– И какие теперь отношения у Эльвиры Родионовны со Стеллой Эдуардовной Тавиденковой? – Нормальные отношения, – пожала плечами Завьялова. Мирослава решила изменить течение разговора: – Вы назвали Кобылкина недоразумением на коротких ножках. – А кто же он ещё, – фыркнула Маргарита Витальевна. – Но ваша подруга Эльвира, скорее всего, так не считает. – С чего вы взяли? – насмешливо спросила Завьялова. – С того, что ваша подруга вышла за него замуж. – Ах это. Так промахнулась Багира. С кем не бывает. – Багира? – Эльвира. – И в чём же её промах? – Она думала, что Кобылкин не только богатый, но и щедрый. – А он? – Скупердяй, каких поискать! Впрочем, пока он ухаживал за Элькой, был щедрым, а как женился, так будто отрезало! Денег ей не даёт. Все счета, прежде чем оплатить, сто раз проверит. Если купила что незапланированное, обратно в магазин вернёт. Вот она, бедняжка, и работает! – Почему именно на предприятии мужа? – спросила Мирослава, про себя удивляясь скупости Кобылкина. – Таково его требование. Этот козёл мало того, что жадный, он ещё и ревнивый! Приставил к ней цербера, который глаз с неё не спускает. Куда Эльвира, туда и он! Прямо как под вечной стражей. Она, когда ко мне приходит, он на площадке стоит. Перед соседями стыдно! – Может, его в квартиру пускать? – Эля не хочет. Говорит, что цепной пёс должен на улице сторожить. – Почему же она не уйдёт от мужа? – Привыкла уже жить в комфорте, – вздохнула Маргарита Витальевна, – хотя по мне лучше на квасе и чёрном хлебе сидеть, чем жить в клетке. Мирослава была с ней в душе согласна, но вслух ничего не сказала. Про себя ужаснулась жизни, которую приходится вести несчастной красавице Эльвире Кобылкиной. Между тем Завьялова проговорила: – И чего ей с Серёжей не жилось? – Вы о ком? – удивлённо переспросила Мирослава. – Об Элькином первом муже Сергее Мирошниченко. Хороший парень. Умный, красивый. Эльку любил сильно. Но у неё, хоть и подруга она мне, но скажу честно, вместо сердца счётная машинка. Ей только деньги нужны были. Серёга ведь лингвист, а она его в бизнес всё время толкала. Какой из него бизнесмен! Короче, измучила она его, бросила, любовника богатого нашла. Но что-то пошло не так. Жена этого бизнесмена со своими подружками Эльку избила. Обещала кислотой облить. Элька насмерть перепугалась, поняла, что та не шутит. Потом и вовсе впала в депрессию. Тут ей Кобылкин и подвернулся. – А где её первый муж? – Серёге помог его институтский товарищ, пристроил его куда-то в Южную Америку русский язык преподавать местным. – Да? Не знала, что там русским языком интересуются. – Ещё как! Друг его сказал, что Серёга словно второе дыхание обрёл. – Это хорошо. Теперь вернёмся к Эльвире. – Да чего к ней возвращаться? Я уже рассказала вам всё, что знала. Мне и добавить нечего. – Жаль. Может, она с кем-то, кроме вас, встречается? Завьялова покачала головой. – Подруг у неё, кроме меня, нет и не было. А любовника, как бы Эльке ни хотелось этого, она завести не может. – Тяжёлый случай, – согласилась Мирослава и, поблагодарив Завьялову за откровенность, попрощалась с ней. Перед тем как уйти, она заглянула в кабинет Ларина. – Ну как, теперь ваша душенька довольна? – весело спросил он её. – Почти что, – рассмеялась Мирослава. – Я сделал всё, что мог, – развёл руки хозяин «Честного слова». – Это я понимаю и искренне благодарю вас. – Тогда не выпьете ли со мною чаю? – Спасибо, Святослав Юрьевич, – Мирослава дружелюбно улыбнулась, – но мне пора бежать. – Что ж, не запирать же вас на ключ, – вздохнул он притворно, – такая, как вы, либо в окно удерёт, либо скрутит, прикуёт к батарее наручниками и ключ изымет. – Точно подмечено, – весело рассмеялась Мирослава, – Кларе Львовне привет! – И вы Морису передавайте. Хоть вчера виделись, но я уже соскучился! Честное слово! * * * Приехав домой, Мирослава вместо того, чтобы войти в дом, присела на крыльцо. Вышел Морис и сел рядом, помолчав немного, спросил тихо: – Что, всё так плохо? Она пожала плечами, потом ответила: – Мы опять на том же самом месте, с которого начинали. – И она выложила Морису всё, что узнала от Завьяловой. «Этого и следовало ожидать», – вертелось у него на языке, но, чтобы не огорчать Мирославу ещё больше, он оставил свои мысли при себе. Вместо этого спросил: – И никаких идей? – Никаких! Мне почему-то втемяшилось, что Кобылкина могла что-то знать или даже быть причастной к убийству. – Не темните, – сказал Морис, – ваша интуиция нашептала вам, что Кобылкина – любовница Тавиденкова, и за это Стелла Эдуардовна убила мужа, решив свалить вину на учителя? – Что-то типа того, – была вынуждена признаться Мирослава. – Теперь вы знаете, что ваша интуиция тоже может ошибаться, – тихо проговорил Морис. – Моя интуиция не может ошибаться! – неожиданно для него заявила она. Морис бросил на неё удивлённый взгляд и тем не менее проговорил всё тем же тихим голосом, которым успокаивают раскапризничавшегося ребёнка: – Нужно просто успокоиться и посмотреть на ситуацию под другим углом. – Морис! – Она резко поднялась. – Отстань от меня! И не подходи ко мне до тех пор, пока я сама не подойду к тебе! – Воля ваша, – ответил он покорно. – Но знайте, я вас очень люблю. – Если ты меня любишь, то ты должен мне верить! – Я верю. Хотите, я сейчас эту Кобылкину из-под земли достану и заставлю сознаться во всех грехах! Даже в сожжении Джордано Бруно. – Она его не сжигала, – вздохнула Мирослава, – хотя земля всё-таки вертится, – и ушла. Из своей комнаты в этот день она так и не вышла. Вечером Морис решился постучаться к ней. – Чего тебе? – спросила она сердито.