– Есть протектор автомобиля, образцы крови, – перечислил Гуров. – Возможно, еще что-то удастся обнаружить. Кинолога захватите, вдруг собака сможет взять след. – Вас понял, товарищ полковник, – отчеканил Силантьев. – Часа через три будем на месте. – Добро, ждем! Опера прошли по проселочной дороге километра два вперед, пока лесополоса не ушла далеко в сторону. Следы протектора кое-где еще были видны, но других улик найти не удалось. Вернулись обратно. Гуров открыл карту местности и принялся изучать проселочные дороги. Поразмыслив, оба полковника сошлись на том, что по сто пятому шоссе автомобиль с Хамелеоном в багажнике наверняка не пошел. Значит, нужно было найти объездной путь. Вариантов оказалась масса, от шоссе к каждой мало-мальски приличной деревушке имелась своя проселочная дорога, да к тому же не одна. Не зная направления, определить путь не представлялось возможным. Оставив бесплодные попытки, принялись выстраивать версии, основываясь на том, что нападение совершила банда «Стрелков-инкассаторов». Еще с вечера Лев дал задание капитану Жаворонкову из информационного отдела, и тот собрал максимально полную информацию по делам, приписываемым банде. Теперь же, в ожидании прибытия экспертов, Гуров и Крячко принялись изучать полученные данные. Первое упоминание о банде появилось в сводках МВД чуть больше шести месяцев назад. Инкассаторский фургон двигался по второстепенной трассе по направлению к подмосковному городу Королев из столицы. Перевозка совершалась из столичного банка в местный филиал «Московский банк кредитов» – стандартная процедура, которую производили всего-то пару раз в месяц. Маршрут проходил по оживленной сто пятнадцатой трассе практически до самого города. На маршруте было всего одно место, где движение оказалось не столь интенсивным – километров десять мимо дачного поселка. Вот там и произошло первое нападение. Как только инкассаторский фургон поравнялся с дачным поселком, на дороге произошло задымление. Фургон пришлось остановить, один из охранников пошел выяснять, что стряслось, и получил пулю в лоб. Второго инкассатора из авто вытащили силой. Свою пулю он получил спустя несколько секунд после напарника. Фургон обчистили, забрав около шестидесяти миллионов отечественных рубликов. Свидетелей инцидента найти не удалось. Даже если кто-то из водителей, подъезжавших в этот момент к сто пятнадцатому шоссе, и видел нападение, никто из них не пожелал отозваться на призыв правоохранительных органов и не объявился. Даже солидная сумма вознаграждения, назначенная банком, случайных свидетелей не вдохновила. Второе нападение произошло спустя две недели. Точно по той же схеме, только в другом месте и с инкассаторским фургоном другого банка. На этот раз сумма превышала сто миллионов, и снова ни одного свидетеля. В правоохранительных органах стойкое нежелание жителей Москвы и Подмосковья давать показания против новоиспеченной банды объясняли двумя причинами. Первая, вполне очевидная, заключалась в том, что никто не хотел подставляться перед отморозками, с легкостью пускающими людей в расход. Вторая, более скрытая, но не менее очевидная, представлялась правоохранителям так: финансовые убытки несли владельцы банков, наживающиеся на огромных процентах с кредитов, выданных тем самым гражданам, которые стали свидетелями преступления. Это как в анекдоте: банк горел – кредит гасился. После этого нападения на месяц наступило затишье. Пару недель опера землю носом рыли, пытаясь выйти на след грабителей, но безрезультатно. К концу месяца оба дела записали в «висяки» и занялись другими расследованиями. И тогда банда снова подняла голову. Третье нападение совершили по отработанной схеме всего в тридцати километрах от населенного пункта. На этот раз инкассаторы проявили большую бдительность, так как к тому времени о странных задымлениях на маршруте следования все инкассаторские службы были осведомлены. Они не стали выскакивать из кабины, а сразу же вызвали полицию. Но это им не помогло. Для того чтобы выманить охрану из автомобиля, «умельцы» пустили в машину слезоточивый газ, использовав для этого систему кондиционирования. Налетчики добились своего – оба охранника вывалились из автомобиля, как только почуяли газ. А дальше все шло по отработанной схеме. После этого нападения произошло еще восемь налетов за три месяца, а потом банда вдруг исчезла. Правоохранители столицы и Подмосковья вздохнули с облегчением, решив, что «Стрелки-инкассаторы» оказались «гастролерами». Подняв в Москве приличную сумму, они свернули деятельность или перебрались в другой регион. Теперь же с работой «Стрелков» столкнулись опера убойного отдела Главка. Почерк говорил сам за себя, отрицать очевидное было бы глупо. Гуров собирался доложить об этом генералу, чтобы тот, в свою очередь, передал информацию выше. – То, что на Мокшинском мосту орудовали «Стрелки», это бесспорно, – ознакомившись с материалами, начал размышлять вслух Лев. – То же задымление, та же полупустая трасса, и по пуле в лоб каждому охраннику. Можно было бы предположить, что кто-то посчитал хорошей идеей скопировать их стиль, но лично я так не думаю. – Вопрос в том, для чего им понадобился Хамелеон? Может, они решили, что он настолько богат, что заплатит за свое освобождение нехилый выкуп? – высказал свое предположение Крячко. – Странный способ получить выкуп, – с сомнением покачал головой Лев. – Тем более если брать в расчет заверения адвоката. – Ты о том, что Ципиков гарантировал оправдательный вердикт своему клиенту? Так это Шаповалов знает, что стараниями Ципикова его освободят из зала суда, а «Стрелки» могли и не знать. – О том, сколько денег у Хамелеона, узнали, а о том, что обещает ему адвокат, не удосужились? Это нелогично, – возразил Гуров. – Да почему нет? – защищал свою версию Крячко. – О кражах, совершенных Хамелеоном, трубили все газеты. Не так сложно подсчитать, в какую сумму они оцениваются. А намерения адвоката, стараниями следователей, так широко не освещались. В этом все дело. – С чего бы они решили, что Хамелеон отдаст им свои деньги? – Ни с чего. Инкассаторы тоже ничего им не обещали. Они просто пришли и взяли то, что захотели. – Сдаваться Стас не собирался. – Возможно, они похитили Хамелеона лишь для того, чтобы насильно заставить отдать все, что тот нажил воровством. – Тогда, как только он это сделает, его пустят в расход, как и охранников. Хамелеон не дурак, он должен это понимать. Не в его интересах сотрудничать со «Стрелками», – задумчиво произнес Гуров. – А какой у него выбор? Отдать деньги и умереть быстро, или подвергнуться пыткам и отдать деньги. В итоге все равно смерть. – Перспектива не из приятных, – вздохнул Лев. – Для нас, кстати, тоже. Но есть и другой вариант. «Стрелки» взяли Хамелеона не ради его денег, а ради какого-то важного дела. – В смысле? – спросил Крячко, не уловив мысль напарника. – Чем хорош Хамелеон? – вместо ответа спросил Гуров и сам же ответил: – Искусством разрабатывать планы. Что, если «Стрелкам» он понадобился для того, чтобы с его помощью разработать совместный план ограбления? Хамелеон – хорошая кандидатура, за три года он попался лишь однажды. «Стрелки» в этом тоже преуспели, но что, если добычи из инкассаторских фургонов для них стало мало? Что, если они решили замахнуться на более солидный кусок, только для осуществления плана им не хватает хамелеоновских способностей? В этом случае они запросто могли пойти на похищение. – В этом что-то есть, – согласился Крячко. – Раньше «Стрелкам» везло, но это везение не может продолжаться вечно. Слишком велик риск. Рано или поздно сотрудники охраны банков придумали бы способ бороться с нападениями. Им и так приходилось всякий раз изобретать что-то дополнительно, помимо «дымовухи» и слезоточивого газа. А во время последнего нападения охранник успел подстрелить их человека. Так написано в отчете. Эксперты обнаружили на месте нападения кровь, не принадлежащую ни одному из убитых инкассаторов, а из автомата водителя стреляли. Конечно, это только предположение, но единственно логичное. – Хорошо, остановимся на этой версии, – подытожил Гуров. – Нападавшие принадлежат к банде «Стрелков-инкассаторов». Банда собирается организовать ограбление века и для этой цели похищает вора Хамелеона. Будем считать, что в сложившихся обстоятельствах он согласился с ними сотрудничать. Каков их следующий шаг? – Найти надежное укрытие на время разработки плана. – Все верно, – удовлетворенно кивнул Лев. – «Стрелки» должны доставить Хамелеона туда, где он сможет заняться разработкой плана. Не думаю, что они повезут его прямиком в Москву, хотя и такое возможно, но лично я бы на их месте в столицу не спешил, а обосновался в Подмосковье. – Предлагаешь прочесать всю Московскую область? Хорошая перспектива, лет за десять управимся, – фыркнул Стас. – Начать можно с того, что имеем. Скоро прибудет кинолог с собакой. Пустим их по следу машины «Стрелков». Вдруг да выведет куда надо. Ну а нет, перейдем к плану Б. У нас больше десяти точек. Десять мест, где «Стрелки» уже нарисовались. Попробуем вычислить систему, которой они руководствовались, выбирая инкассаторские фургоны. Очертим охваченную площадь и начнем проверять наиболее перспективные места. Другого варианта все равно нет. Глава 4 Жизнь – штука сволочная. Порой она выкидывает странные фортели. Такие, о которых в сводке криминальной хроники не напишут и кино снимать не станут. Широкой общественности они неинтересны, никто на них и внимания не обратит. Может, лишь узкий круг псевдодрузей и откровенных недоброжелателей в кулуарах посудачат пару-тройку дней, а потом и они забудут. У каждого человека свои страхи, и они предопределяют, каким именно способом судьба станет испытывать тебя на прочность. Например, страшный сон состоятельного бизнесмена: обвал биржи и вытекающие из этого последствия. Еще вчера ты был всеми уважаемый обладатель пары сотен миллионов, а сегодня весь твой дебет состоит из груды бесполезных бумажек, которыми разве что сортир обклеивать. Для ипохондрика, день и ночь штудирующего статьи в Интернете и выискивающего симптомы сотни болезней у себя родимого, ужасом дня становится получение непреложных доказательств, что ни одна из надуманных болячек не является реальной. Жил такой человек, жил, лелеял свои недуги – и вдруг узнал, что хвори-то у него и нет. И чем жить дальше? Катастрофа! С профессиональными спортсменами своя беда: им постоянно приходится жить в состоянии стресса. И страшный сон у них свой: в разгар соревнований международного класса он совершает глупейшую ошибку, и его снимают с дистанции. Или он ломает кости прямо у финишной прямой, или прыгает с вышки, а воды в бассейне-то и нет. Или, наоборот, крутит «тройной тулуп», и в этот момент лед под ним проламывается, тело с головой уходит под воду, а все мысли только о том, засчитают ли судьи последний поворот. Что именно – это уж от выбранного вида спорта зависит. У домохозяек своя фишка: ребенка из сада забыла забрать, и он остался один-одинешенек в пустом, холодном казенном доме. И вот бежит она наутро на всех парах в злополучный сад, а ребенка и там нет. Тут и начинается самое страшное: социальные работники строчат донесения в прокуратуру, судьи выносят вердикт о неспособности забывчивой женщины быть хорошей матерью. И ребенка забирают. Насовсем. Молодому человеку, только-только завязавшему отношения с красавицей-невестой, снится, как он пригласил ее в ресторан, назаказывал кучу дорогих блюд, а когда пришло время расплачиваться, денег в кошельке не оказалось. Девице на выданье привидится, как чудо-жених бросает ее прямо у алтаря. Прилежные школьники до чертиков боятся, когда во сне суровый отец раскрывает дневник, а тот полон двоек. Список можно продолжать до бесконечности. Страхи у каждого человека свои, а что же в итоге? Вот здесь такого разнообразия не наблюдается. В итоге каждый, кому шутница-судьба подсунет дулю под нос, проходит несколько стадий, чем-то схожих с пресловутыми стадиями принятия смерти. Неважно чьей, своей собственной или смерти близкого. Отрицание. Куда же без него? Нет, этого не может быть. Все происходит не со мной. Это какая-то чудовищная ошибка, и скоро все разрешится чудесным и обязательно положительным образом. Это сон, просто сон! Я проснусь и узнаю, что курс доллара вырос на несколько пунктов, на международных соревнованиях я выиграл золото, социальные работники не забрали ребенка, так как он давно вырос и уже лет десять живет в Австралии, а в дневнике на каждой строчке стоят сплошь одни пятерки. Но проснуться невозможно. Судьба выбрала тебя в качестве подопытного кролика, и этого ничем не изменить. И тогда на смену отрицанию приходит гнев. Как это так! Я всю жизнь горбатился, чтобы к старости подзаработать пару сотен лишних миллионов, и вот все мои богатства пошли коту под хвост! Кто в этом виноват? Подайте его сюда, уж я с ним потолкую. Вы просто не туда смотрели, ошибки не было, кто позволил вам, бездарным судьям, ни разу в жизни не пробежавшим и пары километров, снимать меня с дистанции! Забыла про ребенка? Да бросьте! Нужно еще разобраться, кто про него забыл. Это всего лишь недоразумение, и вообще была очередь свекрови, а она и своего сынка кое-как воспитала, и про внука забыла! Все из-за несправедливых учителей. Это они виноваты, что дневник кишит двойками, просто они меня недооценили. Но гнев тоже не помогает, и тогда начинаются торги. Несчастный торгуется до коликов, только вот беда – торговля идет исключительно с самим собой. Мысленно, незаметно для окружающих, так как нужно «держать марку». Негоже серьезному бизнесмену, высококлассному спортсмену или той же домохозяйке показывать людям, насколько они раздавлены. Дальше пункты отрицания смерти и отрицания личной жизненной катастрофы меняются местами. Человек, получивший известие о скорой смерти, после стадии гнева впадает в депрессию и только спустя некоторое время принимает неизбежное. В жизненных ситуациях происходит иное. Сбросив пар с помощью гневных речей, бедолага вынужден принять тот факт, что жизнь его круто и бесповоротно изменилась. А приняв сей факт, он впадает в депрессию, выбраться из которой бывает очень трудно, а для некоторых и вовсе не возможно. Обо всем этом думал Иван Шаповалов по кличке Хамелеон, сидя на холодном полу в пустом чулане старого одноэтажного дома. Философствовать он любил. Еще во времена коротеньких штанишек и слипшихся в кармане леденцов, когда юному Ване Шаповалову приходилось принимать наказание от строгого деда, назначенного ему в опекуны после внезапной и скоропостижной смерти родителей, десятилетним пацаном он сидел в подобном этому чулане и размышлял над превратностями судьбы. Смешно, по-детски пытался докопаться до истины. Отчего так выходит, что представления взрослых о том, что хорошо, а что плохо, кардинально отличаются от его собственных представлений? Где, на каком этапе взросления все меняется? Повзрослев, Ваня пристрастился к чтению. Ницше, Кант, Гегель, Фома Аквинский, Зигмунд Фрейд, Эрих Фромм… «Похождения бравого солдата Швейка» его не интересовали, а вот философия увлекла основательно. Позже он это перерос, заумные фразы стали для него скучны. Он окончательно решил оставить в прошлом все ограничения и нравственные запреты. Жить нужно весело – вот его философия. Весело и с долей авантюризма. Утвердившись в непреложности данного факта, Ваня Шаповалов стал вором. Не банальным карманником, подрезающим «лопатники» в толпе зевак на вещевом рынке, не компьютерным хакером, обчищающим банковские счета, не выходя из дома, а вором-художником. Аферистом и авантюристом, бросающим вызов чужим умам, призванным разрабатывать сложные системы защиты личных коллекций от краж. Чем сложнее задача, тем интереснее. Как показало время, в своем выборе он не ошибся. Изобретать способы, как завладеть уникальными экспонатами высокой исторической и материальной ценности, стало его призванием, в котором он весьма недурно преуспел. Солидный банковский счет и отсутствие судимостей только подтверждали правильность выбора. Пока госпожа Фортуна не продала его своей сволочной подруге Жизни, и та, не медля ни секунды, выкинула свой самый грязный фортель. В один прекрасный день, ставший для вора Хамелеона роковым, все круто изменилось. Всего каких-то пару-тройку недель назад он мирно нежился в теплой ванне с шикарной пенной шапкой в полметра высотой – и вот уже валяется на холодном сыром полу в какой-то богом забытой дыре и мечтает только о том, чтобы синяки и ссадины на теле хоть на минуту перестали ныть. Хоть на паршивую минуту! Когда его задержали возле дома антиквара, он расстроился, но не сильно. Рано или поздно это должно было случиться, такова уж у воров планида. Если ты решил обчищать чужие дома, должен быть готов и к аресту. Он и был готов. Заранее зарезервировав себе в сообщники лучшего адвоката, он не особо беспокоился о своей судьбе. Адвокат Ципиков свое дело знает, он непременно найдет способ вытащить его из передряги. Так и случилось. Пару недель его держали в камере, пытаясь выбить «чистуху», но Ципиков вселил в Хамелеона уверенность в том, что в суде все пройдет без сучка без задоринки. Судья вынужден будет вынести оправдательный приговор, так как нет никаких доказательств того, что именно он, Ваня Шаповалов, обчистил тот дом, возле которого его взяли. Но предвидеть то, что случилось потом, ни он, ни Ципиков не могли. Тверские правоохранители со своей задачей не справились, высшие чины решили отправить Хамелеона в Москву, и это тоже было закономерно. Неприятно, но вполне объяснимо. Однако до Москвы он не доехал. Прикатили бравые ребята в маскировочных балаклавах и спутали все карты. Сидя в кузове автозака, Хамелеон мечтал, что не пройдет и месяца, как он снова окажется в своей московской квартире и будет наслаждаться прелестями жизни. Станет ли он продолжать свои авантюрные вылазки? Скорее всего – да. Деньги – вопрос второстепенный. Он уже достаточно заработал, чтобы его существование было безбедным до конца дней. А вот адреналин, работа мозга, вызов обществу – это дело другое. Без этого он не мыслил своего существования. Сидя перед телевизором, такого не испытаешь. Конечно, некоторое время придется переждать, а может, даже переехать в другой город. Питер в этом отношении хорош, Ярославль тоже. Но оставить себя без работы мысли, без завораживающих ощущений, возникающих в тот момент, когда ты стоишь в шикарно обставленной комнате какого-то несчастного собирателя, чья жизнь состоит из поиска раритетов, которые он потом тупо спрячет в сейф и будет, как Скрудж Макдак, любоваться ими в одиночестве? Нет, этого он допустить не может. И пусть Ципиков нудит сколько влезет, пусть пугает его тюрьмой, пусть до посинения грозится, что в следующий раз ему, вору Хамелеону, так не подфартит. Плевать! Он рискнет, а вместе с ним придется рисковать и Ципикову. Он платит ему нехилые «бабки» именно за то, чтобы тот в любой момент был готов пободаться с правоохранителями. Ципиков не дурак, он прекрасно знает, чем занимается Хамелеон, но умело делает вид, что верит, будто Ваня Шаповалов – наичестнейший человек, ни разу в жизни крошки хлебной без разрешения не взявший, и достоин защиты. Его мысли оборвались на самом интересном месте. Автозак остановился. Это насторожило Хамелеона. Остановки на столь коротком перегоне не предусматривались, об этом предупреждал Ципиков. До самого «Лефортово» охранники должны гнать машину без остановок, значит, что-то случилось. Внутреннее чутье на опасность, непременный атрибут хорошего вора, сработало одновременно с остановкой. Хамелеон замер и прислушался. Из кабины донеслись приглушенные голоса, охранники о чем-то спорили. Один хотел, чтобы второй вышел наружу и проверил, что случилось на дороге. «Не делайте этого, идиоты! Заводите мотор и валите как можно быстрее!» Сейчас Хамелеон как никогда жалел, что не может высказать свои мысли вслух. А охранники продолжали спорить. Правда, недолго. Затем он услышал, как щелкнул дверной замок, а следом хлопок, совсем тихий, но натренированное ухо Хамелеона уловило и его. «Глушитель. Охраннику конец, – догадался он. – Что, черт возьми, там происходит?» Сам Хамелеон оружие не уважал, никогда им не пользовался, но его пытливый ум не оставил эту тему без внимания. Он изучал данный вопрос, поэтому прекрасно знал, как звучит выстрел через глушитель. Хамелеон напряг слух, пытаясь уловить малейшие изменения звуков, но снаружи наступила тишина. Зловещая, не предвещающая ничего хорошего. Потом снова щелкнул дверной замок. Второй охранник принял неверное решение – вместо того чтобы давить на газ, он решил выйти из машины. «Дубина, не делай этого!» – мысленно прокричал Хамелеон, но было поздно. Раздался хлопок, а вслед за ним глухой удар, тело охранника рухнуло на шоссе. «Все, мне конец! – пронзила мозг Хамелеона страшная мысль. – Кто-то решил, что живым мне в «Лефортово» делать нечего. Кто-то, кого я обчистил, взял дело правосудия в свои руки». Тело его обмякло, кожа покрылась мурашками, руки задрожали. А потом заработал автоген, неизвестные вознамерились вытащить его из автозака, и, судя по их оснащенности, сделать это не составит для них труда. «О боже! – Хамелеона охватила паника. – Я не хочу умирать! Мне еще рано умирать!» Огромным усилием воли он заставил себя успокоиться. Не этому учили все те умные книжки, что он тоннами читал в юношеском возрасте. Если ты попал в сложную ситуацию, паника – наихудший советчик. Нужно встретить опасность лицом к лицу. Тебе неизвестны намерения людей, вскрывающих дверь, а это значит, что ситуацию еще можно взять под контроль. Главное, не паниковать. Дать понять тем, кто снаружи, что ты не робкого десятка, что с тобой придется считаться. Да, он дождется, пока они войдут, а потом предложит им свои условия. Он богат, и это уже немало. «Жди, Ваня, – приказал он себе. – Сосредоточься и жди». Секунды, потребовавшиеся для того, чтобы вскрыть дверь фургона, показались Хамелеону вечностью. Но вот дверь открылась, и перед ним возникла фигура в камуфляжном костюме и в маске. Человек оглядел нутро кузова и шагнул в сторону, уступая место другому. Хамелеон сразу понял, что перед ним главный. Его костюм ничем не отличался от костюма того, первого. На лице была та же маска, но вот осанка, то, как уверенно он вошел, посадка головы – все говорило о том, что в его руках власть. – Привет! – подавив дрожь в голосе, произнес Хамелеон. – Скверная погодка, не так ли? – А ты с юмором, – хмыкнул тот, кого Хамелеон записал в главари. – Мне это нравится. – На том стоим, – пожал плечами Хамелеон. – И еще, не знаю ваших намерений, но, сдается мне, вы вскрыли не ту банку. – О нет, мы пришли по адресу. – Гнусавый голос главного звучал иронично. – Жаль, что нет времени для знакомства, но ты и сам должен понимать, такие дела нужно делать быстро. Верно, Хамелеон? Услышав свое прозвище, тот похолодел. Минуту назад он еще лелеял надежду, что парни, напавшие на автозак, просто ошиблись, но теперь сомнений не было, они пришли именно за ним. Чем все это может для него обернуться, Хамелеон даже думать не хотел. Тем не менее он предпринял еще одну попытку, чтобы выяснить, с кем имеет дело. – Скорость не всегда хороша, – осторожно произнес он. – В нашем деле главное – не ошибиться с целью. Вы уверены, что попали по назначению? Вместо ответа главный дал знак своим подручным, и те подскочили к Хамелеону. И вот тут нервы его не выдержали. Сколько бы человек ни читал заумных фраз, как нужно вести себя в сложной ситуации, на деле он все равно начнет паниковать. Такова человеческая природа. Хамелеон запаниковал. При виде приближающихся людей в балаклавах он начал истошно орать. Причем орал так, что сосуды на шее вздулись, еще чуть-чуть – и они лопнули бы, но в планы главного смерть Хамелеона, видно, не входила. – Прекратите это! – произнес он своим гнусавым голосом и вышел наружу. «Я не могу прекратить, – хотел произнести Хамелеон. – Не могу, потому что мне слишком страшно». Но, как оказалось, главный обращался не к нему. Бравые ребята в камуфляже набросились на Хамелеона, точно шакалы на легкую добычу. Били они профессионально, методично молотя кулаками по всем доступным частям тела Хамелеона до тех пор, пока тот не отключился. Очнулся он уже снаружи. Двое из тех парней, что использовали его тело в качестве боксерской груши в автозаке, волокли его по какой-то проселочной дороге. Как ни странно, после перезагрузки мозг работал четко и ясно. Страх ушел, уступив место инстинкту самосохранения. «Я жив, а это значит, что моя смерть не входит в их планы, кем бы они ни были. У меня есть шанс все исправить, надо только придумать, как это сделать. Ты сможешь. За последние три года ты составил столько гениальных планов, и теперь, когда от работы твоего мозга зависит твоя судьба, ты просто обязан что-то придумать». Дорога шла вдоль зарослей кустов, впереди чернела огромная лужа. Живое воображение Хамелеона нарисовало отвратную картину: его тело погружается в холодную воду, нос, рот и глаза забивает зловонная жижа вперемешку с птичьим пометом и останками насекомых. Кирзачам бравых парней лужа не страшна, так чего ради беспокоиться о пленнике? Но нет, тащиться по грязи они не решились, видно, не были уверены, насколько глубока лужа. Вместо этого они свернули в кустарник. Тело Хамелеона обожгло острой болью, когда ветки кустарника начали царапать кожу, прикрытую лишь хилой тканью робы.