Его извинения причинили самую сильную боль. Он действительно был хорошим человеком, а я — лгуньей. Он заслуживал лучшего, чем я. Я знала, что впустить Эштона в свою жизнь было самой большой ошибкой, которую я могла совершить. Но теперь слишком поздно отступать. Глава 26 Эштон Мне должно было полегчать после ее признания. Она открылась мне, даже если это была всего лишь малость, но я все равно чувствовал себя дерьмово. Я заставил ее разворошить безобразное прошлое. Что, черт возьми, со мной не так? Почему я возвращался к этому дерьму? Я никогда в жизни так не разрывался из-за того как себя вести, и что еще более важно, как я должен был себя чувствовать. Потребность узнать о прошлом Киры захватила меня, и даже, несмотря на то, что я пытался бороться с ней, она поглотила меня, пока я не надавил на Киру так сильно, что она сдалась. Теперь, лежа в постели с Кирой, ее голова покоилась на моей груди, легкое сопение заполняло тишину, а мое сердце болело от осознания того, что она пережила. Больше всего на свете я хотел быть человеком, который сотрет все неприятные моменты ее прошлого. И информация, что какой-то больной придурок поднимал на нее руку, только разожгла во мне желание узнать о нем больше, чтобы я смог найти его и заставить заплатить. Только я не буду спрашивать Киру. Она рассказала мне достаточно. Она хотела забыть былые печали, и я поклялся, что помогу ей сделать это, наполняя ее жизнь таким количеством позитива, чтобы эти воспоминания исчезли. Забрезжил рассвет, и город за окном начал оживать. Я слышал, как кто-то вовсю сигналил, шум и суету утренней толпы, спешащей в еще один рабочий день, но у меня не было желания двигаться. Мне хотелось остаться, укутавшись в теплое тело Киры и наслаждаться ею столько, сколько бы она позволила. Проводя пальцами по ее шелковистым, каштановым волосам, я так задумался, что не заметил ее пробуждения, пока она не подняла голову и наши взгляды встретились. Она все еще казалась такой потерянной, как будто она была в тисках воспоминаний прошлой ночи и событий, которые мы обсуждали, и была не уверена, что делать дальше. Мы не занимались сексом после ее признания, что было странным положением вещей. Обычно мы с ней с трудом удержали руки друг от друга. Вместо этого я уложил ее в постель и крепко обнял ее в тишине. Я хотел, чтобы она чувствовала себя в безопасности, и на тот момент это был единственный способ, чтобы обеспечить это. Но сейчас мне не понравилось выражение ее лица. Это заставило меня почувствовать, что мы снова вернулись к тому, с чего начали — она мне не доверяла. Не раздумывая, я перевернул ее и придавил своим телом. — Не смотри на меня так, — сказал я ей, и она нахмурилась. — Как так? — спросила она. — Как будто ты не знаешь, что сказать. Как будто ты боишься, что я по-другому стал относиться к тебе. — Это было последнее, чего я хотел. — Прости, что надавил на тебя, но ничто из того, что ты сказала прошлой ночью, не изменило моих чувств к тебе. Я хочу, чтобы ты в любое время могла говорить то, что у тебя на уме, и не волноваться о том, что это оттолкнет меня. — Я видел потрясение в ее глазах, хотя она пыталась это скрыть. — Я не должен был давить, — прошептал я, очерчивая большим пальцем ее скулы. — Но я сделал это из-за чувств, которые начал испытывать к тебе. Она с трудом сглотнула. — Это не то, к чему я привык, и я солгу, если скажу, что они меня не напугали, — признался я. Ей следовало услышать это от меня, и как бы мне не было трудно в этом признаться, я должен был сказать ей. — Я не хотел оказаться тем парнем, который влюбился в девушку, а потом обнаружил, что она не чувствовала того же. И я всегда чувствовал твои сомнения. — Я, — прошептала она дрожащими губами. — Я тоже это чувствую. И мне тоже страшно, потому что я пообещала себе, что больше никогда не стану уязвимой. — Детка, ты всегда будешь со мной в безопасности, — сказал я, надеясь, что она почувствует мою серьезность. — Я никогда не причиню тебе боль. — Я понимаю, — она попыталась успокоить меня, но я видел сомнение в ее глазах. — Нет, не понимаешь, — сказал я, и она вопросительно посмотрела на меня. — Но ты поймешь, я позабочусь об этом. — Я докажу ей, что говорю правду. Когда я поцеловал ее, ее губы трепетали. Я попытался отстраниться, но она запустила пальцы в мои волосы и притянула меня к себе. Ощущая ее потребность в близости, я расслабился и осторожно и легко коснулся ее. Я зацеловывал ее печаль дюйм за дюймом. Я отдал ей всего себя, и взамен она сделала то же самое. Потерявшись друг в друге, мы поддались нашим чувствам и медленно позволили событиям прошлой ночи исчезнуть из наших мыслей. И когда мы потерялись в пылу нашей страсти, я поклялся сохранить ее в безопасности от всех, кто осмелится попытаться причинить ей боль. Она была моей. Моя задача ее защитить. * * * — Ты уверен в этом? — спросила она, когда машина остановилась у дома моих родителей. — Я бы не пригласил тебя, если бы не был уверен. С тех пор, как мы покинули пентхаус, она была как на иголках. Моя мама пригласила нас и моих братьев на ужин. Очевидно, Нокс и Бек посчитали необходимым рассказать маме о женщине, с которой я встречался. Я не собирался держать отношения с Кирой в тайне, но я надеялся, что у меня будет больше времени, чтобы подготовить ее, прежде чем представить моей матери. Мама может быть властной время от времени. Для моих братьев это был всего лишь способ отвлечь ее внимание от них самих. Если бы мама сосредоточилась на мне, она бы в меньшей степени беспокоилась о них и об отсутствии у них постоянных отношений. Мне придется найти способ отплатить им. — Что, если я скажу что-нибудь глупое? — спросила она, когда я протянул ей руку, чтобы помочь выбраться из машины. Я не смог сдержать смешок. — Детка, перестань волноваться. — Когда она встала, я притянул ее и обнял за талию. — Скорее всего, она будет говорить неловкие вещи. И она полюбит тебя, также как и я. Она улыбнулась, но я понял, что она все еще нервничала. За последние несколько недель я изучил признаки любого из настроений Киры. Прямо сейчас она, без сомнения, искала запасной выход, только я не позволил бы ей сбежать. — Я хочу, чтобы они узнали тебя, — заверил я ее. — Я хочу, чтобы они узнали женщину, с которой я сближаюсь день ото дня все больше и больше. Ее взгляд смягчился, и она подняла руку, чтобы погладить мою щеку, прежде чем встать на цыпочки и нежно поцеловать меня. С одной стороны я, мог быть милым и любящим, когда это было необходимо, но, с другой стороны, также любил брать все в свои руки и доминировать. Кира неоднократно говорила мне, что ей нравились все стороны моей личности. Сегодня я был лапочкой. По крайней мере, сейчас. Я повел ее к входной двери дома величиной в десять тысяч квадратных футов, расположенного в Бруклине, где я вырос. Мой отец был одним из самых востребованных пластических хирургов в США, и люди со всей страны прибегали к его успешной практике. Он обеспечил мою мать, и они обрели любовь, которую многие люди искали всю свою жизнь. Их отношения были самой большой причиной, по которой моя мать продолжала призывать своих сыновей остепениться. Она хотела, чтобы у нас было то, что у нее с отцом, и, хотя это раздражало, я не мог винить ее. Временами она перебарщивала, но она любила нас. Прежде чем я успел постучать, дверь открылась, и появился мой брат Ноксвилл, широко улыбаясь и держа шоколадное печенье. Этот мужик был самым большим ребенком, которого я знал. — Ну, черт возьми, старший брат, — сказал он с широкой улыбкой. — Мы ждали тебя и эту милую даму. Он перевел внимание на Киру, и его улыбка стала еще шире. — Извините меня, милая. — Он переигрывал, чтобы разозлить меня. — "Милая" не очень хорошее сравнение для вас. Я должен сказать «восхитительная», или, может быть… Я видел блеск в его глазах. — Ладно, Нокс, — предупредил я, и он усмехнулся, поднеся печенье к губам, и откусил огромный кусок. Обойдя его, я провел Киру мимо, но перед тем, пихнул его локтем в живот и услышал, удовлетворившее меня, ворчание болвана. Громкий визг моей матери, спускавшейся в холл, заставил Киру подпрыгнуть от удивления. — Позволь мне взглянуть на тебя, — сказала она, взяв руки Киры в свои. — О, она красавица, — произнесла она, прежде чем заключить Киру в медвежьи объятия. — Прямо сейчас, она уже представляет тебя женатым и с детьми, — прошептал Нокс, обойдя меня, и пошел на кухню, качая головой. — Я так счастлива, что ты смогла присоединиться к нам, дорогая, — ворковала она, выпуская из своих объятий Киру. — Эштон мало рассказывает о своей жизни, поэтому, когда Нокс поведал мне о тебе, я не могла дождаться встречи с тобой. — Очень приятно с вами познакомиться, — сказала Кира, когда моя мать поспешила прочь, вцепившись в руку моей девушке. Кира оглянулась на меня через плечо, и ее прежде взволнованное выражение лица, сменилось на радостное. Меня осенило, что моя мать даже не признала моего присутствия, и в любой другой день, возможно, меня бы это обидело, но не сегодня. Она дала моей девушке повод улыбнуться, а это было дефицитом в последнее время. Я присоединился к своей семье на кухне, когда они поприветствовали Киру в их доме. Мой отец с восхищением наблюдал, как мама обращалась с ней так, как будто она была частью нашей семьи. Нокс становился только более самоуверенным, и каждый раз проходя мимо меня, напевал свадебный марш. Несколько раз я застал его, поглаживающим свой надутый живот, показывая свою лучшую пародию на беременную женщину. Я проигнорировал его, но вместо того, чтобы остановиться, он попытался вывести меня из себя тем, что начал осыпать Киру еще большим вниманием, чем необходимо. Ублюдок перегибал палку, и я был не единственным, кто заметил. Мой отец, молча наблюдал за весьма забавными действиями сына. Моя мать была настолько увлечена Кирой, что, казалось, совершенно не обращала внимания на выходки моего брата. Они меня так сильно отвлекли, что я до сих пор не замечал отсутствие другого брата — Беккета. — Где Бек? — спросил я, ни к кому не обращаясь. Мать повернулась ко мне в замешательстве, словно она тоже только поняла, что его нет. Она посмотрела на отца, в надежде, что он знает ответ. — Он позвонил около часа назад и сказал, что ему нужно разобраться с чем-то на работе. Звучало очень важно, — объяснил отец. Беккет был жестким парнем, выкладывающимся по полной, что очень подходило для его работы в качестве частного детектива. Это была одной из главных причин, почему он решил остаться холостяком. В его жизни просто не было места для постоянной спутницы. Но это не мешало моей маме быть назойливой. Вечер прошел гладко, но Бекетт так и не присоединился к нам. Мне нравилось наблюдать за Кирой и моей матерью. Моя мама была, в целом, счастливым человеком и удивительной личностью, но присутствие Киры, казалось, принесло ей еще больше счастья. И моя милая девушка была более расслабленной, чем я когда-либо видел ее. Ее смех не был нервным, он был искренним, действительно забавным, заставляющим ее откинуть голову назад и держаться за живот. В какой-то момент она так рассмеялась, что у нее выступили слезы на глазах. Я даже не ревновал из-за того, что она смеялась над Ноксом. Я был слишком загипнотизирован ее радостью, чтобы заботиться о том, кто вызвал ее смех. По мере того как вечер продолжался, я все больше влюблялся в эту таинственную женщину. Я знал, что Кира все еще много держит в себе. Я хотел больше таких вечеров и дней, и больше вещей, которые я никогда раньше не хотел. И я хотел всего этого с ней.