От сочувствия у меня дрогнуло сердце. А потом и Родди изменил мое мнение о себе. Он протянул к Джиму руку и похлопал его по плечу в знак поддержки, утешая. — Мне очень жаль. Джим кивнул. Ощущение неловкости повисло над лодкой, пока я пыталась придумать новую тему для разговора. Я не хотела ощущать себя причиной вернувшегося к Джиму чувства боли, и у меня сложилось впечатление, что он не хотел больше говорить об этом. — Итак, почему путешествуете? Джим бросил мне благодарную улыбку. — Я получил кое-какие сбережения, оставшиеся после моего отца, нам с Родди исполнилось по двадцать одному, и мы решили спустить эти деньги на поездку по США. Мы говорили об этом с самого детства. — Тебе двадцать один? — Да. — Тут он прищурился. — Пожалуйста, скажи мне, что ты совершеннолетняя. Я рассмеялась, покраснев. — Мне восемнадцать. — Слава тебе, черт возьми, — воскликнул он, улыбаясь. — Ты бы разбила мне сердце, если бы сказала, что несовершеннолетняя. — Приятель, ты теряешь сноровку во флирте, — проворчал Родди. — Это не флирт. — Джим шлепнул друга по затылку, но на этот раз Родди даже не вздрогнул. Джим посмотрел на меня. Я внимательно посмотрела на него. — Почему ты такой очаровательный? Ты вообще меня не знаешь. — Именно это я и сказал ему вчера вечером. И сегодня утром. — Родди. Заткнись. — Джим закатил глаза. Родди хмыкнул. — Ну? — настаивала я. — Я не знаю, — он напряженно посмотрел на меня, — в тебе есть что-то. Его друг повернулся ко мне, прикрыв глаза от солнца рукой. — Что Джим на самом деле хочет сказать, так это то, что он, блядь, втрескался в тебя и, теперь думает только своим членом. И если ты не предпримешь что-нибудь, и не убедишь его, что ты такая же цыпочка, как и другие, то тогда я застряну в этой сраной, твою мать, Индиане на все оставшееся лето. Большую часть того что он сказал я поняла. И покраснела еще сильнее. — Родди, если ты не заткнешься, то я брошу тебя за борт, приятель. — Ну, это правда. Вы даже не знаете друг друга. — Вот почему мы катаемся на лодке, чтобы узнать друг друга. — Я просто хочу сказать... сделай уже что-нибудь, чтоб мы могли свалить отсюда. — У меня есть план получше. — И Джим начал грести обратно к причалу. — Что ты делаешь? — забурчал Родди. — Я наслаждаюсь озером. — В самом деле? Слабо вериться с твоими дурацкими шуточками. — О, да перестань, это ж всего шутки. Но Джим продолжал грести. Доплыв, бросил весла, встал и протянул мне руку. Я позволила ему вытащить меня на причал. А потом он развернулся и оттолкнул лодку с Родди. Родди схватился за весла. — Что ты творишь?! К своему удивлению, я неожиданно обнаружила, что моя рука крепко сжимает руку Джима. — Мы с Норой пойдем куда-нибудь, где я смогу спокойно с ней пообщаться. А ты можешь ловить рыбу. Чуть попозже мы придем за тобой. — Ой, да ладно! — крикнул Родди, привлекая внимание нескольких людей. — Бросить меня, своего давнего друга, из-за девушки, которую ты только что встретил. — Это временно, Родди. И только потому, что ты — заноза в заднице. Я фыркнула, когда Джим ухмыльнулся мне. И затем потащил меня за собой. — Ты уверен, что с ним все будет в порядке? — Конечно, — засмеялся Джим. — Я предоставил ему то что он хочет. Все эти жалобы и стоны были для того, чтобы мы свалили с лодки и оставили его в покое. Поверь мне. — О. Хорошо. — Итак, куда пойдем? — Сюда. Я вывела его с причала на гравийную дорожку, которая огибала окружающий озеро лес. Пока я искала тему для разговора, к моему удивлению, мы шли в комфортной тишине. Нам попалась пустая скамейка, расположенная с краю зоны отдыха, всего в нескольких минутах ходьбы от трейлеров и лодок. Некоторая уединенность. — Так у нас есть возможность насладиться озером. — Джим усмехнулся и сел. — Здесь потрясающе. — Да, мне тоже нравится. Я села, а так как на мне были шорты, то кожей почувствовала тепло, нагревшейся от утренних лучей солнца скамьи. В самый разгар лета, часа так в два-три уже не посидишь на этих скамьях, не обжигая ног. В это утреннее время, тепло на моей коже ощущалось так же приятно, как и лучи от солнца, сияющего невысоко в небе. — Я не часто бываю здесь. — Почему? — Много работаю. — Значит... Джим растянулся: одну ногу согнул, другую выпрямил, а руки закинул на спинку скамьи. От яркого света он прищурил глаза, и от такой расслабленной позы парень казался больше меня раза в два. — А сейчас ты ответишь на мои вопросы? Я наклонила голову. — Зависит от вопроса. — Давай начнем с простого. Любимый цвет? — Эй! — поддразнила я. — Это немного личное. Джим усмехнулся. Мне нравился этот звук. — Мой любимый цвет — зеленый Гибса. — Я не знаю, что это за цвет. — Ирландский зеленый. Гибс — это футбольная команда Эдинбурга. Футбол. — Мне мало что известно о футболе. Мой отец большой поклонник Колтса (Примеч.: Индиана?полис Колтс — профессиональный клуб американского футбола). — Я люблю американский футбол. — Правда? — Я была удивлена. — Я думала, вы, ребята, фанаты регби. — Да... но американский футбол для меня более интересен. Не пойми неправильно, но регби — это жесть. Ваш футбол стратегически продуманный. Моя сестра ненавидит спорт, но даже она может сесть и посмотреть игру НФЛ. Я фанат Патриотов (Примеч.: Нью-И?нгленд Пэ?триотс — профессиональный клуб американского футбола из Бостона). — Тише ты, — поддразнила я, оглядываясь вокруг. — Не говори так громко. Джим усмехнулся. — Не буду, — он игриво потянул меня за конский хвост. — Расскажи мне что-нибудь еще о себе. Твоя любимая песня?