В пятницу телевизоры работали нормально. Дорофей Анатольевич даже расстроился. Если Король Эфира струсил и исчез, то через два дня весь двор будет над ним посмеиваться: очень уж он разоткровенничался с жильцами. И правда, в субботу вечером ему встретился отец Ромки Целиковского и, вежливо поздоровавшись, сказал: — Знаете, мой Роман весь день читал книгу и, между прочим, по радиотехнике. Еще вчера Дорофей Анатольевич не упустил бы возможности чем-нибудь ответить, но сегодня он многозначительно промолчал. Самолюбие Алексея Гелиодоровича было уязвлено. Еще бы! Подозрение пало на Ромку. И ему хотелось поскорее снять его. Он видел Ромку послушным и примерным мальчиком. Другие же считали его «задирой и задавакой». А Ромка никогда не подводил товарищей, до последнего отстаивал честь двора в драках, которые, как вы сами понимаете, иногда все же происходят и сейчас. Они бывают случайными, вынужденными, честными и нечестными. Но, к сожалению, некоторые взрослые этих тонкостей не различают. Для них даже та драка, в которой Ромка защищал обиженного товарища, была «хулиганством». Алексей Гелиодорович эти тонкости в мальчишеских отношениях понимал. И, естественно, он хотел, чтобы и начальник ЖКО научился разбираться в них. — Знаете, — сказал он Дорофею Анатольевичу, — мы иногда поднимаем шум по пустякам. Ведь это проще всего: поймать и высечь. — Вам, как научному работнику, наверное, известно, что самое простое это и есть самое надежное! — не выдержал Дорофей Анатольевич. — В вашем утверждении есть доля правды. Но, знаете ли, в век сложных кибернетических систем более надежное — иногда и более сложное. А в вопросах воспитания — особенно… — Мой отец меня частенько сек, так неужели я, по-вашему, плохим вырос? — потеряв терпение, в лоб спросил Дорофей Анатольевич. — Я… я… знаете ли, не могу сказать… — стушевался отец Ромки. — И на том спасибо! — довольно улыбнулся Дорофей Анатольевич. — Товарищи!.. Товарищи!.. — выскочил на балкон Артур Вартанович. — Я только включил… Этот Король зашипел, как гусак, которого два дня не кормили, и предупредил, что раз его требования не выполнили, то он завтра выключает телецентр. — Дети… Где наши дети? — растерянно осмотрелся Алексей Гелиодорович. — Во-во! — повеселел Дорофей Анатольевич, глазами отыскал внука, подозвал и, взъерошив его короткие волосы, засмеялся: — Молодец Король! Пора воспитывать родителей! Федька, не понимая, чем так доволен дед, когда все вокруг возмущены, настороженно замер. Он никогда не участвовал в драках, не играл в футбол. Ходил по двору в гольфах и синих шортах, весь чистый, отглаженный, словно только что сбежал с витрины детского универмага. Лишь однажды Дорофея Анатольевича вызвали в школу. Оказалось, что внук разбил стекло и сделал это не случайно, а на спор: швырнул пенал в окно на виду у всего класса. Вернувшись домой, Дорофей Анатольевич основательно выдрал Федю. Потом соседи и в глаза и за глаза говорили, что он воспитывает внука неправильно, что нужно убеждать, а не «рукоприкладствовать». Кто-то грозился даже написать родителям Феди в Сибирь, куда те уехали строить гидроэлектростанцию. Дорофей Анатольевич только посмеивался: — Посмотрим, что из ваших субчиков вырастет… Мой-то этот урок надолго запомнит, а у ваших в одно ухо влетает, а в другое вылетает. И правда, Федя больше ничего подобного не делал. Только иногда Дорофей Анатольевич узнавал от соседей, что внук играет в футбол в соседнем дворе и, понимая, что изолировать Федю от мальчишек не может, он лишь разводил руками: «А что поделаешь?» Раньше внук рассказывал ему почти все, что происходило в школе. Но теперь он с ним почти не разговаривал, даже советоваться перестал. И как-то спросил у Варвары Дмитриевны: «Куда начальник кранов пропал?» Наказывать за это Дорофей Анатольевич не стал, но серьезное внушение сделал. И теперь он завел внука в свой кабинет, усадил в кресло и начал издалека. Рассказал о своей нелегкой и неблагодарной работе, вспомнил, что через неделю начнутся занятия в школе, и поинтересовался, все ли учебники купила ему бабушка. — Нам их теперь в школе бесплатно выдают, — не понимая, что от него хотят, Федя вжался в кресло. — Да-да, в газете писали. Значит, об учебниках теперь заботы нет. Зато ответственности прибавится: беречь их надо. Понял? — Понял. — А теперь, Федя, — главное… — Дорофей Анатольевич в упор посмотрел на внука. — Я не поверю, если ты скажешь, что Король Эфира тебе не знаком. Федя промолчал. — Неужели тебе авторитет деда не дорог? Ты же знаешь: я публично пообещал поймать этого радиохулигана. И ты его знаешь! — Знаю. — Ну, так в чем же дело? — Но я же обещал… — Федя неуютно поежился под пристальным взглядом деда. — Владик этим занимается? — Нет! — испуганно выкрикнул Федя. — Кто же? — Не знаю. — Молодец! Я бы на твоем месте тоже не выдал товарища. Иди, гуляй! — загадочно улыбнулся Дорофей Анатольевич. Выпроводив внука, он запер кабинет и поднялся в свою квартиру. Зашел в спальню. В соседней квартире, где жил Владик Третьяков с матерью, было тихо. «То ли нет никого, то ли слух подводит!» — подумал Дорофей Анатольевич. Затаил дыхание и услышал чей-то голос, шаги, смех, понял, что Владик дома не один. Начальник ЖКО вышел во двор. Перед доминошниками стоял Арт и, причмокивая, прищелкивая пальцами, рассказывал: — Ай, джигиты, ай, какая беда! Экран почернел, как туча перед грозой. Телевизор зашипел так, словно в нем поселилась тысяча змей… — Арт, дорогой, — Дорофей Анатольевич тронул рассказчика за плечо, — срочно нужна твоя помощь. — Нашли? Прибор указал квартиру? — повскакивали со скамеек пенсионеры. Прибора нет. Квартиру не знаем. Дорофей Анатольевич повернулся к публике спиной и громко, чтобы все слышали, сказал Арту: — Позвоните в пятьдесят восьмую. Что-нибудь придумайте. — Слушаюсь, дорогой, — Арт засеменил к подъезду. — Прибор у него — дома! — ахнули доминошники. Дорофей Анатольевич вбежал в квартиру и, не снимая ботинок, по ковру прошел в спальню. По мере того, как успокаивалось дыхание, нарастали шумы. Он уже ясно различал два голоса. Приглушенно прозвенел звонок. Кто-то забегал по комнате, что-то с грохотом покатилось по полу. Снова прозвенел звонок. Шаги затихли — и в соседней комнате воцарилась тишина. Дорофей Анатольевич спустился во двор. — Нету, дорогой, никого нету, — издалека выкрикнул Артур Вартанович. — Очень даже хорошо. Очень, — улыбнулся начальник ЖКО и направился к подъезду Владика. — Между прочим, я проверил: моего Романа в это время дома не было, — торжествующе крикнул ему в спину Алексей Гелиодорович. — Где же он? — обернулся Дорофей Анатольевич. — Видимо, где-то гуляет. Ему уже не пять лет. — Я так думаю, что сейчас его найду! — загадочно пообещал Дорофей Анатольевич и скрылся в дверях подъезда. Он постоял перед дверью Владиковой квартиры, выждал, пока успокоится дыхание, и не позвонил, а требовательно постучал: — Владик, открой! Мать просила краны посмотреть. Дверь осторожно приоткрылась. — Это вы, дядя Дорофей? — Владик нерешительно отступил в глубину прихожей. — Мать дежурит, что ли? — Дежурит, — после некоторого молчания ответил Владик. — Это ничего. Мы и без нее управимся. — Дорофей Анатольевич вошел в прихожую. Исподволь наблюдая за перепуганным Владиком, он нарочито долго возился с ботинками, потом причесался перед зеркалом и, словно между прочим, спросил: — Один дома-то? — Один… то есть, нет. — Ромка у тебя? — Да. А вы откуда знаете? — Я еще и не то знаю, — многозначительно заметил Дорофей Анатольевич, прошел в комнату, кивнул Ромке, присел к столу и улыбнулся: — Ну, что? Сразу сознаемся или малость поскрытничаем для порядка? Владик промолчал. А Ромка дернулся, словно хотел вскочить и убежать, вжался в спинку стула и тихо спросил: