— Да, — Гейдж положил Кейт на диван и попятился на шаг, чтобы увидеть жилье ее глазами. Мебель была простой и удобной. Просторный обтянутый замшей диван с висящим напротив него жидкокристаллическим телевизором. Стол и стулья на небольшой кухне были такими же лаконичными, как и стоящие в кабинете медицинского центра. Но, черт возьми, Гейджу требовалось сделать уборку. — Хочешь пить? Как насчет воды? — Я бы выпила воды. Когда он вернулся из кухни, Кейт уже устроилась на диване, подвернув под себя ноги. Она потянулась к стоящей на журнальном столике фотографии в рамке. Гейдж опустился в кресло напротив. — Это твой брат? — Кейт взяла в руки фотографию. — Да, — он поставил стакан рядом с ней. — Вы очень похожи, — она погладила пальцем изображение. — Мы родились с разницей всего в пятнадцать месяцев. Он любил спорт и всегда был более мускулистым. А я — заучкой. — Ты все еще по нему скучаешь. — Каждый день, — каждый день Гейдж думал о том, что мог бы поступить иначе и помочь Тео. Никогда не позволять ему участвовать в программе аномалий. — Я всегда хотела брата, но родители не рискнули рожать второго ребенка. Одному похитителю душ они могли помочь, но два или больше было бы слишком, — снова потянувшись к столику, Кейт поставила фотографию на место. — В конце концов, они не помогли даже одному. — С самого прибытия в Приют ты ни разу не разговаривала с родителями. Я знаю, что Элли предлагала позвонить им. — Я не могу, — резко выдохнула она. — Знаю, Мара сообщила им, что я…выжила. Но как мне рассказать маме и папе обо всем, что я сделала? Они так старались, чтобы я никого не убила. — Дай себе время, — время помогало в разы лучше любого лечения, какое сумел бы придумать Гейдж. Но дело в том, что время — самая горькая пилюля из всех существующих. — А где твои родители? — встряхнулась Кейт. — Мама умерла вскоре после гибели Тео, — из-за разбитого сердца, как всегда думал Гейдж. Хотя официальным диагнозом стала сердечная недостаточность. — Спустя несколько лет отец женился во второй раз, и у него теперь новая семья. Они живут в Перте. Мы обмениваемся открытками на Рождество, — и никогда не говорят о Тео. Гейдж откашлялся. — Как ты себя чувствуешь? Голова болит? Тошнит? — Небольшая усталость и ломота, но в остальном все хорошо, — Кейт сделала глоток воды. — А как ты развлекаешься, док? Не понимая, к чему она клонит, он потер шею. — Я все свое время провожу в лаборатории… — Я говорю об удовольствии, а не о работе. — Я получаю удовольствие от работы. — Я тоже получала, но это не означает, что хотела проводить в школе все свое время, — в голубых глазах промелькнула тень, но Кейт сумела ее прогнать. — Чем ты занимаешься, когда не смотришь в свой микроскоп? — Мы с Кэлом пьем пиво, — черт, тема досуга оказалась сложнее, чем рассчитывал Гейдж. Он любил проводить время в лаборатории и никогда не чувствовал недостатка в чем бы то ни было. — Мне сложно вообразить, как кто-то может дружить с Каллаханом, — покачала головой Кейт. — Но то, каким он становится с Марой… — Да. Приятно видеть их вместе. Кэл — хороший человек. Он прошел через многое, но все же ставит на первое место благосостояние других аномалий, — Гейдж не стал рассказывать, что Кэл чуть не лишился жизни, спасая Кейт от Ливена. — Вы давно знакомы. — Больше десятилетия, — Господи, неужели все случилось так давно? Порой казалось, что прошла целая вечность, а в иное время воспоминания об экспериментах ЦРУ были пугающе ясны. Боль, страдания, кровь. — Мы с ним сотрудничали в ЦРУ. — Ты из Австралии, — наморщила лоб Кейт. — Как в итоге оказался в ЦРУ? — Потому что я лучший в своем деле, — после первых же исследований гена аномалий за Гейджем бегали все правительственные организации в мире. — Мне предложили возможность работать с аномалиями. — Помогать им? Гейдж вцепился в подлокотники. Он изначально знал, что в конечном итоге ему придется раскрыть перед Кейт свои темные тайны. — Нет. Я не всегда помогал. Я проводил тесты, эксперименты. В своем рвении преуспеть там, где все остальные потерпели фиаско, я причинял людям боль. И неважно, что все аномалии сами вызвались и получали зарплату. Во имя науки я делал ужасающие вещи, — Гейдж посмотрел в глубину широко распахнутых голубых глаз. — Совсем не бойскаут, коим ты меня считала. Прежде чем ко мне вернулось здравомыслие, я подвел своего брата и множество других аномалий. Потом я сбежал вместе с Кэлом, и с тех пор живу здесь, — пытаясь возместить нанесенный ущерб. Найти способ помочь. Кейт молчала. Просто смотрела на него глазами, в которых можно было утонуть. — Почему ты не в шоке? Почему не боишься? — он был не лучше истязавших ее ученых Ливена. Кейт поерзала, теребя пальцами замшевую обивку дивана. — За последние несколько месяцев я научилась судить о людях по их действиям… и по глазам. Ты можешь сказать, любит ли кто-то причинять боль, по его глазам, — она встала и подошла к Гейджу. Он сглотнул, глядя на то, как она опускается перед его креслом на колени. Кейт положила ладони ему на бедра, обжигая прикосновением даже через ткань шорт. — В твоих глазах я вижу только доброту, терпение и ум. Гейдж чувствовал, как под ее пальцами напряглись его мышцы. Она была так близко, что он уловил свежий запах простого мыла и женщины. — Ты умный и дружелюбен ко всем, но в душе одинок. Гейдж замер. Неужели Кейт видит его насквозь? — Ты прячешься за своей работой. Думаю, ты просто боишься снова начать о ком-нибудь заботиться. Потеря Тео разбила тебе сердце и толкнула на путь сожалений. Он закрыл глаза. Речь должна была идти о ней, о ее борьбе и ее внутренних конфликтах. Ему хотелось оттолкнуть Кейт и сбежать. Сбежать далеко-далеко от слишком проницательной Кейт Хартман. — Я тоже одинока, Гейдж, — ее голос звучал так близко. Открыв глаза, он увидел, что она приподнялась, отчего их лица оказались лишь в нескольких дюймах друг от друга, а ее тонкие ноги коснулись его ног. — Кроме тех моментов, когда я с тобой, — Кейт забралась к нему на колени. — Ты будешь со мной? Гейдж вцепился в подлокотники. Ему срочно требовалось найти в себе силы и оттолкнуть ее. — Я не хочу пользоваться… — Ты ничем не пользуешься, — покачала головой Кейт, опустив руку и погладив его лицо. — Кажется, я точно знаю, чего хочу, только когда рядом ты. Весь самоконтроль разлетелся на осколки. Схватив Кейт, Гейдж дернул ее на себя и впился ей в губы, вкладывая в дикий поцелуй все, что сдерживал с тех пор, как она вспышкой ворвалась в его жизнь. Не прекращая нападать на рот Кейт языком и зубами, он принялся срывать с нее одежду. Шепоток в глубине подсознания убеждал замедлиться, дать ей романтику и мягкость, быть нежным. Однако когда Кейт набросилась на Гейджа с равной страстью, он просто не мог притормозить. Она была нужна ему слишком сильно. Сорвав с нее рубашку, он быстро справился с юбкой, за которой последовал лифчик. Гейдж сразу же принялся гладить обнажившиеся груди, ласкать стройное тело и затвердевшие соски. Приподняв Кейт, он прижался губами между ее грудей. Она была создана для него одного. Вобрав в рот сосок, он омыл его языком, наслаждаясь ее вскриками. Затем переключился на второй. Очень осторожно Гейдж коснулся повязки у нее на боку и гладкой кожи вокруг бинта. — Все хорошо. Почти не больно, — Кейт потянула его руки обратно к своей груди. Ему требовалась эта женщина немедленно. Он должен был предъявить на нее права и сделать своей. Гейдж сорвал с Кейт крошечные трусики. «Да», — именно этот вид преследовал его во снах последние недели. Обнаженное тело Кейт над ним, ее тонкие руки и ноги, гладкая кожа. Повозившись, Гейдж расстегнул ширинку. Он не мог тратить время на то, чтобы полностью раздеться или отнести Кейт в кровать. Ему нужно было взять ее здесь и сейчас. — Да, да, — твердила она. Гейдж одновременно подался бедрами вверх и дернул ее вниз. Один сильный толчок, и он был полностью в ней. На секунду оба замерли. Голубые глаза Кейт были большими и ясными, как хрусталь. Гейдж даже подумал, что видит саму ее душу. Затем они начали двигаться, как отчаянно нуждающиеся друг в друге мужчина и женщина. Выгнув спину, Кейт снова и снова поднималась и опускалась. Гейдж схватил ее за бедра, впиваясь пальцами в кожу, и приподнял, чтобы проникнуть еще глубже. Он стоял на краю, когда каждое скольжение может толкнуть с обрыва. Но Гейдж держался, желая, чтобы эта скачка длилась вечно. * * *