Нет, такого не бывает даже на международных матчах! Мальчишки, взмокшие, извалявшиеся в пыли, пушечно били по мячу, и он то пролетал над воротами, то попадал в наэлектризованных болельщиков, но упорно не хотел пролететь между двумя штангами. Кто знает, может, он опасался встречи с Ромкой Целиковским? Едва мяч приближался к воротам, что случалось каждую минуту, поскольку поле было вчетверо меньше обычного, а игроки вчетверо темпераментнее профессионалов, Ромка, выдохнув, приседал, со свистом втянув воздух в легкие, надувался и растопыривал руки. По точным наблюдениям болельщиков, у него даже волосы «растопыривались» и весь он становился похожим на грозного дикобраза. Его пугались даже свои игроки, а уж мяч-то — тем более! — Бей!.. Вла-дик! Вла-дик! — взорвались болельщики. Но стоило мячу сменить направление, как они завопили: — Ромка! Дер-жи! — и было непонятно, кто за кого болеет. Похоже, что все болели за мяч, вернее, за то, чтобы он находился в постоянном стремительном полете. Подчиняясь воле болельщиков, он описал высокую дугу и грохнул по водосточной трубе, всего в каком-то метре от окна, шлепнулся на клумбу и выпрыгнул из цветов прямо в руки подлетевшего Ромки. И тот смаху послал его на середину поля. — Ура! — радуясь столь точному, «классному» броску, завопили болельщики. — А-а… — упавшим голосом протянул Дорофей Анатольевич. В другое время он немедленно отобрал бы мяч и бросил в кладовку ЖКО. Раньше к нему за «арестованным» мячом приходили целые делегации мальчишек и родителей. А теперь в кладовке скопилось десятка полтора мячей, и никто за ними не приходил. «Избаловались совсем! — подумал Дорофей Анатольевич. — А как их воспитаешь, если они даже не приходят? Родители тоже хороши! Пускай они им стекла повысадят. Сразу прибегут!» Он отвернулся, чтобы не смотреть на футбольное поле, которое он уже столько раз предлагал перекопать под цветник, и пошел к беседке, утопавшей в кустах сирени. Раздвинул ветви — в беседке расположились девочки с куклами. — Да-a, дела! — пятясь, Дорофей Анатольевич выбрался из кустов и озадаченно осмотрелся. Грибок заняла малышня. Они подвозили на КрАЗах, и КамАЗах песок, высыпали на стол, до блеска отшлифованный костяшками домино, и издалека уже были видны неровные очертания строящейся крепости. — Дела-а! — Дорофей Анатольевич, потоптавшись, подтянул давно вышедшие из моды брюки и присел на штакетник. Получилось, что ему, хозяину этого двора, не нашлось на нем места. Солнце уже скрылось за гребнем крыши соседнего дома. И лишь тонкие провода антенн радиолюбителя Игоря Масалкина зловеще поблескивали, перечеркивая и спокойное светло-фиолетовое небо и, если посмотреть сверху, то и весь двор — гордость Дорофея Анатольевича. Поглаживая двумя пальцами черные обвисшие усы, он любил при случае сказать: — Мечтаю я превратить наш двор в сад. Утром выйдешь на балкон, а вокруг соловьи свищут. Яблони в белом цвету… Красота!.. Жильцы верили ему. Вид у Дорофея Анатольевича — министерский: осанистая фигура, баки с проседью и густые усы. Краны, или, как он говорил для солидности, «краны», в его домах не текли, батареи зимой были как огонь, двери в подъездах не скрипели. Жители с невольным уважением наблюдали, как Дорофей Анатольевич, не стесняясь такой мелочной работы, вроде бы не подходившей к его должности, обходил подъезды и смазывал петли дверей из длинноносой масленки. Ее принес с железной дороги Артур Вартанович. Из таких масленок слесари по ремонту вагонов смазывают оси и тормозную систему. — В нашей работе нет мелочей! — обычно говорил Дорофей Анатольевич и шел помогать слесарям, гнувшим трубы на верстаке перед ЖКО. Хотя по возрасту Дорофею Анатольевичу уже пора бы на пенсию, но он крепился: по утрам обтирался холодной водой и спал с открытой форточкой, как советовали в журнале «Здоровье». Жил бы и жил он в почете и уважении, но в последнее время стали одолевать его ребята. То им хоккейную коробку заливай, то покупай волейбольную сетку. А где мяч — там разбитые стекла, там жалобы. А раз есть жалобы, то двор уже не образцовый. А Дорофей Анатольевич спал и видел табличку «Двор образцового содержания» и со страхом замечал, что тот все больше и больше превращается в детский стадион, а не в цветущий сад. Дорофей Анатольевич с ненавистью посмотрел на антенны Игоря Масалкина. Это он предложил создать во дворе коллективную радиостанцию. «Я себе новый передатчик собрал. А ребята на старом за милую душу поработают. Я на нем как-никак установил связи со ста странами!» — сказал Игорь. «Взял бы да выбросил свой передатчик на свалку. А то еще на старье прославиться хочет!» — понимая, что несправедлив, но внутренне уже чего-то пугаясь, подумал Дорофей Анатольевич и уклончиво пообещал: — Посоветуюсь с начальством… — Для радиостанции одна комната нужна. Она в ЖЭКе есть. Пустует! — Глазастые все стали, спасу нет… Дорофей Анатольевич шумно вздохнул и пожаловался, что с него все только требуют, а на складе даже резиновых прокладок для «кранов» нет. — Да, знаете, у нас в КБ тоже не проще, — согласился Масалкин. Дорофей Анатольевич осмотрел его от ботинок с красноватыми разводами до желтых пуговиц джинсового костюма и вспомнил, как однажды надрал Игорю уши. Тот жил в доме напротив ЖКО. В то время Дорофей Анатольевич сменил железную вывеску над входом в контору на стеклянную с серебряными буквами. Каждое утро уборщица протирала ее влажной тряпкой. А через три дня Дорофей Анатольевич подошел к конторе и обомлел — от всей таблички остался лишь жалкий осколок «…КО № 2». Опытным глазом бывшего разведчика он мысленно проследил траекторию полета камня. Сомнений не было — из своей форточки стрелял Игорь Масалкин. По данным доминошников, он с первого камня разбивал изоляторы на столбах. «Кажется, вчера еще…» — растроганный этим воспоминанием, начальник ЖКО спросил Игоря: — Кем работаешь? — Старшим инженером. — Дальше учишься? — В аспирантуру поступил. — Учись! Зачем тебе лишние хлопоты? — Да, знаете, я помню, как самому трудно было приобщиться к радиолюбительству. Надо же ребятам помочь. — Понятно… Но сначала я с начальством посоветуюсь. Дорофей Анатольевич, подумав, что через неделю-другую Масалкин забудет о своем предложении, поспешно распрощался. Но Игорь не забыл. Вскоре начальника ЖКО стали беспокоить родители: когда да когда откроется для наших детей радиостанция? «И вот оно! Это — еще цветочки… Эх, люди-люди!» — Дорофей Анатольевич задумчиво прикрыл глаза. Он еще зимой дал хороший урок жильцам: уступил их просьбам и открыл теннисную секцию. Заранее зная, чем это кончится, он поставил теннисные столы в своем кабинете, а сам переселился в тесную каморку, где раньше уборщицы складывали ведра и тряпки. Все были просто поражены столь широким жестом. А Дорофей Анатольевич ходил и посмеивался, зная, что над его кабинетом живут три самых ретивых поборника тишины. Шарик щелкает по столам, по потолку. В ЖКО, в райсовет посыпались жалобы. — Открыли секцию по просьбам общественности. Надо же детям чем-то заниматься! — с самым серьезным видом защищал ребят Дорофей Анатольевич, а в душе иронизировал: «Давайте-давайте… Сами с собой воюете!» Под давлением той же общественности теннисную секцию закрыли. «Урок да не впрок. То все хотят, чтобы их дети стали футболистами, то теннисистами, а теперь — радистами. Ведь есть же Дворец пионеров, всякие там станции юных техников… Нет, хотят, чтобы все было под боком. Совсем люди избаловались!» А Игорь Масалкин даже в райсовет ходил. ЖКО обязали отдать комнату под коллективную радиостанцию и еще указали на «недостаточную работу по месту жительства». Потом Дорофей Анатольевич только успевал поворачиваться: в комнату потребовались стеллажи, верстак, паяльники. Игорь привез на машине какую-то штуковину, похожую на осьминога. — В областном радиоклубе ДОСААФ дали, — радостно сообщил он. — Антенна… вращающаяся. Представляете! — Не-очень. А где она вращаться будет? — Как где? На крыше. — Не будет она там вращаться. Крыша, насколько тебе должно быть известно, всему голова. Чуть потечет, зальет квартиры, а что будет дальше, думаю, объяснять не надо, — Дорофей Анатольевич слегка покачивался на каблуках. — Да и начальство не позволит вид дома портить. Есть решение, чтобы все индивидуальные антенны снять с крыш. А такое страшилище никто ставить не разрешит. — На ваше распоряжение у меня есть разъяснение, что антенна радиолюбительских станций под него не подходит. Наоборот, вы должны помочь в ее установке! — весело заметил Игорь. — Игорь Васильевич, а через эту антенну можно будет на спутник выйти? — подбежал Ромка Целиковский. — На спутник уже замахиваешься? Давай-давай! — засмеялся Дорофей Анатольевич. — Знаете, а ведь совсем недавно специально для радиолюбителей запустили три спутника связи, — пояснил Игорь. — Через них можно без труда связываться со многими странами. — Так уж специально для радиолюбителей? — не поверил Дорофей Анатольевич. — Я вам газету как-нибудь покажу. Там про эти спутники написано. А лучше заходите ко мне вечерком. У меня приемник отличный. Послушаем вместе, как это делается. Уже многие радиолюбители работают через спутники. И говорят, что уже к ним привыкли, — улыбнулся Игорь. — А если кто-нибудь испортит спутник, тогда как? — упорствовал Дорофей Анатольевич. — Вот для этого и существуют коллективные радиостанции. Здесь ребята научатся всему и беречь спутники — тоже, — Игорь подмигнул мальчишкам, столпившимся вокруг замысловатой антенны. — Они бы лучше сначала научились штаны беречь и ботинки, а уже потом о спутниках думали! Заложив руки за спину, Дорофей Анатольевич ушел. К его радости, Игорь не успел установить новую антенну. Он подключил к коллективной радиостанции свою, а новая лежала под замком в кладовке ЖКО. Раздражающе поблескивала алюминиевыми трубками, ждала своего часа. Из комнаты коллективной радиостанции и днем и вечером слышалась «морзянка». Дорофей Анатольевич ждал, что мальчишки что-нибудь сломают или сделают не так, и тогда Игорь Масалкин откажется от своей затеи. Но мальчишки слушались своего начальника беспрекословно и даже отказались от уборщицы: мыли комнату и подметали в ней полы сами. Они выходили из нее радостные и громко объявляли приятелям: — Связался с Донецком! Там — дождь. А сейчас ветер с юга. Значит, завтра и у нас закапает, тогда в футбол не погоняем! Радиостанцией заинтересовались даже взрослые. Отец Ромки Целиковского сказал, что неплохо бы найти еще комнату и «расширить радиостанцию». «То ли еще будет!» — встревожился Дорофей Анатольевич. Едва Игорь Масалкин уехал в командировку за материалом для диссертации, начальник ЖКО затеял «ремонт»: поставил в комнату радиостанции несколько банок с краской и закрыл ее на большой висячий замок, поскольку комната стала именоваться «подсобным помещением на время ремонта». А ремонт мог идти и месяц, и два, и три… Дорофей Анатольевич надеялся, что за это время пыл ребят поостынет и все забудется само собой. Начальник ШКО искренне боролся за тишину и спокойствие во дворе. И вот теперь, когда в доме появился «Король Эфира», начальник ЖКО даже немного обрадовался, поскольку его прогнозы насчет того, что «радио к хорошему не приведет», сбывались. Дорофей Анатольевич осмотрелся. Первая серия фильма уже кончилась. Под грибок стали стекаться доминошники. Дорофей Анатольевич встал, поскольку при его положении и возрасте было неприлично сидеть на штакетнике. Доминошники шутили, что у них «объявился свой Король». Слушая их, Дорофей Анатольевич усмехался и поглаживал усы. А когда его спросили, что будет делать ЖКО, если Король Эфира выключит телецентр, он непонятно пошутил: «Прекратит подачу воды!» — и ушел. Тайная миссия Арта