– Хочу знать, кто звонил, – упрямо сказал Донован. – Звонок из «Истерн нэшнл банк», – сообщила телефонистка. – С платного таксофона. – Спасибо, сестрица. – Донован повесил трубку и вновь уставился на телефон. – Она сама его заглушила? Или это сделал убийца? Адамс крикнул Флетчера. Тот подбежал к двери. – Снял отпечатки с телефона? – Угу. Чисто. – И ты не видел, что звонок заглушен? – Видел, конечно. Но ничего такого не подумал. – Неудивительно, – с отвращением сказал Адамс. – Вообще никаких отпечатков? Флетчер покачал головой. – Похоже, это дело рук убийцы, – произнес Донован. – Девушка не стала бы протирать телефон. Адамс жестом велел Флетчеру уйти. – Лучше выясни, слышал ли кто-нибудь, как ночью звонил телефон. – Поеду в банк, – сказал Донован. – Может, там видели, кто заходил в таксофон. Нужно проверить. – На кой черт? – Девушка не работала на улице. У нее были постоянные клиенты. Ее советовали друзьям. Хочу найти тех, кто здесь бывал, – чем больше, тем лучше. Может, среди них окажется этот парень в сером костюме. Адамс пожал плечами: – О’кей. Неплохая мысль. Донован в спешке вышел из комнаты. «Ну, вроде что-то сдвинулось, – думал он, сбегая по лестнице. – Теперь бы капельку удачи, чтобы раскрыть дело и плюнуть Адамсу в глаза. Все, больше ни о чем не прошу». III Комиссар полиции Пол Говард, закусив сигару крепкими белыми зубами, сидел за огромным столом красного дерева. Обветренное лицо его было озабоченным. Говарду шел пятьдесят второй год. Будучи человеком амбициозным, комиссар трудолюбиво карабкался по карьерной лестнице, надеясь вскоре стать судьей, а потом и сенатором. Он был на хорошем счету у партийной мафии: всегда делал что велено – с тем условием, что получит соответствующее вознаграждение. Человек с его положением способен оказать услугу-другую. Закрывая глаза на коррупционные схемы городских властей, Говард сколотил себе неплохое состояние, вполне законно, благодаря подсказкам знающих людей. В кресле у окна расположился капитан полиции Джо Мотли. Он сидел, вытянув ноги, а сигару свою держал в руке. Обрюзгшее лицо его было багровым и непроницаемым. Мотли оставался капитаном полиции ровно по одной причине: он приходился Говарду шурином. Едва Говард вступил в должность, Мотли понял, что его положение оказалось под угрозой. Он не питал особенного интереса к полицейским делам, предпочитая убивать время игрой на скачках. Но должность капитана – весьма полезный актив, и Мотли совсем не хотелось вылететь с работы. Неплохо разбираясь в людях, он быстро нащупал слабое место Говарда, а именно страсть к молодым хорошеньким девушкам. Младшая сестра Мотли, Глория, как раз была молода и хороша собой. Мотли без труда уговорил ее окрутить Говарда. Не прошло и месяца, как комиссар взял Глорию в жены. Чуть позже до него дошло, что капитан полиции – тот самый, от которого он хотел избавиться, – теперь стал его родственником. С тех пор Мотли обрел неприкосновенность. Говард быстро выяснил: если не трогать Мотли, Глория безропотно исполняет супружеские обязанности. Стоит хоть слегка надавить на капитана, и путь в спальню будет заказан. Безумно влюбленный в свою веселую красотку-жену, Говард смирился и выбрал путь наименьшего сопротивления. Сидевший напротив комиссара Адамс прекрасно знал, что к чему. Знал, что Мотли не капитан, а пустое место. И еще знал, что, если кресло Мотли освободится, он, Адамс, автоматически станет капитаном полиции. Уже не первый месяц он терпеливо ждал возможности избавиться от них обоих: и Мотли, и Говарда. Однако, пока в политическом болоте была тишь да гладь, позиции Мотли оставались неприступны. Выслушивая Говарда, Адамс думал, как превратить убийство Фэй Карсон в ту искру, от которой все взлетит на воздух. – Чтобы раскрыли, и как можно быстрее! – шумел Говард, поглядывая на Мотли. – Подключить всех и каждого! Взять убийцу! Полон дом проституток! Ты говорил, в городе нет ни единого борделя! Мотли улыбнулся, показав желтые прокуренные зубы. – Ну, бордели всегда есть. Мы их закрываем, а они снова открываются. – Почему этот не закрыли? – осведомился Говард. Мотли удивленно взглянул на него: – Ты же сам знаешь почему. Это один из домов О’Брайана. Говард покраснел, побледнел и бросил быстрый взгляд на Адамса. Тот невозмутимо рассматривал свои до блеска начищенные туфли. «Или ничего не слышал, – решил Говард, – или не знает этого имени». Но Адамс прекрасно знал, о ком идет речь: о денежном мешке за кулисами политического фарса. О боссе партийной мафии. По спине Адамса пробежали мурашки. Вот он, его шанс. Итак, дом номер двадцать пять по Лессингтон-авеню принадлежит О’Брайану. Адамс уже давно рассчитывал на подобный скандал. Если сделать так, что Мотли сдаст О’Брайана, произойдет долгожданный взрыв. О партийной роли О’Брайана было известно лишь самым высокопоставленным чиновникам. Адамс должен был оставаться в неведении. Однако он внимательно следил за политической жизнью и знал о ней решительно все. Говард почувствовал вспышку ярости. Грудь словно обручем стянуло. Упоминать это имя в присутствии Адамса? Этот жирный увалень, этот болтун, должно быть, спятил. Комиссар снова взглянул на Адамса. Нет, он ничего не знает про О’Брайана. Пропустил ту фразу мимо ушей. Адамс – отличный полицейский, только и всего. Интересуется лишь своей работой, к политике и близко не подходит. Говард впервые слышал, что дом номер двадцать пять по Лессингтон-авеню принадлежит О’Брайану. Надо сказать, это его вовсе не обрадовало. Если такое просочится в прессу, всю администрацию запросто вынудят уйти в отставку. Необходимо как можно быстрее раскрыть это убийство. И поймать преступника. – Что мы имеем на данный момент? – спросил он у Мотли. Тот равнодушно махнул рукой в сторону Адамса: – Он разбирается. Пол, не делай из мухи слона. Подумаешь, убили женщину. Кому какое дело? – Тебе, например. Вот погоди, увидишь завтрашние заголовки, – мрачно сказал Говард. Повернулся к Адамсу и продолжил: – Улики есть? – Есть описание подозреваемого, – ответил лейтенант. – Сейчас его прорабатывает Донован. – Донован? А почему не ты? – крикнул Говард. – Донован!.. – Осекшись, он опустил взгляд на стол и пожал плечами. Наблюдая за ним, Мотли сдержал ухмылку. Донован был его любимчиком – и частой причиной их с Говардом конфликтов. Об этом Адамс тоже знал. Еще ему было известно, что чары Глории не раз спасали Донована от разжалования в патрульные. Говард вряд ли станет создавать проблемы для сержанта, разве что его вынудят это сделать. – Донован – хороший парень. – Мотли похлопал себя по внушительному брюху. Ему было всего лишь тридцать восемь лет, но малоподвижный образ жизни, любовь к выпивке и страсть к обжорству сделали свое дело: выглядел он гораздо старше. – Нечасто у нас случаются убийства. Для Донована это шанс реабилитировать себя. Пресса уже давно до него докапывается. Пусть он наконец покажет, на что способен. – Один в поле не воин, – сказал Говард, не без труда сдерживая гнев. – Подключи к делу всех до единого, Джо. Мы обязаны взять убийцу. – Да-да, конечно, – безразличным тоном сказал Мотли и медленно поднялся на ноги. – Ну, мне пора бежать. Сегодня иду в клуб, а перед этим не мешало бы подстричься. Глория сказала, что придет потанцевать. А ты? – Джо, у нас нераскрытое убийство. Мотли с удивлением взглянул на Говарда: – И что с того? Теперь нам с тобой и на танцы не сходить? На кой черт мы держим Адамса? Пусть поработает. – Пойдешь один. У меня дела, – отрезал Говард. – Глории это не понравится. Она очень на тебя рассчитывает. Говард хотел что-то сказать, но передумал. Чтобы скрыть замешательство, он потушил в пепельнице сигару, выкуренную лишь наполовину. – Дело, конечно, твое, – продолжал Мотли. – Ну, посмотрим, как пойдет. Может, загляну позже. – Поступай как знаешь, – сказал Мотли. – Но вспомни, что бывает, когда она ходит на танцы без тебя. Юнцы непременно начнут к ней клеиться. А мне и без Глории есть за кем присматривать. Внимательный Адамс заметил, как напряглось лицо Говарда. Мотли сыпал соль ему на раны. «Вот же дурак, – презрительно думал Адамс. – Подкаблучник. До смерти боится, что к жене подкатит молодой ухажер. А ведь стоит ему отвернуться, так оно и будет. Чем пресмыкаться перед такой стервой, лучше уж пустить себе пулю в лоб!» Когда Мотли ушел, Говард сердито уставился на Адамса: тот слышал гораздо больше, чем нужно. Но лейтенант то ли задремал, то ли очень глубоко задумался. Во всяком случае, на лице его не было и тени любопытства. Говард немного успокоился.