провести остаток своей жизни в бегах. — Что бы ни было в этом чемодане, наверное, это что-то очень важное… — Принц закатывает глаза и дотрагивается пальцами до своего подбородка: он знает, что этот жест выглядит немного наигранным, но надеется, что это заставит мужчину воспринимать его менее серьезно. — О-о-о! — с преувеличенным воодушевлением восклицает он. — Сейчас, когда вы это сказали, я вспомнил, что видел его совсем недавно! Я имею в виду, ваш чемодан. — Что?! — Глаза мужчины широко распахиваются. — Г-где?! — Когда я шел в туалет. Там был человек с черным чемоданом. Он был высокий, в пиджаке. С длинными волосами, — Принц описывает внешность человека, который искал чемодан. Мужчина в черных очках слушает недоверчиво, но, услышав описание, хмурится: — Лимон или Мандарин. Принцу непонятно, почему это он вдруг решил заговорить о фруктах. — Куда он пошел? — Я не видел. Когда посмотрел во второй раз, его уже не было. — Вот как… — Мужчина смотрит сначала в сторону хвоста, потом в сторону головы поезда, пытаясь решить, откуда ему лучше начать свои поиски. — А как ты думаешь, в какую сторону он пошел? Что говорит тебе твоя интуиция? — А?.. Почему вас интересует моя интуиция? — Все, что я ни делаю, выходит боком. Если я пойду в шестой вагон, то это будет значить, что, кто бы ни взял чемодан, он пошел в противоположном направлении, а если я начну с пятого, — значит, тот, кого я ищу, будет в шестом или дальше. Что бы я ни выбрал, в реальности все перевернется. — Перевернется? А кто это перевернет? Мужчина растерянно сглатывает. Затем резко отвечает: — Кто-то. Как будто кто-то там, наверху, смотрит на нас и дергает за нити наших судеб. — Я в это не верю, — говорит Принц. — Никто не дергает ни за какие нити. Нет никакого бога судьбы, а если и есть какой-то такой бог, то мне кажется, что он просто высыпал нас всех, как фигурки в стеклянный ящик, — и забыл о нас. — То есть ты хочешь сказать, что мое невезение — это не вина богов? — Трудно объяснить. Скажем, у вас есть доска, и вы бросаете на нее несколько разноцветных стеклянных шариков или камешков. Каждый покатится в своем направлении, найдет свой собственный маршрут, но это не потому, что кто-то заранее предопределил их путь или изменил его, когда они падали и катились. Куда они упадут, зависит от их скорости и формы, так что после того, как их бросили, все произойдет естественным путем. — Это значит, что я просто невезучий от природы и это никогда не изменится — неважно, что я делаю и сколько усилий вкладываю в свою работу… Принц надеялся немного подколоть мужчину и вывести его из себя, но он никак не ожидал настолько подавленной реакции. — Какая у вас любимая цифра? — неожиданно спрашивает Принц. — Что? — Мужчина, похоже, сбит с толку его вопросом, но, несмотря на свое замешательство, отвечает уверенно: — Семь. Тот же иероглиф, с которого начинается мое имя — Нанао; пишется как «семь хвостов»[52]. Поэтому и семь. Хотя любой скажет, что семь — это счастливое число, «счастливая семерка». — Тогда почему бы не начать с седьмого вагона? — Принц указывает пальцем в сторону головы поезда. — Я чувствую, что добром все это не кончится, — отвечает мужчина. — Я пойду в другую сторону. Он направляется в сторону последних вагонов. Синкансэн прибудет в Омия с минуты на минуту. — Надеюсь, вы его найдете. Принц делает шаг к двери туалета и стучит один раз. — Чемодан, который ты ищешь, был все это время у тебя под носом, но ты просто прошел мимо, — тихо, почти про себя говорит он вслед мужчине. — Ты и вправду невезучий. Фрукты В вагоне начинает играть мелодия, оповещающая о прибытии поезда в Омия; за ней раздается объявление по громкой связи. На соседнем сиденье ухмыляется Лимон. — Ну как, волнуешься? — Да, немного. А ты? Человек Минэгиси будет ждать их на платформе. — Не-а. Вообще нет. — Завидую тебе, — вздыхает Мандарин. — Должно быть, хорошо быть таким примитивным… Знаешь, это ведь твоя вина, что мы вообще во все это вляпались. — Так я и не отрицаю, — говорит Лимон, жуя какое-то печенье. — Но это не целиком моя вина. Ну, то есть потеря чемодана — это, несомненно, моя вина, но в смерти этого мальчишки не повинны ни ты, ни я, а только он сам. — Он? — Мандарин указывает на труп возле окна. — Ты имеешь в виду, что он виноват в том, что мертв? — Ну да. Он не должен был просто вот так взять и умереть. Это эгоистично. Ты так не считаешь? Он даже не оставил нам ни единой зацепки. Синкансэн начинает сбрасывать скорость. Мандарин встает со своего места. — Эй, ты куда это? — обеспокоенно спрашивает Лимон. — Мы подъезжаем к Омия. Я должен пойти и сообщить человеку Минэгиси, что все идет хорошо. Я буду ждать его у двери вагона. — Ты не собираешься сойти с поезда и сбежать, ведь так? «Я даже об этом не думал», — вдруг понимает Мандарин. — Если я сбегу, все, наверное, станет только хуже. — Если ты сбежишь, я позвоню Минэгиси и скажу ему, что это ты во всем виноват, и пообещаю ему тебя притащить. Знаешь что я буду делать? Буду, скуля, вылизывать ему ботинки и поджимать хвост: «О, господин Минэгиси, я обязательно поймаю этого ублюдка Мандарина, только, пожалуйста, пожалуйста, простите меня, сохраните мне мою жалкую жизнь!» Примерно так. — Не думаю, что ты способен до такого опуститься. — Мандарин протискивается мимо сидящего неподвижно Лимона и выходит в проход вагона. Поезд начинает тормозить. Мандарин видит стадион, проплывающий за окнами слева; тот выглядит как какая-то подавляюще огромная крепость или странное видение из сна. Справа виден большой универмаг. — Только не будь слишком самоуверенным, — говорит ему вслед Лимон. — Это тоже есть в песенке Томаса. «Твои лучшие планы перевернутся вверх дном, если нет сомнения в них…» — напевает он на мотив песенки из мультфильма. — Если не будешь внимательным, может случиться авария, вот о чем песенка! — Все это не больше чем глупости для поднятия настроения, — снисходительно говорит Мандарин. — В любом случае именно тебе следовало бы прислушаться к сказанному в этой песенке. — А я никогда не бываю слишком самоуверенным. Я самоуверен ровно настолько, насколько нужно, не больше и не меньше. — Я про ту часть, где поется о том, что нужно быть внимательным, когда что-то делаешь. Ты все делаешь небрежно, любое дело слишком быстро тебя утомляет… Никакой тщательности, нулевая концентрация внимания. — Эй, не говори мне про нулевую концентрацию внимания! Я тебе пример приведу. Взять вот «Томаса и его друзей»… — Опять ты за свое. — Там есть два персонажа, которых зовут Оливер, ты это знал? Есть паровоз, которого спас Дуглас, а еще есть экскаватор. Большинство людей, когда говорят про Оливера, имеют в виду только паровоз, но на самом деле там два Оливера. — И что с того? — Ну, я имею в виду, что обращаю на такие вещи внимание. Так что у меня отличная концентрация внимания. — Да, пожалуй, — отмахивается от него Мандарин. Ему хочется сказать, что если Лимона волнуют подобные вещи, то в «Анне Карениной» есть три персонажа, которых зовут Николай, но Лимон в ответ на это обязательно скажет: «Анакарренина — это что-то типа риса с карри?», или «У Томаса нет друзей по имени Анна, но зато там есть Энни», или еще что-нибудь в этом роде. Поезд подъезжает к платформе станции Омия. Когда Мандарин выходит в тамбур, звучит сообщение, что двери откроются с левой стороны. Он поворачивается к нужной двери. Платформа скользит за окнами слева. На ней стоят люди, ожидающие прибытия поезда. Мандарин не знает, как выглядит подручный Минэгиси, и даже будет ли это один или несколько человек. «Получится ли у меня вообще найти этого парня?» — думает он обеспокоенно. Но в этот самый момент, когда поезд замедляется до полной остановки, замечает человека за окном, который совершенно точно не имеет никакого отношения к добропорядочным законопослушным гражданам и принадлежит к миру темных переулков и подполья. «Это, вне всяких сомнений, он». Высокий мужчина с зачесанными назад волосами. На нем черный костюм и ярко-синяя рубашка, галстука нет. Мандарин не успевает как следует рассмотреть его лицо, потому что фигура на платформе появляется лишь на мгновение, пока поезд преодолевает последние несколько метров перед остановкой.