Он вытер туфлю о ковер и неровным шагом вышел в гостиную. От фонарика в чернильной тьме было не много толку. Кен начал задыхаться. Подошел к бару, налил виски, залпом проглотил. Спиртное помогло унять нервную дрожь. Он поводил лучом фонарика по комнате, пытаясь отыскать телефон. Увидел его на столике у дивана. Шагнул к нему, снял трубку и остановился. Что, если полицейские ему не поверят? Решат, что это он убил Фэй? Кен похолодел. Даже если поверят, даже если поймают убийцу, он будет главным свидетелем на суде. Как объяснить, что в момент убийства он оказался в этой квартире? Тайное станет явным. Энн обо всем узнает, друзья и начальство – тоже. Во рту у него пересохло. Его имя будет на первых полосах газет. Всем станет известно, что стоило жене уехать, как он побежал к проститутке. «Нужно выпутаться, – думал он. – Ей ты не поможешь. Она мертва. Подумай о себе. Уматывай отсюда, живо!» Он направился было к выходу, но застыл на месте. Что, если здесь остались его следы? Копы мигом их найдут. Нельзя паниковать, нельзя бежать сломя голову. Следы обязательно остались. Он стоял в темноте, пытаясь сдержать панику и собраться с мыслями. Отпечатки на стаканах. На фонарике Фэй. На бутылке виски. Достав платок, он вытер потное лицо. О том, что Фэй мертва, знают лишь двое: Кен и убийца. Так, без паники. Время еще есть. Перед уходом нужно проверить всю гостиную. И не забыть про спальню. Убедиться, что он ничего не забыл. Что полиция на него не выйдет. Но для начала нужен свет. Кен начал методично искать электрощиток. Наконец нашел его на кухне. На нем стояла коробка с предохранителями. Сменив пробку, Кен щелкнул выключателем. На кухне стало светло. Он тщательно протер щиток носовым платком, вернулся в гостиную, огляделся. Сердце выпрыгивало из груди. На кресле лежала шляпа. Кен совсем забыл о ней. А что, если убежал бы, поддавшись панике? Ведь на подкладке написано его имя! Он надел шляпу. Теперь точно не забудет. Потом собрал осколки разбитого стакана в газету, наступил каблуком и растер их в порошок. Отнес газету на кухню, бросил в мусорную корзину. В раковине нашлась губка. Вернувшись в гостиную, Кен вытер стакан, из которого только что пил. Не забыл и про бутылку. В пепельнице лежали четыре его окурка. Сунув их в карман, он протер и пепельницу. Попробовал вспомнить, что еще трогал. Ах да, телефон. Кен подошел к столику и тщательно протер трубку. Похоже, с этой комнатой он закончил. Возвращаться в спальню было страшно, но Кен понимал, что без этого не обойтись. Взяв себя в руки, он медленно подошел к двери и включил свет. Стараясь не смотреть на обнаженное тело Фэй, он старательно вытер фонарик и положил его на прежнее место. Затем окинул комнату взглядом. Кен был уверен, что ничего здесь не трогал: фонарик можно не считать. Он опустил взгляд на ковер, на нож для колки льда. Откуда он взялся? Убийца принес его с собой? Это вряд ли. Если так, забрал бы. И как преступник проник в квартиру? Понятно, что не в окно влез. Наверное, вскрыл замок отмычкой. Или у него был свой ключ? Какая разница? Время не ждет. Убедившись, что не оставил следов, Кен решил: пора уходить. Но сперва нужно вымыть руки и проверить одежду. Он зашел в ванную. Набросил на кран носовой платок, открыл воду, смыл с пальцев засохшую кровь. Вытер руки о полотенце, подошел к ростовому зеркалу и тщательно осмотрел костюм. Сердце его екнуло: на подкладке левого рукава обнаружилось небольшое красное пятно. И еще одно – на отвороте левой брючины. Кен смотрел на пятна, чувствуя, как его накрывает волна паники. Что, если кто-то его увидит? Набрав в раковину воды, он схватил губку и принялся лихорадочно тереть пятна. Они никуда не делись: разве что цвет из красного стал грязно-коричневым. «Ничего не поделаешь», – подумал Кен. Вода в раковине стала розоватой, и он поморщился. Убрал пробку, слил воду и положил губку на место. Выключил свет и быстро вышел в гостиную. Пора уходить. Он снова окинул комнату взглядом. Гроза заканчивалась. Вдалеке погромыхивал гром, но дождь продолжал хлестать по окнам. Кажется, Кен убрал за собой все следы. Без двадцати два. Если повезет, на лестнице никого не будет. Он подошел к двери, выключил свет, потянулся к ручке. Но если он кого-то встретит… Кен заставил себя повернуть защелку и вдруг застыл, словно статуя. Лицо его исказилось от страха. Кто-то царапался в дверь. Затаив дыхание, Кен напряг слух. Сердце едва не выскочило из груди. За дверью раздалось сопение. Собака. Кен тут же вспомнил палевого пекинеса. А потом – его хозяина. Он совсем забыл про Сластинса. Сластинс видел, как они с Фэй возвращались в квартиру. Кен вспомнил, как глазел на него этот толстяк: словно стараясь запомнить во всех подробностях. Когда полиция обнаружит тело, Сластинс, несомненно, опишет человека, с которым вернулась Фэй. Зажмурившись, Кен пытался совладать с паникой. «Соберись. В городе тысячи парней с подобной внешностью. Даже если у копов будет твое описание, они не смогут тебя найти». Прислонившись к стене, он слушал, как в коридоре, прижавшись носом к дверной панели, сопит пес. Затем скрипнули ступеньки. – Лео! Услышав изнеженный голос Сластинса, Кен едва устоял на ногах. – Лео! Ко мне! Пекинес продолжал обнюхивать дверь. Кен ждал, думая лишь об одном: главное, чтобы Сластинс не услышал, как колотится его сердце. – Если не спустишься, придется мне подняться, – сказал Сластинс. – Как тебе не стыдно? Ступеньки скрипнули снова. Кен, не дыша, отпрянул от двери. – Ну же, Лео, что ты там унюхал? – спросил Сластинс. После долгой мучительной паузы Кен услышал за дверью легкие шаги. Снова стало тихо. Кен с ужасом подумал, что сейчас Сластинс стоит в коридоре, прижав ухо к панели. Сопение прекратилось. Теперь Кен слышал лишь собственное сердцебиение и стук дождя в оконное стекло. От следующего звука по спине у него пробежали мурашки. Скрипнув, ручка пришла в движение. Кен вспомнил, как повернул защелку замка. Как только дверь приоткрылась, он захлопнул ее ногой и навалился всем телом, лихорадочно пытаясь найти защелку. На дверь легонько надавили, но лишь на секунду. – Пойдем, Лео, – сказал Сластинс, чуть повысив голос. – Пора домой. Ты разбудишь мисс Карсон. Кен прижался к двери. По лицу его градом катил пот. Ступеньки тихо заскрипели: очевидно, Сластинс шел вниз. Едва Кен начал приходить в себя, как пронзительно зазвонил телефон. II Гроза уже прошла, и если бы не назойливый звонок, в доме было бы совершенно тихо. «Кому приспичило звонить в такое время? – с ужасом думал Кен. – Всех соседей перебудит». Телефон не унимался. Кен ждал. Его начал бить озноб. Рано или поздно на том конце линии положат трубку. Но телефон все продолжал звонить, настойчиво и резко. Кен понял, что больше не может слышать этот звук.