Я улыбнулась, ощущая беззаботность, и удивилась тому, что с Эйданом могу говорить откровенно, зная — он действительно меня слушает. — Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя сегодня вечером. Сильвию тоже. — Я тоже. Сильвия будет взволнована. — Отлично. Мне пора идти, иначе опоздаю на работу. — Хорошо, Пикси. В моей квартире, около семи? Я приготовлю. Ты хочешь, чтобы я забрал тебя? — Нет, тем более ты будешь занят готовкой. Я доеду на автобусе. — Позволь мне вызвать тебе такси. Я закатила глаза. — Эйдан, я могу доехать на автобусе. — Такси безопаснее. — Я все время пользуюсь автобусом. Увидимся в семь. — Ладно, но не... не одевайся слишком сексуально. Как вчера. Я услышала смех в его голосе и усмехнулась. — Ты считаешь, что платье, которое на мне было вчера, сексуальное? В самом деле? — Оно было сексуальное, — возразил он. — Твои ноги и сиськи были на виду. Я рассмеялась, испугав проходящую мимо девушку, которая не увидела, что я стою в нише. Я послала ей извиняющуюся улыбку и отвернулась. — Не было такого. — На виду, — настаивал он, дразня. — Сегодня, джинсы и свитер, который закрывает все, что ниже подбородка. — Я ношу то, что хочу. — Да, — проворчал он. — Я знал, что ты это скажешь. — Я понимаю, что для такого старого парня как ты, увидеть ножки и сиськи двадцатидвухлетней должно быть чересчур возбуждающе, но ты пообещал, что сможешь не спешить, — поддразнила я. Эйдан громко рассмеялся. — Почти двадцать три. И я не видел твоих сисек. Я должен, наконец, скорее их увидеть и трахнуть тебя. И прямо сейчас, нам нужно прекратить говорить об этом. Разве ты не опаздываешь? Хихикая от его недовольства, мне удалось сказать «да». — Тогда иди. О, Пикси... — Что? — Попробуй еще один раз пошутить про старого паренька, и я настолько ускорю наш темп, что ты не сможешь ходить в течение нескольких дней. У меня перехватило дыхание и между нами повисло напряженное молчание. Наконец, я выдохнула: — Хорошо, твоя взяла, — и повесила трубку. ????? На этот раз, когда двери лифта открылись на этаже Эйдана, из квартиры вылетела Сильвия, чтобы поприветствовать меня. Она обняла меня за талию и крепко прижалась. — Привет. — Я убрала с ее лица волосы, а она мне улыбнулась. — Дядя Эйдан сделал лазанью! Я рассмеялась над ее взволнованностью, пока она тащила меня в квартиру. — Я так понимаю, ты любишь лазанью? — Моя любимая еда после макарон с сыром. Тебе нравится лазанья, верно? — Я кивнула, и она просияла. — Я знала это! — Знала что? — Эйдан стоял у кухонного стола, вытирая полотенцем руки. В квартире удивительно пахло, и я не знала, мой живот урчит из-за голода, или трепещет при одном только виде Эйдана Леннокса и его сексуальной улыбки, которой он стрелял, пока шел навстречу. — Что Нора любит лазанью, — ответила Сильвия. — Это хорошая новость, — Эйдан приблизился ко мне, его глаза смеялись, — потому что Сильвия настояла на том, чтобы я сделал тонну. — Он наклонился и поцеловал меня в уголок рта, и от такой нежности у меня перехватило дух. — Привет, Пикси. — И тебе привет. Я думаю, он заметил мое учащенное дыхание, потому что его улыбка стала дерзкой. Сильвия никак не отреагировала на это, только улыбнулась и настойчиво потребовала: — Пошли ко мне в комнату. Я не стала говорить Сильви, что уже ее видела, а просто позволила ей весело провести время и последовала за ней в сине-фиолетовое пространство. Я охала и ахала, как делала это вчера. — И самое главное... — Сильвия потянулась за футляром от гитары, прикрепленной к одной из столбов на кровати, которую вчера я не заметила, — Дядя Эйдан учит меня. Хочешь послушать? — Конечно. Я уселась на кровать, пока она снимала гитару. Это была небольшая синяя шестиструнная гитара, вся в пурпурных наклейках. Когда Сильви начала петь и играть песню Бруно Марса «Ленивая песня» (Примеч.:Bruno Mars «The Lazy Song»), моя челюсть чуть не упала на пол. Ее сладкий юный голосок был приятным и чистым, и она хорошо играла на гитаре. Слушать ее доставляло неподдельное удовольствие. Когда она закончила, то выжидающе посмотрела на меня. Я взорвалась аплодисментами. Мы обнялись, и тут к нам присоединились еще одни аплодисменты. Эйдан стоял в дверном проеме и хлопал в ладоши. Он смотрел то на меня, то на Сильвию. Я удивленно покачала головой. — Она чудо. — Я знаю. — Что думаешь, Нора? Я повернулась к ней. — Малышка, ты такая талантливая. Она застенчиво улыбнулась. — Дядя Эйдан не позволяет мне ничего записывать. Оглянувшись через плечо, я смотрела, как Эйдан медленно двинулся в комнату и подошел к Сильвии. Осторожно забрал гитару из ее рук и нежно сказал: — Ты слишком маленькая. Теперь будь хорошей девочкой, и накрой на стол. Она скорчила рожицу. — У нас нет стола. — Ты знаешь, я имел в виду стойку. С тяжелым вздохом Сильвия пошла выполнять его просьбу, оставив нас одних в комнате. Я смотрела, как Эйдан укладывает гитару в футляр и осторожно спросила: — Может быть, можно что-то сделать с ее талантом? Эйдан отложил гитару к стене и сел рядом со мной на кровать, прижав ногу к моей ноге. Непроизвольно опустил руку на верхнюю часть моего бедра, будто не мог находиться рядом и не прикасаться. — Например? Сегодня я пришла в его квартиру не за тем, чтобы говорить об образовании Сильви, и конечно, не хотела перегибать, но я беспокоилась о ней. И это пересилило мой страх разозлить Эйдана.