Часть 19 из 24 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Но на этом история не закончилась. Отдохнув от эмоций той памятной пятницы, все участники событий решили отметить возвращение к нормальной жизни в симпатичном французском ресторанчике «Cafe de la Paix de Montmorency», на стеклянной двери которого красовалось рукописное объявление: «Лучшая в Питере шаурма». Я немного расстроился, прочитав его. Впрочем, зря. Нам принесли приличное фуа-гра. А вместо сладенького французского «Монбазийяка» предложили отличный аргентинский «Мальбек». Терпкие вина я всегда предпочитаю всем остальным. Поэтому был несказанно рад данному факту.
– Как ты себя чувствуешь? – мой вопрос был обращен, естественно, к Лере.
Ее губы осветили всех лучезарной улыбкой, не требующей ответа на мой вопрос.
– Гораздо лучше, чем в погребе.
– Герой спас принцессу из темницы злого колдуна и теперь обязан на ней жениться, – Фай, как всегда, не унывал. – Когда свадьба?
– Не суй свой нос, куда тебя не просят, – отрезал Артем.
– Интере-есно, – противненько заголосил Фавася. – Пошел на попятную? Еще скажи, что тебе денег надо накопить, прежде чем жениться.
Артем в ответ изобразил рукой жест, означавший его готовность пальцами зажать рот своего друга. Кстати, деньги мы уже разделили. Разделили поровну. Половину мне, а половину – ребятам. Это они сами так решили. Но я свою половину разделил еще на три части: треть себе, треть своим детям и внукам. А оставшуюся часть уже развез тем людям, что сидели в зиндане вместе с Лерой. Я не стал афишировать этот факт даже перед ребятами. Меньше знаешь – лучше спишь. И бывших «рабов» попросил не распространяться. Где нашел их адреса? Лера рассказала. У нее отличная память. За полгода совместного существования в темном сыром подвале они узнали друг о друге все до мельчайших подробностей. Кошмар! Рабство в окрестностях Питера в двадцать первом веке. Рассказать кому – не поверят.
– Свадьба будет. Но если ты снова откроешь свой поганый рот по этому поводу – она будет без тебя, – Артем, как всегда, произнес это с привычной дозой минорных интонаций. Породу не изменишь.
Лера чуть-чуть прижалась к нему плечом и весело «пропела»:
– Мы с Артемом решили подать заявление в ЗАГС 14 июня, в день открытия Чемпионата мира по футболу.
– Ура! Наши победили!!! Один-ноль!
– Я тебя предупредил: хватит стебаться по этому поводу.
– Дыр-дыр-дыр дыр, успокойся! Я просто рад!
– Хорошо, что ты рад. Мы тоже рады. Но ты сам, когда нас обрадуешь? – вставил я свои «пять копеек».
– В каком смысле «обрадуешь»? – не понял бывший обладатель дредов.
– Без всякого смысла. Сам сказал про счастливое спасение и вытекающие из этого обязательства. Ксюша тебя спасла из канала? Не вертись, не вертись. В глаза смотри! Спасла?
– Ну, спасла.
– Все! Ты обязан на ней жениться.
– Если бы я на каждой женился…
– Ты на каждой не женись. А вот Ксюше сделай предложение.
– Рано мне еще.
– Когда он сделает мне предложение, – не выдержала таких «уговоров» Ксения, – я буду вся в белом.
– Как это? – не понял Артем.
– В белой фате и в белых тапочках.
– Что вы на меня все ополчились? Давайте выпьем за молодых. Горько! – завопил Фай.
– Сладко! Лучше расскажи, как к тебе полковник приходил, – Артем постарался перевести разговор на другую тему.
– Да! Чего рассказывать? Приходил, расспрашивал. Чего, да как. Он больше ВВП интересовался. Кто такой, чем дышит, где работает? Босс, я не знаю, где ты работаешь.
– Сейчас, нигде. Чего ты ему еще разболтал?
– Да не болтал я! Сказал только то, что мы решили говорить. Ничего не знаю: был пьян. Очнулся, а тут всадники в черных полумасках на белых конях…
– Трепло! – подытожил Артем.
Мы договорились все отрицать. На самом деле нас, кроме кавказского «красавца», никто не видел в лицо. База уничтожена. Но своих следов мы там не оставили. Даже от обуви, в которой мы там наследили, на всякий случай избавились.
– Вот козел! – вспылила Ксюша. – Заграбастал все лавры борца с терроризмом и еще хочет…
Я приложил палец к губам, показывая всем, что не стоит говорить о прошедших событиях вслух. Нас могли подслушивать. И все-таки всем нам было немного обидно. Все последние дни новость о разгроме силами ФСБ подпольной банды, готовящей террористические акты во время проведения мундиаля в Санкт-Петербурге, не сходила с экранов телевизоров и с передовиц интернетовских новостных сайтов. Полковник Мирзоян фигурировал в них, как главный герой: мудрый, смелый, решительный.
Вспомнишь в жизни про навоз – а его уж целый воз! Полковник не заставил себя ждать. Только я вернулся из ресторана домой, как в дверь позвонили. Взглянув в дверной глазок, я все сразу понял. Да и что тут понимать? За дверью стояла известная мне по взрыву у полицейского участка мирзояновская тройка и пара автоматчиков в полной амуниции бойцов спецназа. Я не стал выпрыгивать с балкона – одиннадцатый этаж все-таки, а спокойно открыл дверь. В нее ломанулась толпа, словно из переполненного кинозала после окончания сеанса. Кроме тех, кого я увидел в глазок, толпу составляли еще несколько спецназовцев в балаклавах, вертлявый мужичок с видеокамерой, пять или шесть оперативников в костюмах и при галстуках, кинолог с собакой, а также соседка в своем вечном шелковом халате с каким-то новым незнакомым мне хахалем. Все они мгновенно растеклись по квартире. Отовсюду до меня стал долетать шум выдвигаемых ящиков шкафов, стук падающих на пол книг и других предметов. Пару раз раздавался звон разбиваемой посуды. Я выдвинул стул на середину кухни и сел на него:
– Чем обязан столь позднему визиту? Надеюсь у вас достаточно оснований для столь бесцеремонного шмона?
– Больше, чем достаточно, – полковник спокойно уселся за круглый стеклянный кухонный стол, и раскрыл папку. – Вот ордер на обыск. А это протокол, который я начну заполнять через пару минут. Предупреждаю – если я в нем напишу хотя бы одну букву, обратного пути на волю у вас гражданин Пивоваров уже не будет.
Я, конечно, человек в таких делах не опытный. Не привлекался, но и не нарушал. Потому и не привлекался. А может, не потому. Может, просто повезло. Правильно говорят: от тюрьмы и от сумы не зарекайся. То, что ты на свободе – не твоя заслуга, а недоработка компетентных органов. Тем не менее, я чувствовал, что он просто берет меня в оборот. Пытается запугать и подчинить своей воле. Все-таки я уже не мальчишка. Мне не двадцать лет. Я многое уже понимаю.
В это время в квартиру зашел еще один человек – сильно кудрявый сухонький мужичонка в очках и с бородой. В руках он держал кейс.
Полковник сухо бросил ему:
– Вадик, обрати внимание на состояние ванной. Есть ли на ней следы сильнодействующих кислот или щелочей. А пол на кухне – на наличие частиц крови.
Ну, естественно! Кто кроме «красавчика» мог быть информатором в этом деле? Думаю, других доказательств, кроме свидетельств этого бармалейчика, у Мирзояна нет.
– Ну что, многоуважаемый, – полковник вновь обратился ко мне, – рассказывайте!
– О чем?
– Обо всем.
– Родился я в сентябре месяце. В 1973 году. Мама рассказывает, что на дворе стояла…
– Хватит «ваньку» валять. По существу дела говори.
– Какого дела?
– Ну, все! Ты меня достал! Сейчас ребята на тебя накопают – уже не отмоешься. Плюс свидетель у меня уже есть.
– Какой свидетель?
– Хороший. Разговорчивый.
– Гражданин полковник. Я ничего не знаю. Ничего не делал. Я простой российский журналист. Снимаю природу, животных, травки там всякие, грибочки…
– Вот я и вижу, что ты переборщил с грибами и травками. Повторяю последний раз! Если ты Володенька не расскажешь мне все. Заметь – все! Причем скрупулезно и обстоятельно, то на нары ты загремишь не в одиночку. Пожалей хоть своих молодых друзей. Ты им всю жизнь сломаешь.
– Каких друзей? – я упорно продолжал гнуть свою линию, кося под дурака.
– Пожизненно вам всем светит.
– За что?
– За все! За убийства, за терроризм, за нападение на полицейский участок, за пытки…
– Еще и за пытки? Нормальненько так. Это кого я пытал?
– Ты знаешь кого. Он все в суде расскажет.
Ну и пусть рассказывает. Думаю, кроме «красавчика» ничего у полковника нет.
– Ты ошибаешься, думая, что кроме одного свидетеля у нас нет на тебя ничего. Наследил ты Володенька. Ох, наследил!
Врет собака. Я педант. Отпечаточки своих пальчиков уж точно нигде не оставил.
– И отпечатки пальчиков твоих у нас имеются. На очень интересных предметах.
– На каких таких «интересных предметах»?
– Вот, полюбуйся! – он открыл папку из крокодиловой кожи, вытащил оттуда фотографии и сунул их мне в руки.
Это были снимки моей любимой гири. Черт! Гирю то я забыл протереть. Как так? Вылетело из башки! Правильно говорят: идеальных преступлений не бывает. На чем-нибудь, да проколешься. Впрочем, гиря – это не доказательство. Мы же не били ей по голове «красавчика». И я вновь сел на своего «конька».
– Ах, это… Да. Это моя гиря. Или похожая на мою. И отпечатки на ней точно мои. Если конечно, это моя гиря. Люблю я по утрам гирьку потягать. И в чем тут преступление?
– Тогда как она оказалась в «Парке Авиаторов»? – не унимался допытываться полковник.
– Я-то почем знаю? На днях у меня ее украли.
– Когда именно?