И я был этому рад. И не просто потому, что не хотел с ним разговаривать или выслушивать его извинения за то, что они натворили той ночью. С Крисом что-то происходило. Он стал еще неопрятнее, чем раньше. Его заикание теперь стало еще более заметным. Он постоянно что-то напевал и бормотал себе под нос. Иногда Крис останавливался и начинал маниакально тереть свои руки, словно пытаясь счистить с них невидимую грязь. Или стряхнуть насекомых. Обычно Крис спешил покинуть класс первым. Это позволяло ему избежать дразнилок, подножек и тычков. Теперь, когда он (как и я) больше не общался с Хёрстом, он лишился прикрывавшего его невидимого щита. Я за него не вступался. У меня своих проблем хватало. Своих забот. Поэтому, когда в тот день, спеша по лестнице, я увидел, что он неуклюже увязался за мной, я разозлился: – Чего тебе? – М-мне н-н-нужно т-т-т-тебе к-к-кое-что п-п-показать. Его дыхание было затхлым, словно он не почистил зубы. От рубашки несло немытым телом. – Что? – Н-н-не могу г-г-говорить здесь. – Почему? – С-с-слишком много л-л-людей. Мы спустились на первый этаж. Я толкнул дверь, которая вела в школьный двор. Нас окружила толпа других учеников. Обычные толчея и суматоха после уроков. Крис покраснел. Я видел, что он пытается выдавить из себя слова. Мне невольно стало его жаль. – Просто постарайся дышать, ладно? Он кивнул и сделал несколько глубоких вдохов. Я ждал. – К-кладбище. В-в-в-встретимся там. Шесть вечера. Важно. Я хотел отказаться под каким-нибудь предлогом, однако мне все равно нечего было делать. Какая у меня была альтернатива? Убедиться, что отец не устроил в доме пожар, заснув с сигаретой? Что моя сестра по-прежнему далека от меня? Что она по-прежнему не Энни? – Ладно, – вздохнул я. – Надеюсь, оно того стоит. Крис кивнул, втянул голову в плечи, словно пытаясь укрыться от дождя, и поспешил за угол. Я поправил висевшую у меня на плече сумку. Сзади послышался смех. Я оглянулся. В дверях блока английских классов возник Хёрст; Флетч следовал за ним подобно грязной тени. Оглядевшись, Хёрст ухмыльнулся и что-то ему прошептал. Оба сдавленно захихикали. Сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, я заставил себя отвернуться. Я лишь наживу себе лишние проблемы. Мама расстроится, а отец меня выпорет. Хёрст победит. Опять. Так в чем смысл? Опустив голову, я решительно зашагал к воротам. Сразу домой я не пошел. Я теперь никогда так не делал. Я бродил по улицам, ел жареную картошку на автобусной остановке, шатался по детской площадке (если там не было Хёрста и Флетча) – словом, всячески оттягивал тот момент, когда, открыв дверь, мне придется вновь почувствовать затхлый запах дома и, ступив в опостылевшую темноту, ощутить, как меня окутывает ползучий холод… Сегодня у меня в кармане было всего несколько пенсов. На картошку или сладости не хватило бы, так что я побрел по главной улице, пиная пустую пластиковую бутылку. Проходя мимо небольшого газона, посреди которого стояла медная статуя шахтера, я заметил на обычно пустовавшей скамейке рядом с ней одинокую фигуру в слишком большой армейской куртке. Склонив голову, на скамейке сидела Мэри, и темные волосы падали ей на лицо. Мы не говорили с ней с той самой ночи в шахте. По правде сказать, я даже не был уверен, что она как следует помнит случившееся. Хотелось бы мне, чтобы это изменило мое мнение о ней, низвергнув Мэри с того пьедестала, на который я ее возвел. Однако это было не так. Она по-прежнему вызывала у меня отклик в сердце, и не только в нем. Подойдя к ней, я неуклюже встал рядом. – Ты в порядке? Она взглянула на меня сквозь спадавшие на глаза волосы: – Джо? Шмыгнув, Мэри потерла нос. Я понял, что она плакала. Помешкав какое-то мгновение, я снял сумку с плеча и сел рядом с ней. – Что случилось? Покачав головой, Мэри произнесла прерывавшимся от рыданий голосом: – Я была идиоткой. – Почему? – Мне жаль. Из-за произошедшего с твоей сестрой. – Все в порядке, – сказал я, хотя это и было неправдой. – Там, внизу, творилось настоящее безумие. В смысле, поверить не могу, что мы подумали, что она, ну, знаешь… К моему горлу подкатил комок, заставивший меня сглотнуть. – Знаю. Она вновь покачала головой: – Ты даже не представляешь, как я хотела поговорить с тобой. Но я боялась. – Боялась? Чего? Она смущенно прикрыла лицо волосами. – Ничего. Не похоже, подумал я. Ее голос дрожал. И почему она все время прятала лицо? Внезапно я догадался: – У тебя что-то с глазом? – Нет, просто… Протянув руку, я отвел волосы ей за ухо. Мэри не пыталась меня сдержать. Я увидел, что ее правый глаз был опухшим, а вокруг него красовался синяк. – Что случилось? – Мы поссорились. Он не хотел, это случайность. От злости у меня сжало горло. – Это сделал Хёрст? Хёрст был ублюдком, но я никогда не видел, чтобы он поднимал руку на девчонку. – Просто забудь об этом. – Он тебя ударил. Ты должна кому-нибудь рассказать. – Прошу тебя, Джо. Ты не должен ничего говорить. – Она схватила меня за руки. – Пообещай! Не то чтобы у меня был выбор. – Ладно. Но ты мне пообещай взамен, что никогда больше не позволишь этому случиться. – Ладно. – Из-за чего вы спорили? – Из-за Криса. – Криса? – Стив боится, что он проболтается о шахте. Он ведет себя так странно. Стив говорит, что у Криса есть что-то, что ему не принадлежит, и что с ним нужно разобраться. А я ответила Стиву, что хочу с ним расстаться, и тогда он… – Ударил тебя? – Он назвал меня сукой и сказал, что никто не смеет уходить от него. На ее глазах вновь выступили слезы. Я обнял ее и притянул к себе. Ее волосы щекотали меня. Они пахли лаком и дымом. – Джо, – прошептала она. – Что нам делать? – Я с этим разберусь, – сказал я. – Я сегодня встречаюсь с Крисом на кладбище в шесть. Я могу его предупредить. Она слегка от меня отстранилась. – Возможно, ты мог бы с ним поговорить. Сказать ему, чтобы он ничего не рассказывал. Надо прекратить всю эту безумную дьявольщину. – Даже не знаю. – Ты умеешь разговаривать с людьми. – Ладно, я попытаюсь.