— И в чем моя идея состоит? — поинтересовался я, не очень-то надеясь на скорый ответ. — Увидишь, — необычно глухо отозвался Большаков. Стемнело — клуб уже должен был открыться, и меня до безумия интересовало, что же задумал второй по уровню таинственности суккуб. На первое место я ставил того, чье имя мне незнакомо, а Лазарь мне казался открытой книгой в сравнении с этой парочкой. Хотя время покажет, что из этой троицы — темная лошадка. Джон недолго заставил меня мучиться в раздумьях относительно планов своих действий. Клуб находился не в подвале и даже не на первом этаже, как я того ожидал. Его расположение на верхних этажах здания меня удивило. И именно высота подвела меня к следующему вопросу: — А почему нельзя дождаться выборов, чтобы потом попросту вселиться в тело уже победившего кандидата? — спросил я, поражаясь тому, что эта простая мысль не посетила меня ранее. — Сам додуматься никак не можешь? — ответил вопросом на вопрос Большаков. — Внезапная смена поведения… — Так это же логично, все политики так делают. Кандидат взял паузу, выматерился и покинул автомобиль. Потом открыл дверь и сунул голову в салон: — Ничего ты не понимаешь. — Куда уж мне! — я раскинул руки и вышел следом. — Это же у вас были десятки лет, за которые вы не добились, очевидно — ничего? Сердитое, но заметно омолодившееся лицо Большакова молча смотрело на меня в ответ. — Похоже, что теперь я раскрыл тебе глаза? — хотелось ухмыльнуться от уха до уха, но кандидат по-прежнему сурово наблюдал за мной. — Да брось! И не говори, что ты этого не знал! — Знал, и побольше твоего, пожалуй, — воскликнул Валерий Анатольевич. — Но у меня сейчас в принципе другой план. Совершенно другой. И спасибо большое за подсказку. С этими словами он двинулся внутрь здания и забрался в тесный лифт, предварительно поднявшись по довольно крутой лестнице. — Может ты все-таки скажешь об этом мне, чтобы я знал, за что несу ответственность? — я буквально ворвался в кабину, а закрывающиеся двери скользнули по запоздавшему плечу. Я дернулся и поморщился — но, к счастью, одежду я не перепачкал. — Все очень просто, — лицо Большакова разгладилось — счастьем он не светился, но казался удовлетворенным. — Я сделаю сперва то, что хотел сам, а потом попробую использовать это на благо общего дела. Звоночек возвестил о том, что лифт добрался до нужного этажа. Нас встретило обилие сиреневых оттенков — и чем-то это напомнило мою собственную студию. Долго удивляться мне не пришлось, потому что Большаков резво шагнул на площадку и тут же, не останавливаясь, двинулся к проходу за плотными занавесями, возле которого стоял крупный мужчина. Едва не дошедший до периода, который прежний Большаков уверенно преодолел, вышибала выглядел скорее громоздко, чем грозно. И потому его попытка задержать нас не увенчалась бы успехом, даже если бы мы просто прошли мимо. Но нынешний кандидат планировал действовать эффектно и определенно добился успехов — даже не используя Силу. — Куда это вы… Но дальше здоровяк не успел ничего сказать, потому что кулак Большакова впечатался тому в челюсть. Массивное тело невероятно быстро развернулось, впитав в себя энергию удара, а потом так же спешно рухнуло поперек прохода в клуб. — Камеры тебе тоже не помеха, а? — я ткнул пальцем в мерцающий красный диод. Белоснежный корпус вокруг устройства тут же взорвался. Сыпанул сноп искр. — Не лучшее решение, — но Большаков махнул рукой и смело шагнул через плотную занавесь внутрь клуба. Пришлось поспешить — даже плотная толпа не мешала ему двигаться быстрее меня. Я же едва успевал пройти через образовавшийся проход. — Да чего тебе нужно! — крикнул я, когда почти добрался до него. Но лишь на миг — толпа снова разделила нас. — Это! — Большаков обвел помещение обеими руками. — Нахуя?? — заорал я так, что пара человек рядом недовольно обернулись. — Хочется! — последовал ответ. «Хочется!» подумал я, прикидывая, во что могут вылиться мне его хотелки. Море проблем мне гарантировано, но, если этого не избежать — можно же попробовать выгадать из этой ситуации что-нибудь приятное. А тогда можно и нырнуть. Лишь только море возможностей не оказалось зловонной лужей. — Вы кто такие? — в кабинете менеджера нас встретил лысеющий человек в зеленой жилетке. — Твои новые хозяева, — проревел Большаков. — В… Валерий Анатольевич? — лоб менеджера заблестел, а сам он тут же присел в недоумении. — Вы? Здесь? — Хочешь спросить меня, что я забыл в этом царстве порока и извращений? — кандидат склонился над лысиной управляющего, обойдя того сзади. Я замер напротив этой диковатой сцены, потому что Большаков положил обе ладони на повлажневшую лысину и протер ее, проведя плотно прижатые руки вниз по голове. Затем повторил тот же самый жест уже с плечами менеджера. Тот едва заметно дрожал. — Н-нет, не хотел. — Что-то имеешь против. — Нет. Я — нет. — А, так есть кто-то еще? В другой зал меня проведи. Живо! — В другой? — теперь лысеющий менеджер хотел исключительно сидеть, но Большаков потянул его за воротник, пока не затрещала ткань. — Понял-понял, в другой! И они оба направились из кабинета, только на полпути Большаков замер: — Где хранятся сегодняшние записи? — и когда менеджер ткнул пальцем в системник рядом, тот сразу же захрустел, начал трещать и вскоре затих. — А ты что, не идешь? — Куда?? — я еще не успел отойти от потирания лысины, как предстоял новый шок: — В мир истинного наслаждения, — Большаков побарабанил по лысине менеджера. — Веди давай! Глава 16 Для суккуба мир истинного наслаждения в моем представлении выглядел, как горы наркотиков, которыми пичкают простых смертных, чтобы те проще и быстрее расставались с душами. По итогу я не слишком разочаровался. Идеальный подбор хаус-музыки вместе с отличной шумоизоляцией относительно небольшого зала, в котором все это происходило — и вот уже можно творить все, что угодно. Все, на что способен стандартный человеческий разум. То есть, на любые извращения. Оставив все еще потного, но уже более-менее успокоившегося менеджера позади, мы прошли мимо целующейся парочки. Короткая стрижка выдавала как будто бы парней, но, присмотревшись получше, я понял, что это пара девушек. Другое дело — я даже не удержался и скривил губы. Одна из девушек смотрела мне в глаза, не отрываясь от подружки. Та была полностью поглощена действом и не обращала на меня никакого внимания. Но большинство людей вокруг так или иначе отвлекались. По большей части на Большакова. И дело было вовсе не в том, что он выглядел моложе, лучше, привлекательнее — и не только для девушек. Блестящие глаза смотрели на него со всех сторон. Дело было в его статусе. Суккуб сам по себе продолжал привлекать взгляды со стороны. Кое-кто смотрел даже издалека. Внимание досталось и мне — я шел сзади, чуть менее опытный, менее «взрослый» в сравнении со своим старшим товарищем. Однако многие старались прикоснуться именно ко мне. Я спешно двигался вперед, не обращая внимания на влажные ладони, которые касались моего тела в самых неожиданных местах. И при этом старался не вздрагивать от порой не самых приятных прикосновений. Вероятно, мне стоило бы поблагодарить Большакова за отвлечение внимания большинства людей с блестящими, порой даже слезящимися глазами: если бы каждый из них решил меня коснуться, тронуть, ухватиться за что-либо — я бы попросту не выдержал. В отличие от меня он не просто шел по залу — он смотрел по сторонам, внимательно всматриваясь в происходящее. — Видишь, что здесь? — негромко сказал он мне и замедлился, чтобы я подошел ближе. — Люди танцуют и… — я тоже покрутился во все стороны, а когда увидел ритмично покачивающиеся, согнутые в коленях женские ноги, торопливо добавил: — и трахаются. — Я не люблю убивать ради душ, — продолжил Большаков, но в голосе его слышался исключительно Джонни. — Ну убиваю без необходимости. Всегда проще хорошенько прочистить пару дыр, чем делать новую. — И все же базовые принципы у тебя имеются. — Что? — переспросил Большаков, не расслышав. — Рыбакам повезло, наверно, — немного перефразировал я. — Не мой типаж, — с серьезной миной сказал будущий губернатор и рассмеялся. — Ладно тебе, блюду я моральный облик. Но здесь… На его плечо легла тонкая женская ручка. Обнаженная до локтя… нет, плеча — мой взгляд продолжал скользить по коже, пока не опустился ниже. По итогу она была обнажена полностью. Худая, с чуть заметно проступающими ребрами, но четко очерченной грудью едва ли больше первого размера. Смуглая. Лоснящаяся. Большаков тоже обратил на нее внимание. Он откровенно пялился на торчащие соски почти черного цвета, тогда как я остановился на проступающих косточках тазобедренного сустава и легкой округлости бедер.