– Нет, – удивился Твердов. – На станцию-то зачем? Думаете, они приехали на электричке? – Ларри уезжал на электричке, – напомнил Лев. – Те, кто собирался обчистить его дом, должны были убедиться, что он сел в вагон, иначе не смогли бы так свободно действовать. – Виноват, этот аспект упустил из виду, – признался Твердов. – Ничего, мы с Крячко доработаем, – успокоил его Гуров. – Что еще можете сказать относительно этого ограбления? – Странно все это, слишком сложно для простых грабителей. Взломать электронную почту, отследить отъезд хозяина, возиться со всей этой электронной ерундой, которой напичкана дверь, а взять всего лишь какие-то печати. Почему они не забрали все? – У Ларри в хранилище есть более ценные предметы? – Может, и не настолько ценные, но ведь и не копеечные. Вы сами посмотрите: там и вазы какие-то фарфоровые, наверняка времен Тюдора или кого-то подобного, и коллекция редких монет, и еще целая куча всего. Ларри за то время, что мы в доме пробыли, все уши прожужжал, какие ценности хранятся в его доме. Настоящие раритеты, штучный экземпляр. – В том-то и проблема, что штучный, – заметил Лев. – Это золотые побрякушки из ювелирки сбыть легко, а такие вещи, как тюдоровские вазы, продать непросто. Как только такая вещь пропадает, она сразу по всем аукционам в «черный» список вносится. И куда тогда с этой вазой соваться? – Так вы считаете, что ограбление было заказным? То есть воры проникли в дом Ларри именно ради печатей? – Как правило, так и бывает. Кто-то заказал эксклюзивную вещь и готов платить за нее, заранее зная, что не сможет хвастаться приобретением перед друзьями и родственниками. Подобных чудиков не так мало, как может показаться. – Не повезло вам, – искренне посочувствовал Твердов. – Раз коллекция украдена под заказ, она нигде и никогда не всплывет. Здесь тоже зацепок никаких, даже начать не с чего. – Ничего, разберемся, – заверил Гуров. – Ваши криминалисты закончили? – Давно. – Тогда не буду вас задерживать. Пусть все отчеты направляют на Петровку. Поторопите их, капитан. Нам фора во времени пригодится. – Удачи, товарищ полковник! – Твердов козырнул и пошел собирать команду. Гуров и Крячко задержались ненадолго: повторно осмотрели хранилище, задали пару-тройку дополнительных вопросов Ларри и решили сворачиваться. Наутро им предстояло вернуться. В полночь опрос соседей проводить не станешь, да и на станции искать кого-то, кто днем мог видеть Ларри, и тех, кто бы за ним наблюдал, среди ночи не с руки. Поэтому оба полковника единодушно решили отложить дела на следующий день. Поняв, что скоро останется один, Ларри впал в состояние, близкое к истерическому. Он ухватил Гурова за рукав и ни в какую не хотел отпускать. Оставаться в доме одному ему было страшно. Из сумбурных обрывков фраз, которые тот выпаливал с неимоверной скоростью, Гурову так и не удалось понять, чего тот боится больше: того, что воры вернутся, или что его коллекция лишилась защиты в виде уникальной электронной системы. Он пытался убедить потерпевшего, что в эту ночь нашествие воров ему не грозит, напоминал про снаряд, который дважды в одну воронку не падает, приводил еще сотню веских аргументов, но Ларри ничего не слышал. Он все твердил, что не может остаться в доме один, и они, сотрудники полиции, никак не могут его бросить. К уговорам подключился Крячко, но и это не помогло. В итоге полковникам пришлось изменить решение. Они остались с Ларри, рассудив, что тратить драгоценные часы на дорогу до Москвы и обратно довольно глупо. Тем более что хозяин сам предложил ночлег. Только после этого Ларри успокоился. Не прошло и двух минут, как он завалился на кровать и мгновенно уснул. Гуров и Крячко еще какое-то время перебирали факты и улики нового дела, но вскоре последовали примеру хозяина и, разместившись кое-как на узком диване, отключились до утра. Глава 6 Наутро оба полковника проснулись с головной болью и ломотой в суставах. Сон на неудобном узком диване не пошел им на пользу. Сожаление о принятом накануне решении остаться на ночь в доме Кобышевски пришло слишком поздно. Зато хозяин дома был явно доволен. Ровно в шесть утра он разбудил постояльцев звоном посуды и веселым пением. Разбивая яйца над чугунной сковородкой, Ларри вполголоса напевал бодрый марш. Увидев, что гости проснулись, он со смущенной улыбкой на губах объяснил, что в трудные минуты ему всегда помогает пение песен предков, а единственной песней, которую он помнил, был национальный гимн поляков, дошедший до современников чуть ли не из восемнадцатого века. Потчуя гостей яичницей и крепким пахучим чаем, Ларри заявил, что ночью ему было видение, означавшее, что полиция непременно найдет его пропажу. Глядя на его довольное лицо, легко можно было поверить в то, что он искренне верит в ночные видения и их магическую силу. Разубеждать его ни Гуров, ни Крячко не решились. Мало ли? Впадет снова в отчаяние и не выпустит их из дома. Пусть уж лучше остается довольным и распевает польский гимн, пока полковники ведут расследование. Сами же они ничуть не сомневались, что передача украденных раритетов произошла вчера, и отыскать их удастся только в том случае, если повезет взять преступников, но не просто взять, а еще и расколоть. Подкрепившись и поблагодарив Ларри за гостеприимство, Гуров и Крячко отправились опрашивать соседей, предварительно получив заверения потерпевшего в том, что в Акишево привыкли вставать с первыми петухами. Ранний визит никого не смутит, даже напротив, покажется весьма своевременным. Вот в полдень, когда, освободившись от хозяйственных забот, сельские жители решат вздремнуть часок в уютной спальне или во дворе под яблоней, приход незнакомцев мало кого обрадует. В первом же дворе полковники убедились в правдивости этих слов. Странного вида мужичок в вязаном жилете на голое тело и с цветастым платком на голове радушно распахнул калитку, как только Гуров и Крячко к ней приблизились. – Утречко добренько! – слащавым голосом пропел он. – Вижу, вы от Ларрика? А я сосед евойный, дядя Гриша. Проходьте, господа хорошие, проходьте. Наверняка у вас вопросов накопилось. Горе-то какое у Ларрика, какое горе! Дядя Гриша, выражая притворное сочувствие, сокрушенно закачал головой, а сам тем временем косился на калитку соседа. Было видно, что ему до смерти охота поглазеть на самого потерпевшего, но по какой-то причине явиться к Ларри с визитом вежливости он не решался. Вот почему посланцев с места происшествия он встретил так радостно. Свидетелем дядя Гриша оказался никчемным, а зазвал он к себе полковников не для того, чтобы поделиться информацией, а чтобы как можно больше выудить из них. Тот промежуток времени, когда в доме соседа происходили трагические события, приведшие к смерти его односельчанина, дядя Гриша мирно проспал у себя в сарае, о чем теперь жутко жалел. Кто приходил в дом Ларри, он не видел, когда ушли – тоже. – Вот если бы Коляня закричал или еще как шумнул, я бы точно проснулся, – сокрушался дядя Гриша. – Сон у меня чуткий, это вам каждый скажет, а вот чуйка, интуиция по-вашему, никакая. Если б я только заподозрил, что в нашей глухомани такое развернется, да рази ж я спать завалился? Я бы все глазоньки проглядел, только бы не упустить этих иродов! Поняв, что пользы от дяди Гриши не будет, Гуров и Крячко поспешили с ним распрощаться. Тратить время на пустую болтовню они не собирались. Следующий дом отстоял от дома Ларри на добрых сотню метров, жители Акишево площадь не экономили, предпочитая строиться на солидном удалении друг от друга. В этом дворе Гурова встретила сухонькая старушка. Она тут же заявила, что про беду Ларрика слышала, но помочь добрым полицаям ничем не может. Старуха была подслеповата и глуха на оба уха. Даже если бы во дворе Ларри взорвали бомбу, она и этого не услышала бы. Незнакомцев в деревне не встречала, а вот как Ларри бежал в сторону железнодорожной станции, помнит. – За ним будто черти гнались, так он спешил, – сообщила старуха. – Я ему еще крикнула вдогонку, чтобы пар сбавил. Дорога у нас ухабистая, того и гляди, ноги переломаешь. И куда так гнаться? Разве что на пожар. Но ведь пожара у нас не было, верно, хлопчики? Крячко заверил старушку, что пожара не было, после чего поинтересовался, кто помогает женщине по хозяйству, не одна же она со всем управляется? Хозяйство у старушки и правда было нехилое: три добротных сарая, из которых доносилось похрюкивание свиней и мычание коров, во дворе, кудахча, носились полсотни кур, а в аккуратном загоне нежились возле искусственного водоема пара десятков гусей. Крячко не ошибся, старушка жила не одна. Вместе с ней жил внук со своей женой, но в данный момент дома их не было, впрочем, как и вчера. Родственники старушки работали на станции, вчера заступили на сутки и вернуться должны были не раньше полудня. На всякий случай Гуров записал их имена, и на этом беседу закончили. Всего в Акишево стояло домов тридцать, и их обход занял часа два. Всякий раз при появлении Гурова и Крячко происходило одно и то же: сельчане, точно по написанному сценарию, сообщали, что про случай в доме Ларри слышали, но ничего подозрительного, а также посторонних в деревне не видели. Так ни с чем на железнодорожную станцию и поехали. На станции решили разделиться. Крячко, как специалист по налаживанию контактов с местным населением, пошел на перрон обрабатывать торговок, без которых не обходится ни один самый захудалый вокзал. Гуров же отправился разыскивать родственников старухи. Внука ее, Аркадия Погорельцева, нашел быстро, тот мел перрон, так как это входило в его прямые обязанности. Он оказался мужчиной в возрасте, на вид ему было не меньше сорока. Коренастый мужичок, с копной волос соломенного цвета и удивительно выразительными глазами. Поздоровавшись, Гуров представился, не забыв упомянуть о том, что сюда его направила родственница. При упоминании старухи Аркадий расцвел: – Так вы у бабуси были? Как она там, не скучает? – Вся в заботах, – слегка приврав, ответил Лев. – Когда мы к ней заходили, она птицу кормила. – Птицу? Ну, вы и заливать горазды, – рассмеялся Аркадий. – Бабуся в жизни ни за кем не ухаживала. Она небось и не знает, чем курей кормят. – Ладно, про птицу я приврал, – развел Лев руками. – Думал, вам будет приятно услышать, что у старушки все в порядке. – Мне и правда приятно, – признался Аркадий. – Пользы от бабуси никакой, зато от ее улыбки на душе отрадно. Мы с женой лет пять как в Акишево перебрались, когда узнали, что деток у нас не будет. Супруга моя жутко расстраивалась по этому поводу, а я унывать не стал. Сказал ей: поехали в Акишево, бабуся станет нашим ребеночком. Она ведь и правда как ребенок. Радуется любому пустяку. Купишь помадок в привокзальной забегаловке, отдашь, а ей радости на три дня. Супруга сначала ни в какую не соглашалась, но я упорный. Не люблю отступать. Раз свозил ее к бабусе, второй, а на третий супруга и растаяла, сама в Акишево запросилась. Теперь у нас хозяйство большое, и вот подработка какая-никакая нашлась. – Рад за вас, – искренне произнес Гуров. – Только к вам меня другое дело привело. – Слыхал. – Выразительные глаза Аркадия потускнели. – Николая жалко, хороший был мужик. А какой у него мед, вы бы попробовали! Лучший в мире. За ним со всего Подмосковья в Акишево покупатели съезжались. Николай еще до качки все до килограммчика продавал. – Откуда про Николая узнали? – удивился Лев. – Вы ведь еще в деревне не были. – Татьяна рассказала, – объяснил Аркадий. – Она пирожками на перроне торгует, первая сюда приходит. Она и рассказала. Потом Алевтина подтянулась, она тоже из нашей деревни. Еще Гуцик, но его лучше не слушать. Пропойца, каких мало, и плетет что ни попадя, лишь бы на опохмел выпросить. Хобби у него такое, байки рассказывать. За эти байки проезжие иной раз на стаканчик ему мелочи от своих щедрот подбрасывают. Сами знаете, как в дороге скучно бывает, а Гуцик вроде как дешевое развлечение. – Что ж, раз про ограбление вы уже слышали, разговаривать легче будет, – заметил Гуров. – Вы ведь много времени на перроне проводите, верно? – Почти целый день, если погода хорошая, – кивнул Аркадий. – И вчера были? – С полудня. Моя смена начинается в двенадцать, такой уговор со станционным начальством. С утра я по хозяйству орудую, а к двенадцати приезжаю. Через день мне работать из-за супруги разрешили, она в здешней кассе работает, тоже по такому графику. Удобнее так, и в бензине экономия. Зарплаты тут мизерные, вот станционное начальство и подстраивается. – Мой вопрос может показаться вам странным, так как вокзал – место особое, здесь посторонних так же много, как и завсегдатаев, – выслушав словоохотливого дворника, продолжил Гуров. – Но, быть может, кто-то из посетителей вокзала привлек ваше внимание? Поведение показалось странным или еще что-то? – Думал я над этим, – без запинки заявил Аркадий. – Как узнал про Николая и про то, что дом Ларри обворовали, так сразу и начал все события вчерашнего дня в голове прокручивать. И знаете, кое-что из того, что удалось вспомнить, показалось мне весьма подозрительным. Я даже собирался дежурного полицейского, который к вокзалу приписан, озадачить своими умозаключениями. А тут вы сами ко мне пришли. Только давайте отойдем в сторонку. Вон на ту аллейку, на скамеечку. Я ногам отдых дам, да и глаза мозолить нашим кумушкам лишний раз ни к чему, – добавил он, кивая в сторону торговок, которые сидели рядком вдоль стены вокзального здания и таращились на него. Гуров понимающе улыбнулся и первым направился к аллейке. Усевшись на свободную скамью, Аркадий приступил к рассказу. Накануне днем он заступил на смену на пятнадцать минут раньше двенадцати. По хозяйству управился быстрее обычного, вот и выехали загодя. Машину, как обычно, поставил на пятачке за вокзалом, жена отправилась в кассу, а он, переодевшись в рабочую робу, взял метлу и пошел на перрон. Торговки были на месте, Гуцик, как всегда, шатался вдоль путей, поджидая поезда дальнего следования. Все как обычно, если не считать мужика в черной кожанке. Он стоял особняком чуть в стороне от вокзального строения. Лениво привалился к забору и катал в зубах сигарету. Потухшую сигарету, это было видно даже издалека. Было и еще кое-что, что привлекло внимание Аркадия. Погода в тот день сельчан баловала. Дождь наконец закончился, выглянуло солнце и припекало оно довольно ощутимо. А этот мужчина стоял в кожанке, наглухо застегнутой на все пуговицы, и на глазах темные очки. Прямо как шпион. Около половины первого на станцию прибежал Ларри. Он сильно торопился, поэтому Аркадий с ним не разговаривал. Видел, как тот заскочил в здание вокзала, видимо, билет покупал. И едва успел на ближайшую электричку. Как только Ларри вошел в вагон и двери за ним закрылись, мужик в кожанке оторвался от забора, выплюнул сигарету и быстрым шагом двинулся на вокзальную площадь. Аркадию стало интересно, куда так спешит мужчина, похожий на шпиона, он решил последовать за ним и увидел, как тот садится в дорогой автомобиль. Этот автомобиль Аркадий приметил еще тогда, когда свою допотопную колымагу парковал. Красавец «Ленд Ровер» вызывал восхищение и зависть. Как такой не заметишь? Окна машины были сплошь тонированы, даже лобовое, Аркадий и предположить не мог, что внутри кто-то есть. Но мужчина в кожанке садился не за руль, а на заднее сиденье, после чего автомобиль завелся и поехал в сторону Акишево. Справившись с текущими заботами, Аркадий снова взялся за метлу. Потом перешел на вокзальную площадь и занялся кустами, требующими обрезки. Кусты подрезал часов до трех. В какой-то момент ему показалось, что он снова увидел тонированный «Ленд Ровер», тот проскочил по дороге мимо вокзала на большой скорости. Но утверждать, что это была та самая машина, Аркадий не мог. А потом вернулся Ларри. Аркадию показалось, что он чем-то расстроен, поэтому и в этот раз подходить к нему не стал. До деревни тот пошел пешком, благо недалеко. В четыре часа Аркадий сделал перерыв, ушел в рабочую бытовку подкрепиться. После этого снова взялся за дела и занимался обрезкой кустов и уборкой перрона до десяти вечера. Ночь переночевал в бытовке, а наутро узнал от торговки Татьяны, что в деревне случилась беда. – Номера «Ленд Ровера» случайно не запомнили? – на всякий случай спросил Лев. – Какое там! Я и не смотрел на них. Регион вроде московский, но и это не факт, – виновато потупился Аркадий. – Кто ж знал, что так все обернется? – Да, плохи дела, – согласился Лев. – Искать тонированный «Ленд Ровер» черного цвета в Москве, все равно что каплю воды в озере. – Может, в Верее его видели? – В Верее? – Городок соседний, – пояснил Аркадий. – От Акишево, куда бы ни направлялся, мимо Вереи не проедешь, дорога тут одна. – Спасибо за подсказку, – поблагодарил Гуров. – И за рассказ. Если еще что-то вспомните, обязательно позвоните. Он продиктовал номер своего мобильника, Аркадий старательно внес его в записную книжку старенького телефона. Распрощавшись с дворником, Лев решил на всякий случай заглянуть к его жене, но тут на горизонте появился Крячко. Лицо у него было довольное, как у кота, слизавшего литровую банку сметаны. – Давай найдем укромный уголок, Лева, – предложил Стас. – Думаю, нам есть что обсудить. Они вернулись на аллейку, где несколько минут назад Гуров беседовал с Аркадием. По дороге Крячко прихватил бутылку минеральной воды, так как от долгих разговоров с торговками у него пересохло во рту. Отхлебнув приличный глоток, он принялся выкладывать новости. Сведения о незнакомце в кожаном пиджаке подтвердили и торговки, добавив, что у забора он стоял довольно долго, не меньше часа, а когда одна из них предложила купить пирожки, он довольно грубо ее отшил. Такого торговки не прощают, и теперь у Стаса имелся точный словесный портрет мужика в кожанке. Торговки запомнили, что «охламон», как они называли мужика в кожанке, пропустил две электрички до Москвы. Всякий раз при приближении электрички он менял положение так, чтобы видеть весь перрон, а когда электричка отходила, снова принимал расслабленную позу. Между собой женщины успели посудачить на эту тему, мол, чего ради «охламон» стоял у забора и пристально осматривал перрон? Сперва они думали, что тот собирается уехать, но когда первая электричка отошла, а он остался на месте, версия изменилась. Тетки решили, что этот грубиян все же не настолько безнадежен и сейчас ждет свою подругу, которая по какой-то причине задерживается. Охочие до романтических трагедий торговки даже некоторое время сочувствовали «охламону». Вот ведь, стоит один, как сиротиночка, ждет свою пассию, а она все не едет. Неудивительно, что он нахамил одной из них. Но после третьей электрички, когда «охламон», проводив долгим взглядом скорый поезд, развернулся и чуть ли не бегом помчался на привокзальную площадь, сочувствие торговок тут же улетучилось. Да как он мог так поступить с несчастной девушкой?! Пусть она и задержалась, он не должен был уходить. Ждать до победного конца, вот как должен поступать настоящий мужчина. Да что с него возьмешь? Охламон, он и есть охламон. Ларри они тоже видели. Татьяна, торговка, что первой рассказала Аркадию деревенские новости, даже пыталась с ним заговорить, но Ларри повел себя ничуть не лучше незнакомца в кожанке. Он грубо оборвал приветствие, пробормотав что-то о неотложных делах, отказался прикупить в дорогу пирожков, запрыгнул в электричку и укатил. Вернулся ничуть не повеселевшим, и на этот раз Татьяна его не останавливала.