????? — Папа, время спать. Как всегда, отец сидел перед телевизором, и мой голос испугал его. Он нахмурился, но кивнул, и я пошла за инвалидной коляской, на которой перевозили его в спальню. Мама не вернулась домой после смены в закусочной. Она позвонила и сказала, что работает сверхурочно у Эла. Я мысленно плакала, когда разговаривала с ней, потому что надеялась увидеться в последний раз. Мне придется обойтись письмом. Письмом-объяснением. Письмом-извинением. И это будет письмо о прощении. Я помогла папе сесть на кровать, и он улегся ко мне спиной. — Папа. Он хмыкнул. — Пап. — Что? — раздраженно выдохнул он. Прежде чем я смогла остановиться, слезы вырвались и полились по моим щекам. Я облизнула соль на губах, выдохнула, и через силу сказала, скрывая слезы: — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя? В тусклом сиянии из прихожей я увидела, как он напрягся. А затем, медленно расслабился. Но не повернулся ко мне. Он уставился на стену. Затем, тоном, который разбил мне сердце, с сожалением и печалью прошептал: — Я тоже тебя люблю, девочка. Мое тело вздрагивало от попыток удержать всхлипы, и я выбежала из комнаты, не пожелав спокойной ночи. Прощай. Я схватила куртку с крючка, надела ботинки и снова проверила рюкзак, чтобы убедиться, что у меня есть все необходимое. После посещения кладбища, я вернулась в Донован и опустошила свои сбережения и банковский счет. Я оставила большую часть в конверте с письмом к маме и отцу, и положила его на подушку. Остальное взяла с собой, хотя их, вероятно, хватит только на Вегас. Я дважды проверила наличие паспорта, и почувствовала тошноту. Наконец, часы на телефоне показали полночь. Вытерла слезы, не желая, чтобы Джим подумал, будто я сильно переживала, принимая решение уехать с ним, и выскользнула из дома на Уэст-Вашингтон-стрит. Я заметила на улице «Мустанг», Джим вылез из него и мы поспешили друг к другу. В груди так сильно колотилось сердце, что думала, оно сейчас взорвется. И затем я оказалась в руках Джима, он крепко меня обнял, успокаивая жесткую дрожь проходящую сквозь мое тело. — Ш-ш-ш, — прошептал он, целуя мои волосы. — Теперь все будет хорошо. Я надеялась, что Джим прав, потому что мы уезжали в Вегас, и я собиралась поставить на него все что у меня было. Глава 5 Эдинбург, Шотландия Спустя 3 года, июль 2014 Заправив рубашку-поло в штаны, я кинула секундный взгляд на свое отражение в зеркале, чтобы убедиться, что все аккуратно. Я ненавидела видеть себя в форме. Внутренне вздохнув, прикрепила бейджик со своим именем над левой грудью. Когда Джим появился в зеркале позади меня, я зачесывала волосы назад в длинный хвостик. Он обнял меня за талию и, глядя на меня в зеркало, уместил подбородок на плечо. Его волосы были растрепаны, щетина щекотала, и он кинул мне милую однобокую улыбку. Два года назад, я бы с радостью накинулась на него. Но что-то изменилось внутри меня за три года замужества. Может быть, «изменилось» — слово неправильное. Возможно, нужно использовать слово — «осознание». — Мне жаль, что ты уже уходишь. Я начинаю только в десять. Мы с тобой могли бы многое сделать. — Он прижал меня ближе и сексуально улыбнулся. Муж до сих пор меня привлекал. Так что, это что-то да значило. Но нечто вспенилось в моих чувствах, или, скорее, в — не-чувствах, и это заставило вырваться из его объятий. — Извини, не могу. Я направилась в нашу маленькую гостиную-кухню открытой планировки, и поняла, что он идет за мной. — Хотелось бы, черт возьми узнать, что творится в твоей голове, — нетерпеливо выдохнул он. — Мне никогда не удавалась это сделать. Не желая спорить перед работой, я посмотрела на него через плечо, обуваясь в свои удобные черные туфли. — Я думала, это и нравиться тебе во мне. Я заметила в его темных глазах обиду, прежде чем он закрылся. — Сначала это выглядело сексуально. Теперь как плохая шутка. Вина вспыхнула в груди, и я стала защищаться: — Ты знал кто я когда женился на мне, Джим. — Да, — кивнул он, рассердившись. — Просто подумал, после трех лет гребаного брака ты, время от времени, будешь впускать меня в свой мир. Я подумала о прошлой ночи, когда отправила Джима спать на диван и посмотрела на него многозначительно. И это сделало его более злым, хотя в глазах и появилось тепло. — О да, детка, ты легко позволяешь мне трахаться с тобой когда захочу… но не дай бог, я попробую тебя обнять. Мы смотрели друг на друга как два противника, желая и задаваясь вопросом, почему должны вести один и тот же разговор каждые несколько недель. Такое ощущение, что мы сражаемся не менее года. — Это из-за колледжа? — сорвался Джим. Вина мгновенно исчезла, уступая место разочарованию. Я схватила сумку и направилась к двери. — У меня нет на это времени. — Так удели мне время! — внезапно он навис надо мной, прижав руку к входной двери. — Что ты хочешь, чтобы я сказала? Джим вздрогнул и потянулся к моей щеке. — Детка, ты же знаешь, у нас нет на это денег. Сначала нужно заплатить за открытые курсы в колледже и получить необходимую квалификацию, а ты даже не знаешь, что хочешь делать со своей жизнью. — Я знаю, что не хочу укладывать полки в супермаркете! Я покинула США не для того, чтобы вернуться туда с чего начала! На лице у Джима отразилась вина. — Послушай, я много работаю, и через несколько лет стану бригадиром. У нас будет больше денег, и тебе, возможно, даже не придется работать. Ну, и к тому времени у нас будут дети, и ты будешь заниматься ими. От этой мысли я вздрогнула. — Я не хочу оказывать на тебя давление. Тем более речь не о том, чтобы ты зарабатывал больше денег, Джим. А в том, что это я хочу зарабатывать больше денег, и именно я — хочу гордиться своей жизнью. А прямо сейчас я не профессиональна для чего-либо. — Я не смотрю на это, как на твое давление на меня. Я хочу дать тебе хорошую жизнь, чтобы ты не беспокоилась о работе. Мы команда. Джим никогда меня не слышал. Чтобы я не говорила, он никогда меня не слышал. Но сейчас я не хотела спорить. — Я знаю это. Он настороженно посмотрел на меня. — Правда?