— Ты права. Нанао обдумывал все это за мгновения до того, как поезд прибыл в Омия, путаясь в собственных торопливых мыслях: должен ли он сойти с поезда, или ему следует остаться и продолжать свои поиски чемодана? — Так, и почему ты решил не выходить в Омия? — Было два варианта, и я должен был выбрать один из них. Я выбрал тот, который показался мне более вероятным, пусть даже совсем ненамного. Нанао пытался оценить, какой из вариантов дает ему больший шанс на возвращение чемодана. Если б он вышел в Омия и попытался найти того, кто его украл, то, скорее всего, у него не получилось бы это сделать. Кто бы это ни был, если б он сел на другой поезд или затерялся в городских улицах, найти его было бы практически невозможно. С другой стороны, если Нанао оставался в поезде и человек с чемоданом тоже был в поезде, можно было по крайней мере надеяться на то, что чемодан удастся вернуть. Вор не сможет покинуть поезд еще в течение некоторого времени, так что, если Нанао хорошенько прочешет весь синкансэн, возможно, ему удастся его поймать. Основываясь на этих рассуждениях, Нанао в конце концов решил, что лучше остаться в поезде. Немаловажным было и то, что, пока едет в синкансэне, он имеет основания сказать, что все еще выполняет задание, а не провалил его окончательно и признал свое поражение. По крайней мере, он надеется, что так оно и есть. Если Минэгиси свяжется с Марией, чтобы проверить состояние дел, она сможет ответить, что Нанао все еще в поезде и изо всех сил старается все уладить. На самом деле на минуту Нанао все же вышел в Омия. Он должен был по крайней мере проверить платформу, чтобы убедиться, что никто не убегает прочь с чемоданом в руках. Если б он заметил кого-нибудь подозрительного, то сразу бы бросился в погоню. Учитывая длину поезда и кривизну платформы, Нанао, конечно, не мог видеть все происходящее от головы до хвоста, но он твердо решил сделать все, что мог, и стоял на платформе, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону и внимательно наблюдая за происходящим. На расстоянии нескольких вагонов в сторону хвоста поезда, возле третьего или четвертого вагона, стояли два человека, привлекшие его внимание. Более высокий был одет в черный костюм, и для мужчины у него, по мнению Нанао, были слишком длинные волосы. Мандарин или, может быть, Лимон. Кто бы это ни был, он стоял спиной к Нанао, разговаривая с кем-то другим, кто, по-видимому, ждал его до этого на платформе. С мужчиной постарше, в ярко-синей рубашке. Его манера зачесывать назад волосы напомнила Нанао прическу пожилой дамы, виденную им в одном иностранном фильме, и вызвала у него теплое ностальгическое чувство. Вскоре высокий человек вернулся обратно в поезд. Нанао уловил взглядом его профиль, но не мог сказать, кто это — Лимон, Мандарин или вообще кто-то совершенно другой. Мужчина в синей рубашке продолжал стоять на платформе, склонившись к окну и глядя внутрь поезда. Не похоже было, чтобы он провожал высокого мужчину. На самом деле было вообще не вполне понятно, что он делал. Все, что мог сказать Нанао, — то, что это точно был либо третий, либо четвертый вагон. Он посчитал. * * * — Ты сказала, что хозяин чемодана едет в третьем вагоне, так? — уточняет Нанао у Марии, восстановив в памяти все, что он видел на платформе в Омия. — Верно. По крайней мере, именно так мне было сказано. А ты говоришь, что заметил Мандарина или Лимона у третьего вагона? — Кого-то, кто похож на одного из них. Что говорит в пользу нашей теории, что именно они — хозяева чемодана. — Думаю, теперь это что-то более существенное, нежели просто теория. — Извини, что ты сказала? — Он очень внимателен, но ему трудно расслышать то, что она говорит. Синкансэны известны своей плавной ездой, но качка, особенно в тамбуре, может быть довольно сильной, так что ему приходится сосредотачиваться на том, чтобы удерживать баланс и разбирать ее слова сквозь непрекращающийся грохот колес по рельсам. Как будто поезд пытался помешать ему разговаривать с Марией, его единственным союзником. — В общем, я решил, что лучше остаться в поезде; это дает мне больше шансов вернуть чемодан. — Да, скорее всего, насчет этого ты прав. Так ты думаешь, что фрукты-близнецы украли его у тебя? — Это я первый его у них украл. А потом они украли его обратно. Да, это наиболее вероятный вариант. Но если вмешался кто-то третий, тогда все усложняется… Я очень надеюсь, что это не так. — Если ты надеешься, что это не так, — то, скорее всего, именно так это и есть. — Нет, ну пожалуйста, перестань меня пугать! — Его надежды и мечты никогда не сбываются, но все, чего он боится, сбывается всегда. — Я не пытаюсь напугать тебя. Это просто история твоей жизни. Неудача влюблена в тебя. Нанао изо всех сил старается удержаться на ногах. — И как думаешь, она симпатичная? — Ты правда хочешь это узнать? — Наверное, я лучше воздержусь. — Хорошо. Но, серьезно, что нам теперь делать? — В ее голосе совершенно очевидно слышна нервозность. — Действительно, что… — Как насчет этого… — Когда Мария это произносит, он на мгновение теряет равновесие, но тотчас восстанавливает его. — Для начала ты снова украдешь чемодан у фруктов. — Но каким образом? — Неважно, каким образом. Тебе просто нужно это сделать — не имеет значения как. Забери у них чемодан. Это первое и самое главное. А я попытаюсь придумать что-нибудь, что наврать нашему клиенту. — Например, что? — Ну, например, что чемодан у нас, но ты пропустил остановку в Омия, и следующая только в Сэндае. Так что ему придется подождать, пока синкансэн не прибудет в Сэндай. Вот что я ему скажу. Главное, что чемодан как бы будет у нас. Я скажу это как само собой разумеющееся, дам ему понять, что ты выполняешь работу. Ты просто не смог сойти с поезда, так уж вышло. Этого, возможно, будет достаточно. — Достаточно для чего? — Для того, чтобы на сцене не появился Минэгиси. «В этом есть резон», — думает Нанао. Чем быть глупыми детьми, которых послали в овощную лавку, а они не смогли купить овощей и потому не могут вернуться домой, гораздо лучше быть детьми, которые купили овощи, но задержались на обратном пути из-за ремонта дороги. В этом случае они все равно будут выглядеть достаточно ответственными и, возможно, их не будут так уж сильно ругать. — Кстати, как ты думаешь, Мандарин и Лимон тебя узна́ют? — Голос у Марии напряженный. Вне всяких сомнений, она представляет их конфликт. Нанао пытается вспомнить. — Нет, я так не думаю. Мы никогда не работали вместе. Однажды я сидел в баре, и кто-то указал мне на них. «Это Мандарин и Лимон, самые компетентные ребята в нашем бизнесе» — так было сказано. Я помню, что эти двое выглядели угрожающе, и тот вечер кончился тем, что они разнесли заведение в щепки. Это было довольно впечатляюще. Я бы их узнал, если б встретил. — Тогда возможно и обратное. — В смысле? — Возможно, кто-то однажды показал им на тебя. «Тот парень в черных очках, он еще очень молод, но уже самый неудачливый в нашем бизнесе…» Так что они тоже могут тебя узнать. — Ну, если так… — Нанао не продолжает. Он не уверен, что этого не может произойти. Обычно Мария знает что говорит. — Так и есть. Это именно то, что могло бы произойти с тобой. Потому что ты — ее любимчик, — говорит Мария уверенно. — Любимчик уродливой госпожи Неудачи. — Теперь она еще и уродливая? — Страдальцы не выбирают… Ладно, давай иди в третий вагон. Затем Нанао слышит в трубке какой-то странный неразборчивый шум. — Ты что, на улице? — Ай! — вдруг испуганно вскрикивает Мария. — Что случилось? — Я так боюсь! Да что же это такое?! Нанао прижимает телефон к уху. — Да что там у тебя?! — Просто я так за тебя переживаю! Я в отчаянии! Он нажимает на кнопку завершения вызова, пребывая в полном изумлении. Кимура «И почему они делают туалеты в поездах такими гадкими?» Кимура кривится, перегибаясь через чемодан и поворачивая защелку замка. Туалет регулярно прибирают, так что его нельзя назвать особенно грязным, но ситуация в целом просто отвратительная. Он начинает поворачивать колесики кодового замка. Поворачивает одно колесико на одну цифру, пытается открыть. Замок не поддается. Он поворачивает колесико еще раз, снова пытается открыть. Повторяет попытку еще и еще, но чемодан отказывается с ним сотрудничать. Синкансэн ритмично раскачивается взад-вперед. Стены крохотной кабинки начинают давить на него, и Кимура чувствует себя совершенно раздавленным. Его дух сломлен. Он вспоминает, каким был совсем недавно. Никак не мог бросить пить, и стоило ему остаться без алкоголя совсем ненадолго, как он становился взвинченным и раздражительным. Несколько раз Ватару по настоянию родителей Кимуры прятал весь алкоголь, который был в квартире, но Кимура просто переворачивал все вверх дном, пытаясь его разыскать, а если у него не получалось найти бутылку, впадал в отчаяние и был готов выпить свой тоник для волос. Он радуется только тому, что никогда не был в такие минуты жесток с Ватару. Он знает, что если б когда-нибудь поднял руку на сына, раскаяние терзало бы его до той поры, пока не заполнило бы его целиком и в конце концов не убило. А теперь, когда он наконец бросил пить, когда он буквально зубами прогрыз себе дорогу из чащи алкоголизма, его сын лежит в больнице в коме. Строго говоря, он смог наконец победить свою губительную привычку, только когда его сын оказался в больнице. От этого Кимуре хочется кричать. «Как могло получиться, что теперь, когда я победил это, Ватару нет рядом, чтобы это увидеть?!» Он чувствует себя так, будто его перерождение было насильственно лишено смысла. Раскачивающийся во все стороны поезд дергает и трясет его. Палец продолжает крутить колесики кодового замка. Кимура надавливает на ручку, пытаясь открыть чемодан. Но тот не открывается. Он прошел от 0000 до 0261 и уже чувствует, что смертельно устал от этого простого занятия. «Как так вышло, что я должен заниматься подобным для этого проклятого Принца?» Его унижение и ярость накапливаются и образуют взрывоопасную смесь, и в конце концов он срывается и в бешенстве пинает унитаз. Так происходит еще трижды, и каждый раз он справляется со своими эмоциями и берет себя в руки. «Спокойно, нужно делать вид, будто я подчиняюсь приказам Принца; нужно ждать удобного момента. Раньше или позже, но мне представится шанс наказать этого мелкого выродка». Однако проходит совсем немного времени, его нервы снова начинают дрожать и свиваться в натянутые жгуты, и ему снова хочется сорваться. И так по кругу. Один раз Принц подал ему сигнал. Два раза постучал, потом еще раз: тук-тук, тук. Они вроде договорились, мол, это означает, что появился кто-то, кто ищет чемодан, — возможно, парень в темных очках. Кимура пытался понять, что происходит за дверью, но все, что он мог делать, — это продолжать подбирать комбинации цифр. Затем был еще один стук — всего один. Значит, тот парень ушел. Когда Кимура доходит до 0500, ему кажется, что он смотрит на часы, которые показывают 5:00, и он вспоминает вечер, когда точно так же смотрел на часы, и они показывали 5:00.