— Сидеть, глупая девчонка. — Она игриво оттолкнула собачью голову, и я посмотрела на нее, снова подумав: кто этот человек? Увидев явные вопросы, написанные на моем лице, мамин смех исчез. — Заходи внутрь. — Где папа? Избегая моего взгляда, мама повернулась и пошла к дому. — Внутри, Нора. Только когда мы стояли лицом друг к другу в стильно обставленной прихожей, в мягких серых и желтых тонах, которую даже не могла представить принадлежащей моей матери, я получила известие, которого боялась в течение последнего часа. — Твой отец умер, Нора. Он скончался около девяти месяцев назад. Инфаркт. Это было слишком. Это было все просто слишком для меня. ????? — Мальволио! Я ахнула, очнувшись от воспоминаний, и вспыхнула, испуганная мыслью о том, что меня услышали. Но никто за мной не наблюдал, и Теренс — наш Мальволио, полез через сиденья, чтобы добраться до сцены. — Вообще-то, для этого есть проход, паршивец, — нахмурился Квентин. — Не думаю, что перелезание через сиденья оправдывает оскорбление. Я, сэр, не паршивец. Но... если вы хотите, я буду им, — он подмигнул режиссеру. Подавив смешок, я наблюдала, как Квентин изо всех сил старался не улыбаться. Следует отметить, что Теренс был любовником Квентина в течение трех лет. Он был младше Квентина на тринадцать лет, и для внешнего мира они казались такими же разными, как яблоко и апельсин. На сцене Теренс играл стоического, почти пуританского Мальволио, в реальной же жизни он был кем угодно только не им. Веселый, саркастичный, немного дикий и общительный, в отличие от более скованного Квентина. Однако, вероятно, именно поэтому они так хорошо работали вместе. Теренс был тем светом, который так необходим Квентину, а Квентин заставлял Теренса относиться к жизни немного серьезнее. — Начинай! — потребовал режиссер. Дерек, игравший Шута, вышел на сцену с Оливией и Мальволио. — Остроумие, если будет на то твоя воля… Я отрешилась от них, пытаясь снова читать свои заметки, когда Квентин вывел меня из состояния сосредоточенности: — Но это твоя первая реплика, Мальволио! — Я не могу вспомнить ее, — ответил Теренс, по-мальчишески улыбаясь. Его взгляд метнулся ко мне. — Возможно, Нора знает. — Как ты можешь не помнить свою первую строчку? — удивился Квентин. В действительности Теренс ее помнил. Просто выпендривался. — Ну, Нора. Давай. Могу поспорить, ты знаешь каждую строчку в этой пьесе. — Каким бы впечатляющим это ни было, — прервал Квентин, — у нас нет времени. Строчка! Но Теренс ухмыльнулся мне, дразня. Я фыркнула, уверенная, что сейчас увижу дым, исходящий из ушей Квентина. — «Да, и будет исправляться до тех пор, пока его не сотрясут предсмертные корчи». — Ах, вот видишь! — Теренс хлопнул в ладоши и жестом показал мне продолжить. — Продолжай. Я скорчила гримасу: — Учи свои реплики. — Вы все любители, — проворчал Квентин. — Ну, да, — поморщилась Джейн. — Это вроде есть в названии нашей труппы, дорогой, — Теренс продолжал беззастенчиво улыбаться. Режиссер что-то пробормотал, но был слишком далеко, чтобы я могла услышать. — Это только мне кажется… — Я резко откинулась вперед, услышав голос Джека прямо позади себя, — или они все раздражают тебя сегодня? — Я бы включила тебя тоже в этот список, — фыркнула я. Указала на его место, а затем на сцену. — Как ты здесь оказался? — Пока ты смотрела в свой ноутбук, притворяясь, что работаешь, тайно мечтая обо мне. Я вздохнула и обернулась. — Я не пойду с тобой, Джек. — Я не собирался спрашивать снова. По крайней мере, сегодня. — Ты не хочешь встречаться со мной. Ты просто... в замешательстве. Ведь ни одна женщина никогда не говорила тебе «нет». — Верно, но не только поэтому. Ты загадка, Нора О’Брайен. Давно не встречал никого подобного. — Очень плохо для тебя, я не хочу, чтобы меня разгадали. Квентин нахмурился глядя на нас. Джек наклонился ближе, так что его рот оказался рядом с моим ухом. — Тогда в чем же дело? Трагическое прошлое? Слишком часто разбивали сердце? Я деланно осмотрелась. — Что это за непрерывное жужжание? Джек усмехнулся. — Или, возможно, однажды разбитая горем, но достаточным, чтобы испытать испуг надолго. — Я, однозначно, не буду испытывать твой пистолет в ближайшее время (Примеч.: здесь присутствует игра слов: gun shy — застенчивость, испуг, и слово gun — пистолет). — Или, возможно, проблемы с папой. Я встречал такое у женщин раньше. Так? Это проблемы папочки? Я напряглась, угрюмо уставившись на экран. — Мой папа мертв. Донован, Индиана Ноябрь 2015 — Я получила все твои письма, — сказала мама на следующее утро. Мы сидели за стойкой, и завтракали в ее красивой кухне в стиле Новой Англии. — Я просто не чувствовала, что заслуживаю читать их, не заслуживаю стать частью твоей жизни, после того как относилась к тебе. Тогда я думала, что ты заслужила быть свободной от меня. Я не ожидала, что мама скажет такое. Но в этой поездке все шло не так, как ожидалось. После известия о смерти отца мы почти не разговаривали. Сначала я плакала, а потом успокоилась, и слова покинули меня, когда поняла, что папа ушел из этого мира почти год назад, а я и понятия об этом не имела. Вместо того чтобы продолжать разговор о моих письмах, я позволила своему гневу вести меня. — Но почему ты не связалась со мной, чтобы сказать, что он умер? — Нет же, я написала тебе. Отправила письмо по последнему адресу, с которого ты писала, но оно вернулось нераспечатанным.