– Нет, вечером. В начале одиннадцатого. – Мужчина или женщина? – Я в этом не уверена. Мне показалось, что говорил мужчина, который пытался изменить голос на женский. Либо, наоборот, звонила женщина, которая старалась, чтобы ее приняли за мужчину. Точно сказать не могу. – А к чему вы больше склоняетесь? – Не знаю. А гадать не хочу. – Что вам было сказано? Попытайтесь вспомнить дословно. – Дома я была одна, потому что горничную отпустила. Я сняла трубку и сказала: «Резиденция миссис Вэлдон». Незнакомый голос спросил: «Это миссис Вэлдон?» Я ответила, что да, и тогда голос продолжил: «Подойдите к парадной двери – там для вас кое-что лежит». И трубку повесили. Я вышла и… Остальное вы знаете. Я занесла младенца внутрь, вызвала своего врача… – Не торопитесь, пожалуйста. Скажите, вы находились дома целый день? – Нет, я уезжала за город на весь уик-энд. Домой вернулась около восьми. Поздно вечером в воскресенье я не езжу из-за вечных пробок. – Куда именно вы ездили? – Недалеко от Уэстпорта. К Джулиану Хафту. Это издатель Дика. – Где находится Уэстпорт? Глаза миссис Вэлдон в недоумении расширились. Я же и ухом не повел. Тем, что Вулф не знает про окрестности Нью-Йорка, можно заполнить целый атлас. – Как – где? В Коннектикуте, конечно, – ответила она. – Округ Фэрфилд. – Во сколько вы оттуда выехали? – В начале седьмого. – На машине? У вас свой автомобиль? – Да. – С шофером? – Нет, я сама вожу машину. – Вас кто-нибудь сопровождал? – Нет, я была одна. – Миссис Вэлдон выразительно покрутила рукой, на пальце которой красовалось обручальное кольцо. – Вы, конечно, детектив, мистер Вулф, но, признаться, я не вижу смысла в ваших расспросах. – В таком случае вы просто не пытались пошевелить мозгами! – отбрил Вулф и выразительно посмотрел на меня. – Растолкуй ей, Арчи! Он намеренно дерзил ей и, не желая расходовать силу своего интеллекта на объяснение очевидного, поручил это мне. Я, разумеется, упираться не стал. – Должно быть, миссис Вэлдон, заботы о младенце отняли у вас слишком много умственной энергии, – начал я. – Допустим, что подбросил его я. Причем сначала оставил ребенка под вашей дверью, а потом вам позвонил. Я поступил бы так только в том случае, если бы точно знал, что вы дома и подойдете к телефону. Вполне возможно, что я околачивался около вашего дома, дожидаясь, пока вы появитесь, либо просто заметил в окнах свет, либо же, что наиболее вероятно, знал, что вы уехали на весь уик-энд и собираетесь вернуться вечером. Не исключено, что мне даже было известно, в котором часу вы выехали из Уэстпорта. Возьмем, предположим, последний вопрос: сопровождал ли вас кто-нибудь? Если да, то это был бы наиболее простой и верный способ узнать, во сколько вы вернулись. Так что, ответь вы на этот вопрос утвердительно, следующий вопрос гласил бы: кто? Вот и все. – О господи! – Глаза миссис Вэлдон полезли на лоб. – Неужели кто-то из моих знакомых… – Не договорив, она обратилась к Вулфу: – Хорошо. Можете спрашивать все. Что вам угодно. – Не угодно, – проворчал Вулф, – а необходимо. В том случае, разумеется, если я соглашусь взяться за ваше дело. Итак, дом у вас собственный. Где он находится? – На Одиннадцатой улице, неподалеку от Пятой авеню. Достался мне по наследству. Его возвел еще мой прадед. Когда я говорила, что мне до смерти осточертела моя прежняя фамилия – Армстед, – то не имела в виду дом. Это наш фамильный особняк, и я обожаю его. Дик тоже любил его. – Вы сдаете комнаты внаем? Жильцов пускаете? – Нет. Хотя теперь – кто знает… – Горничная и кухарка проживают в вашем доме? – Да. – Кто-нибудь еще? – Нет. Прислуга приходит только по будням. – Могла горничная или кухарка в январе произвести на свет ребенка? Миссис Вэлдон снисходительно улыбнулась: – Только не кухарка. Но и горничная тоже не могла. Она живет в моем доме уже без малого два года. Нет, подкидыш, конечно же, не ее сын. – Ребенка могла родить одна из их родственниц. Сестра, например. Прекрасная возможность избавиться от неугодного племянника. – Вулф снабдил эту реплику выразительным жестом. – Но это мы установим в два счета. – Он постучал по записке кончиком пальца. – Поговорим теперь об этих проколах. Булавка была английская? – Нет, не английская. Самая обыкновенная. – Понятно. – Брови Вулфа взметнулись вверх. – По вашим словам, записка была приколота с внутренней стороны одеяла. Где именно? Возле какой части тела – ног, груди, головы? – По-моему, ближе к ногам, хотя точно вспомнить не могу. Я уже развернула одеяло, вынула ребенка и лишь потом заметила записку. Вулф повернул голову в мою сторону: – Арчи, ты любишь заключать пари на вероятность. Какова вероятность того, что ни одна женщина не стала бы подвергать младенца риску уколоться булавкой? Соображал я около трех секунд. – У нас не хватает сведений. Куда именно была воткнута булавка? Во что был одет младенец? Насколько доступна была английская булавка? Я бы оценил шансы как десять против одного, но это вовсе не означает, что вероятность того, что подбросил ребенка мужчина, выше в десять раз. Я просто рассуждаю вслух. Пари не предлагаю. – Я тебя об этом и не просил. – Вулф снова уставился на миссис Вэлдон. – Не думаю, что младенец был совсем голенький. Верно? – О да. На нем было много одежек, даже слишком. Свитер, вельветовые шапочка и комбинезончик, рубашечка, маечка, непромокаемые трусики и подгузник. Ну и пинетки, конечно. Словом, на нем было сто одежек. – Английские булавки были? – Конечно, в подгузнике. – А подгузник был… свежий? – Нет. Он весь перепачкался. Должно быть, его давно не меняли. Я сменила его перед приходом врача, но для этой цели мне пришлось воспользоваться наволочкой. Я посчитал своим долгом вмешаться: – А вот теперь, коль скоро вы интересовались моим мнением, я готов предложить пари. Ставлю двадцать против одного, что одевала младенца не та женщина, которая приколола бумажку к одеялу. Вулф оставил мое заявление без комментариев, лишь повернул голову, чтобы посмотреть на настенные часы. До ланча оставался еще час. Вулф шумно втянул носом столько воздуха, сколько помещалось в его носовых пазухах – а это предостаточно, поверьте мне! – затем выпустил его через рот и снова обратился к миссис Вэлдон: – Нам понадобятся от вас дополнительные сведения, и довольно много. Мистер Гудвин справится с этой задачей столь же успешно, как и я. Моя же роль состоит в том, чтобы установить личность матери этого ребенка, предъявить эту женщину вам и определить вероятность того, что отцом ребенка действительно был ваш супруг. Причем успеха я не гарантирую. Вас это устраивает? – Мм… да. Если только вы… – Она замялась. – Нет, мой ответ – да. – Очень хорошо. Тогда перейдем к формальностям. От вас требуется внести задаток. – Ну конечно. – Она протянула руку к сумочке. – Сколько? – Не имеет значения. – Вулф отодвинул кресло и встал. – Один доллар, сто или тысячу. Мистер Гудвин расспросит вас о том, что нам необходимо знать. А теперь разрешите откланяться. Он протопал к двери и, выйдя в прихожую, повернул налево, к кухне. На ланч ожидалась запеченная икра шэда в горшочке, одно из блюд, по поводу приготовления которого у Вулфа с Фрицем были стародавние расхождения. Оба соглашались включать в рецепт анчоусовое масло, кервель, лук-шалот, петрушку, лавровый лист, перец, майоран и сливки, а вот репчатый лук вызывал острые разногласия. Фриц был целиком за, а Вулф столь же категорически против. Учитывая, что очередной ученый спор вполне мог перерасти в громкий скандал, я встал и предусмотрительно закрыл дверь, которая никакого шума извне не пропускала. Когда же я возвращался на свое место, миссис Вэлдон остановила меня и вручила мне чек на тысячу долларов и ноль центов. Глава 2 В тот же день, без четверти пять, я расспрашивал свидетелей в кухне дома Люси Вэлдон на Западной Одиннадцатой улице. Прислонившись спиной к холодильнику, я стоял со стаканом молока в руке. Миссис Вера Дауд, кухарка, которая, судя по габаритам, съедала львиную долю собственноручно приготовленных блюд, сидела на стуле. Это она, по моей просьбе, снабдила меня молоком. Мисс Мари Фольц в униформе горничной, которая лет десять назад наверняка притягивала к себе взгляды сильной половины человечества, да и сейчас была весьма недурна собой, стояла возле раковины лицом ко мне. – Мне необходима ваша помощь, – произнес я, отхлебывая молоко. Поверьте, я вовсе не преднамеренно умалчиваю о предобеденной беседе с миссис Вэлдон. Просто нет смысла утомлять вас всеми сведениями, которые я заношу в свои блокноты. Тем не менее некоторыми подробностями (с ее слов) я готов поделиться. Итак, врагов или даже недоброжелателей у нее не было, по крайней мере таких, кто мог бы подбросить ей ненужного ребенка. В семье она тоже ни с кем не ссорилась. Отец с матерью в настоящее время пребывали на Гавайях – в одном из промежуточных пунктов кругосветного путешествия. Брат, у которого была собственная семья, жил в Бостоне, а замужняя сестра – в Вашингтоне. Ближайшая подруга Лена Гатри, одна из трех персон, помимо доктора и адвоката, которым миссис Вэлдон показывала пришпиленную к одеяльцу записку, считала, что ребенок похож на Дика, тогда как сама Люси от мнения на сей счет воздерживалась. Нарекать мальчика до тех пор, пока она не решила оставить его себе, Люси тоже не хотела. Высказалась, правда, что готова назвать его Моисеем, поскольку отца этого библейского персонажа тоже никто не знал, но при этом усмехнулась. Ну и так далее. Еще я выудил из нее пару десятков нужных фамилий, в том числе остальных пяти человек, гостивших в тот уик-энд в Уэстпорте у Хафта, а кроме того, четырех женщин, с которыми Дик предположительно водил дружбу в апреле 1961 года, а также фамилии людей, большей частью мужчин, которые могли знать о привязанностях и увлечениях Дика больше, чем его вдова. Наиболее обещающими из них мне показались: Лео Бингэм, телевизионный продюсер, Уиллис Кинг, литературный агент, и Джулиан Хафт, издатель, глава издательского дома «Парфенон пресс». Что ж, думаю, с вас этого достаточно. Между прочим, кухню я выбрал местом встречи с миссис Дауд и мисс Фольц по той причине, что с людьми проще всего беседовать в привычной для них обстановке. Когда я заявил дамам, что нуждаюсь в их помощи, миссис Дауд подозрительно прищурилась, а мисс Фольц смерила меня недоверчивым взглядом.